Борьба за сферы влияния.

"Марокко всегда было одним из больных мест мирового империализма, - писал в 1925 году М. В. Фрунзе. - На протяжении двух последних десятилетий события, вспыхнувшие в этом небольшом уголке северо-западной Африки, не раз уже грозили зажечь пламя мирового пожара". Главным действующим лицом здесь выступала Франция, остальные державы стремились использовать ее заинтересованность в Марокко для того, чтобы урвать себе колониальные владения в других районах Африки. Так, Италия в 1900 году за признание французских притязаний в Марокко приобрела свободу действий в Триполи. В 1904 году Англия, предоставившая Франции право установить нечто вроде протектората над Марокко, получила взамен важные уступки в египетских делах, а Испания стала настаивать на равной доле участия в разделе страны.
Все эти события чрезвычайно обеспокоили Германию, опоздавшую к разделу мира и стремившуюся к его переделу. 31 марта 1905 года в марокканском порту Танжер появился немецкий пароход "Гамбург", на котором путешествовал по Средиземному морю кайзер Вильгельм со свитой. Заход в Танжер, конечно, не был случайным: по настоянию канцлера кайзер должен был произвести здесь несколько речей, из которых всему миру стало бы ясно, что Германия не потерпит ущемления своих интересов в Марокко. Однако ощущения от высадки в свежую погоду и от чересчур норовистых коней, присланных марокканским султаном для встречи кайзера, так подействовали на последнего, что его речи получились более воинственными, чем предполагалось, и привели к резкому обострению, тогдашней международной обстановки.

В 1800 году в Константинополь с дружеским визитом прибыл 24-пушечный американский шлюп «Джордж Вашингтон». Там его увидел алжирский дей, который попросил… подарить корабль ему. Немного обалдевшие от такого предложения посол О’Бриен и капитан Бейнбридж постарались отказать правителю, при этом не вызвав войны. После долгих переговоров дей попросил его просто уважить — отвезти вместе с покупками и слугами в Алжир. После выхода в море алжирцы подняли на грот-мачте собственный флаг, несмотря на возражения Бейнбриджа и О’Бриена, усмотревших здесь оскорбление флага США. «Джордж Вашингтон» тронулся в путь из Константинополя 9 октября 1800 года, везя, согласно регистровым документам, алжирского посла, 100 чернокожих рабов, 99 мужчин, женщин и детей, 4 лошади, 150 овец, 25 голов рогатого скота, 4 львов, 4 тигров, 4 антилоп и 12 попугаев. В пути команде пришлось терпеть мусульманские молитвы пять раз в день (алжирцы поголовно были шиитами).

Когда корабль выходил из бухты Золотой Рог, на пристань высыпали изумленные мусульмане — они возносили хвалу небесам и падали ниц, видя, какой у алжирцев появился сильный корабль ! При этом дей потребовал приветствовать его на палубе каждое утро — семью холостыми выстрелами из пушек. Американцы заартачились — это уж слишком! Но восточные люди умеют торговаться — дей предложил в обмен на 8 холостых выстрелов скостить 40 тысяч долларов из ежегодных выплат США Алжиру.

В результате американский шлюп прошел половину Средиземного моря под алжирским флагом, каждое утро приветствуя дея 8 пушечными выстрелами (чтобы было понятно — коммодору США при поднятии на борт давали салют всего из 5 выстрелов). Большего оскорбления берберы американцам нанести не могли. Но до поры до времени янки пришлось проглотить эту пилюлю.

По договору, американцы поставляли в Алжир оружие, порох и запчасти для кораблей в обмен на безопасность собственной торговли. Так вот, поскольку в 1814 году англичане всерьез взялись за блокаду побережья США, американский консул в Алжире Тобиас Лир предложил наличные деньги вместо американских поставок. Алжирцы же хотели именно древесины, пеньки, сала, хлопка и тому подобных вещей, поэтому вышли в Атлантику и захватили там три американских судна.

Лир занял у испанцев 40 тысяч песо и выплатил их пиратам, поэтому через 40 дней пленных отпустили. А чуть позже пришло письмо от президента Мэдисона — тот в ультимативной форме требовал снизить ежегодные выплаты до 21 600 долларов (с 60 тысяч).

Алжирский дей Умар бен Мухаммед отказался и пригрозил всерьез заняться американской торговлей. Тем более что последнее судно с товарами — бриг «Аллеганы» — прибыло в Алжир в июле 1812 года. Американцы платили очень неаккуратно, и дей не видел смысла вступать с ними в новые переговоры. Как мы уже говорили, американских судов в Средиземном море не было, но дея это не смутило. Тем временем боевые действия между Англией и США уже подходили к концу. 24 декабря 1814 года были подписаны Гентские соглашения. Днем окончания военных действий объявили 18 февраля 1815 года, и уже 3 марта 1815 года Конгресс официально объявил войну Алжиру.

Остановимся для начала на причинах конфликта. Как мы уже говорили, никаких американских судов алжирцы не захватили. Но имелась одна проблема — Америка по сути проиграла войну с Англией. Нет, разгрома не случилось, и стороны достигли согласия практически по всем вопросам — американцы избавились от угрозы создания проанглийской индейской Северо-Западной Конфедерации прямо у своих границ, англичане настояли на демилитаризации Великих Озер. Навигацию по реке Миссисипи признали исключительно американской прерогативой.

Но все это не отменяло очевидного: начиная войну, правительство США рассчитывало захватить Канаду, Новую Шотландию, провинцию Верхнее Онтарио, Багамы… В общем, планов было громадье. Вместо этого ценой больших усилий достигли мира «такого же, как довоенный». Обидно ведь, правда?

Более того, баталии в Старом Свете были настолько громадными, настолько впечатляющими, что никто (даже британцы) не обратил на англо-американскую войну особенного внимания. Америку же сотрясал кризис, исчезла из обращения золотая и серебряная монета, государственный долг увеличился вдвое (53 173 218 долларов в 1810-м, 99 833 660 долларов в 1815 году), произошел резкий спад производства. Чтобы расплатиться с долгами, правительство начало безудержно печатать бумажные деньги, случилась инфляция. В 1819 году грянул и финансовый кризис, очень похожий на кризис 1998 года в России. Выход нашли только один — секвестр бюджета и частичный отказ от выплаты внутреннего долга. Дальше началась волна банкротств и разорений мелких собственников, резко увеличилась безработица, а американские товары перестали пользоваться спросом на внешнем рынке. Эта ситуация совпала по времени с восстановлением европейского сельского хозяйства после наполеоновских войн, и в результате американское производство упало в три раза по сравнению с 1815 годом.

Англичане же довольно потирали руки: США в Генте так настаивали на принципах свободной торговли, на отмене протекционистских законов и у себя, и у своих торговых партнеров. В результате американский рынок оказался беззащитен перед более дешевой и качественной английской продукцией.

Напоследок бывшие испанские колонии — Чили, Перу, и Боливия — заявили, что переходят на оплату своих товаров в серебре. Поскольку импорт в США превышал экспорт, металлических денег не хватало, что привело к параличу банковской системы — на 24 миллиона бумажных долларов приходилось всего 2 миллиона серебряных, то есть бумажные деньги не были обеспечены твердой валютой.

Война с Алжиром стала войной престижа, попыткой доказать, что США тоже хоть чего-то стоят в этом мире.

Кроме того, Лир отписал Мэдисону, что «их немногие фрегаты — очень стары и едва ли мореходны, канонерки текут, а часть из них полностью неспособна к службе». Глава алжирского флота, Реис Хамид, «смелый, активный и инициативный командующий, но совершенно незнакомый с регулярным морским боем», «наши храбрые офицеры и матросы могут успешно воевать с ними даже половинными командами».

Американцы уверились, что будущий противник слаб, и разбить его не составит труда.

И вот сразу же после объявления войны пиратам в Средиземное море отправились две эскадры кораблей. Первая — под командованием только что вернувшегося из плена Стивена Декейтера — в составе трех фрегатов (38-пушечные Constellation, Guerriere и Macedonian), двух шлюпов (18-пушечные Epervier и Ontario) и трех бригов (14-пушечные Firefly, Spark и Flambeau).

Второй эскадрой командовал Уильям Бейнбридж, она состояла из формально 90-пушечного корабля Independence (реально нес не более 74 орудий), 38-пушечных фрегатов Congress, Java, 44-пушечного United States и восьми малых кораблей.

Чтобы было понятно — весь алжирский флот на 1815 год составлял, по отчету французского консула, 11 кораблей, из которых только один имел 40 пушек, а остальные не более 20.

Обе эскадры покинули Нью-Йорк 20 мая, и 15 июня были на траверзе Гибралтара. Американцы воспользовались этой английской базой как военным портом. Утром 17-го «Герьер» и «Констеллейшн» вышли в море и недалеко от мыса Гата увидели берберийскую шебеку, которая оказалась алжирским фрегатом «Мешудие» (сами американцы говорят — «Мешуда», и называют корабль 46-пушечным, но в это число наверняка включены все пушки, даже ручные, на вертлюгах). Корсар попытался сбежать, отстреливаясь, но тут на горизонте появились «Эпирвьер», «Онтарио» и «Саранак». Алжирский капитан Реис Хамид после жесточайшей двухчасовой перестрелки с «Констеллейшн» пошел на абордаж, но попал под продольный огонь с «Эпирвьер» и «Онтарио» и поднял белый флаг. При этом самого Хамида убило шальным осколком.

Приз отправился в Картахену под конвоем «Македониан», в плен попали 406 пиратов. Два дня спустя американцы захватили алжирскую 14-пушечную тартану «Эштадие» (в американских отчетах — бриг «Эстадио»).

А 29 июня дивизион Декейтера подошел к Алжиру, где правил уже новый дей — Омар Ага. Предыдущий правитель, Умар бен Муххамед, был меньше месяца назад свергнут и убит в результате дворцового переворота. Переговоры велись на флагманском корабле Декейтера — 38-пушечном «Констелейшн», в них принимали участие начальник алжирского гарнизона и американский консул.

Утром подписали следующую конвенцию:

1) Американцы освобождались от какого-либо вида дани.

2) Освобождение всех пленных американцев и их союзников в течение 12 месяцев.

3) Компенсация за захваченные корабли.

4) Ширина и размерность территориальных вод Алжира определяются комиссией из двух представителей дея и двух представителей американской эскадры.

5) Соединенные Штаты, в свою очередь, после выполнения всех условий обещали вернуть «Мешудие» и «Эштадие».

Условия отправили в США, Конгресс ратифицировал их 21 декабря 1815 года. Однако в феврале 1816 года, когда американцы прислали ратифицированные документы дею, тот разорвал их, заявив, что американцы до сих пор не вернули захваченные корабли, и соглашение таким образом не имеет никакой силы.

11 апреля 1816 года в Алжир прибыл новый уполномоченный, Оливер Х. Перри. Выслушав претензии дея, Перри предложил не возобновлять военных действий, пока он не свяжется с Конгрессом и не решит проблему. Но президент Мэдисон отверг претензии алжирцев, ответив буквально: «Мир лучше, чем война, а война лучше, чем дань».

Но тут в эту историю ворвалась англо-голландская эскадра. Дело в том, что корсары захватили несколько голландских и британских судов, и Англия с Голландией, как в старые добрые времена, решили популярно объяснить пиратам, кто есть кто.

Знаменитый Эдвард Пеллью сначала пошел к Марокко, а потом к Тунису, где освободил без боя 1000 плененных христиан. В начале августа 1816 года в водах Алжира появилась англо-голландская эскадра: 110-пушечный Queen Charlotte, 98-пушечный Impregnable, 74-пушечные Minden, Albion, Superb, 50-пушечный Leander, 40-пушечные фрегаты Severn, Glasgow, 36-пушечные Granicus, Herbus, а также голландские однотипные Melampus, Frederica, Diana и Amstel, голландский корвет Eendragt и шлюпы Heron, Mutine, Cordelia и Britomart.

Кроме того, имелись 4 бомбардирских судна, вооруженных мортирами и «Катюшами XIX века» — ракетами Конгрива. Эта боевая ракета была создана Уильямом Конгривом в начале столетия. Но он лишь усовершенствовал оружие, воспользовавшись изобретением индийцев, которые применяли подобные ракеты еще до английской колонизации страны. Ракета Конгрива представляла собой железный цилиндр, заполненный внутри порохом и использующий в качестве двигательной силы реактивную струю. Такие ракеты применяли в качестве снарядов фугасного действия для поджогов кораблей, деревянных укреплений и обстрелов городов.

Каждая ракета несла 15 килограмм шрапнели (500 пуль по 30 грамм) или зажигательный снаряд, разбрасывающий горящие осколки в радиусе 40–50 метров. Скорострельность составляла 6 выстрелов в минуту. Таким образом, за 60 секунд на противника только с одного борта обрушивалось почти 700 килограмм металла. Точность стрельбы ракетами, правда, оставляла желать лучшего, но моральный эффект таких ударов оказался просто потрясающим — лавина огня и железа, казалось, сметала все на своем пути. Деревянных построек в начале XIX века было очень много, и несколько залпов ракет Конгрива могли вызвать неконтролируемые пожары. Всего 200 ракет, выпущенных по Булони в 1806 году, заставили гарнизон города спешно покинуть форты. По Копенгагену в 1807-м англичане выпустили уже 4000 ракет — в результате столица Дании сгорела дотла.

Главной проблемой стал, как ни странно, ветер. Так, в 1810 году герцог Веллингтон пробовал применить вундерваффе Конгрива против гарнизона Сантандера. Результаты оказались плачевными: «…сильный ветер отбросил две из них (ракеты) назад на наших зевак, причинив тем весьма немалый вред…».

20 августа Пелью предъявил ультиматум дею, но получил отказ. И через неделю, 27 августа, британцы и голландцы устроили показательную порку, заодно продемонстрировав американцам, как в Европе принято решать проблемы с пиратами и корсарами Варварского берега..." - https://sputnikipogrom.com/usa/49855/second-barbary-war/

Упомянутый Гурий Васильев действительно трижды спускался по Амуру: первый раз в 1815, а последний – в 1826 году, то есть за четверть века до Забайкальской экспедиции. За это время много воды утекло не только в Амуре… Но как же можно составить карту местности, а тем более собрать утверждения жителей этой местности об их принадлежности той или другой стране не побывав непосредственно на месте? По одним рассказам немногих повстречавшихся в тайге местных жителей? И как можно утверждать о судоходности реки во многие сотни вёрст длиной, не пройдя по ней – мало ли может встретиться сюрпризов: ведь ходили «смутные толки и слухи о небывалых на Амуре непроходимых порогах, о страшных водоворотах и стремнинах, о китайских крепостях и гарнизонах, о сильной военной флотилии, содержимой китайцами на Амуре, и о воинственном духе береговых жителей»? Это странно…
Кроме того, в восьмом номере журнала «Русское слово» за 1859 год (ещё были живы все участники событий!) в статье Д. Романова «Приобретение Амура» сообщается, что экспедиция подполковника Агте «доставила достоверные сведения о стране, к северу от Амура лежащей, хотя и не была на самой реке, за исключением топографа экспедиции, который спускался в лодке до устья реки Камары». То есть кто-то из экспедиции всё же был на Амуре? Но редкие современные публикации, посвящённые Забайкальской экспедиции не подтверждают даже этот факт. Есть и ещё одно, правда, косвенное подтверждение вероятности исследования Амура. В 1854 году генерал-губернатор Муравьёв предпринял так называемый первый сплав по Амуру, перебросив на судах к его устью из Забайкалья весьма внушительный для здешних мест воинский контингент. Учитывая, что Муравьёв был опытным военным, а отнюдь не дилетантом-авантюристом, то решиться на такое мероприятие он мог бы только будучи твёрдо уверенным в его успешном осуществлении – подвергать сотни людей и свою репутацию неоправданному риску он бы не стал. Значит, он был полностью уверен в проходимости Амура для судов его флотилии, и вряд ли эта уверенность ни на чём не основывалась. Ну а Романов приводит ещё один интересный факт, тоже содержащий загадку :
"Подполковник Агте нашёл пограничные знаки или амвоны, поставленные китайцами, ещё южнее тех пунктов, на которые указывал г. Миддендорф."

Впоследствии эти знаки никто не видел – они как бы исчезли ! Хабаровский краевед В.И. Ремизовский в своей статье «Айгунский договор: логика фактов», опубликованной в октябре 1998 года в газете «Тихоокеанская звезда», пишет, что уже в наши дни военный топограф Г.Г. Левкин во время своей работы в тех местах упорно искал эти знаки или столбы, но так ничего и не нашёл. Впрочем, в этом, на мой взгляд, ничего таинственного как раз нет: после проведения межгосударственной границы по Амуру любые следы пребывания китайцев к северу от него были, вероятно, без огласки уничтожены русскими властями. "(с).

"Государь Николай Павлович, по прибытии подполковника Агте, приказал доложить себе все эти дела, когда приедет генерал Муравьёв, и по приезде его доклад этот был назначен 22 апреля 1853 г. в присутствии Наследника Престола, Великого Князя Константина Николаевича и военного министра.

К докладу потребованы были генерал-губернатор и подполковник Агте. В то же время представлены Государю Императору все съёмки и карты Восточной Сибири, составленные как экспедицией полковника Агте, так и другими членами генерального штаба Восточной Сибири.

Государь принял очень милостиво полковника Агте, рассматривал все карты, расспрашивал его подробно о его путешествии и сведениях, им собранных, и по рассмотрении той карты о которой выше упомянуто, и соображении её с Нерчинским трактатом, изволил сказать о том пространстве Приамурья, которое лежит от реки Буреи к морю: «Итак, это наше!». Обратившись к военному министру, Николай Павлович сказал: «Так и снестись об этом с китайцами».

Потом, подозвав к общей карте Амура генерал-губернатора, говорит ему: «Всё это хорошо, но я ведь должен посылать защищать это из Кронштадта (указывая на устье Амура). Тогда Муравьёв сказал ему: «Кажется, нет надобности, Государь, так издалека», – и, проводя рукою по течению Амура из Забайкальского края, прибавил: «Можно и ближе подкрепить».

Государь при этих словах положил ему руку на голову и сказал: «Эх, Муравьёв, ты право когда-нибудь сойдёшь с ума от Амура!». Муравьёв отвечал: «Государь! Сами обстоятельства указывают этот путь». Николай Павлович, ударив его рукой по плечу, сказал: «Ну, так пусть же обстоятельства к этому и приведут: подождём».

Что Государь был очень доволен и всеми теми сведениями, которые он тут получил, ясно было: потому что на другой же день 23 апреля, генерал Муравьёв, полковник Агте и все члены экспедиции были осыпаны наградами».


Итак, 22 апреля 1853 года Россия вновь заявила свои права на Приамурье и Амур! Имена же тех мужественных и талантливых исследователей, благодаря которым это состоялось, необходимо ещё раз кратко напомнить :

- Александр Фёдорович Миддендорф (1815-1894), путешествие которого по Приамурью положило начало присоединению Амура к России, уже в 1850 году стал академиком Петербургской Академии наук. Чтобы оценить вклад этого разностороннего учёного и даже просто перечислить круг его научных интересов и занятий, потребуется отдельный разговор. К счастью, об этом человеке в отличие от других участников амурской эпопеи существует достаточно обширная литература.

- Василий Васильевич Ваганов (1820-1850/51), начав службу в 1835 году рядовым, к 1849 году был уже «в числе лиц, приближенных к генерал-губернатору Восточной Сибири Н.Н. Муравьёву и даже был тем представлен в свои адъютанты. В 1850 г. он получил секретное поручение провести тайную рекогносцировку правого берега Амура в северной Монголии, в августе того же года перешёл реку Аргунь около Цурухайтуя и, по дошедшему вскоре до русских властей известию, погиб».

- Николай Христианович Агте родился в 1815 году в Херсонской губернии. Отец его, Христиан Андреевич, был ветераном русской армии, не раз воевал с турками и французами и дошел до Парижа будучи подполковником Малороссийского гренадерского полка. Сын пошёл по стопам отца и после учёбы в Харьковском университете поступил на военную службу, будучи зачисленным в кирасирский полк, носивший имя Великой княгини Елены Павловны. Но служба в полку продолжалась недолго, и молодой офицер вскоре поступает в недавно созданную академию Генерального штаба, по окончании которой направляется в распоряжение Оренбургского генерал-губернатора графа Василия Алексеевича Перовского. Затем была первая командировка в Забайкалье, потом участие в проверке положения границы между Россией и Норвегией. Наконец, Забайкальская экспедиция, после которой Николай Христианович Агте вернулся к строевой службе, став в 1857 году начальником штаба кирасирской дивизии, а с 1 января 1859 года в чине генерал-майора вышел в отставку по болезни. Умер он в 1867 году.

- Николай Гаврилович Меглицкий (1825-1857) уже вскоре после Забайкальской экспедиции зарекомендовал себя выдающимся учёным-геологом. В 1854-1854 годах он совместно с А.И. Антиповым занимался изучением Южного Урала, посетив, в частности, пещеру Шульган-Таш (Капова пещера). Считается, что именно Меглицкий составил первое научное описание горы Магнитной. Умер он молодым, подорвав здоровье в экспедициях.

- Матвей Иванович Кованько (1822-1874) после Забайкальской экспедиции побывал на разных должностях и завершил свою карьеру в чине статского советника управляющим химической частью Санкт-Петербургского монетного двора. Его сын, Александр Матвеевич (1856-1919), женатый на дочери знаменитого судостроителя адмирала А.А. Попова, стал одним из пионеров воздухоплавания и авиации в России – в 1910-ом он возглавил первую офицерскую школу лётчиков в Гатчине. Такой вот поразительный союз земли, воды и неба в одной семье!

- Астроном Людвиг Эдуардович Шварц (1822-1894) окончил Дерптский университет в 1846 году и был зачислен ассистентом Дерптской обсерватории. Через год после окончания Забайкальской экспедиции, в 1854 году Шварц вернулся в Сибирь в качестве начальника Математического отдела Сибирской экспедиции Географического общества. С 1866 года он работал астрономом-наблюдателем Дерптской обсерватории, директором которой стал в 1872 году. В 1874 году он вновь посетил Забайкалье, чтобы в Кяхте, Чите и на Нерчинском заводе проводить астрономические наблюдения Венеры. За заслуги в деле изучения Сибири современники ставили Шварца в один ряд с Кропоткиным, Пржевальским и Семёновым-Тян-Шанским.

- Военный топограф Степан Васильевич Крутиков составил карты Восточной Сибири, о которых автор книги «География в России в XIX – начале XX века» (М., 1978) пишет, что они «являются выдающимися картографическими произведениями XIX века». Военный топограф Василий Ефимович Карликов, чертёжник Алексей Андреевич Аргунов, штейгеры Аверилий Фомич Зверев и Иван Дудин, бесстрашный богатырь забайкальский казак Гавриил Дмитриевич Скобельцын, не раз буквально спасавший своей силой и отвагой всю экспедицию, – о них известно крайне мало.

О таких как они и многих-многих других безвестных или забытых исследователях и тружениках Сибири лучше всего сказано русским писателем Иваном Александровичем Гончаровым. В 1854 году он возвращался через Сибирь из плавания на фрегате «Паллада». Его путь пролегал почти там, где проходили некоторые маршруты Забайкальской экспедиции: из порта Аян на Охотском побережье к Якутску и затем к Иркутску, через самую дикую, суровую и малоосвоенную часть Сибири. О «государевых людях», несущих здесь свою службу, часто сравнимую с подвигом, он написал в своих путевых заметках, вошедших затем в книгу «Фрегат «Паллада» :

"Вы знаете, что были и есть люди, которые подходили близко к полюсам, обошли берега Ледовитого моря и Северной Америки, проникали в безлюдные места, питаясь иногда бульоном из голенищ своих сапог, дрались со зверями, со стихиями, – всё это герои, которых имена мы знаем наизусть и будет знать потомство, печатаем книги о них, рисуем с них портреты и делаем бюсты. Один определил склонение магнитной стрелки, тот ходил искать ближайший путь в другое полушарие, а иные, не найдя ничего, просто замёрзли. Но все они ходили за славой. А кто знает имена многих и многих титулярных и надворных советников, коллежских асессоров, поручиков и майоров, которые каждый год ездят в непроходимые пустыни, к берегам Ледовитого моря, спят при 40 градусах мороза на снегу – и всё это по казённой надобности? Портретов их нет, книг о них не пишется, даже в формуляре их сказано будет глухо: «Исполняли разные поручения начальства».

Что здесь добавишь? О Забайкальской экспедиции и сегодня известно далеко не всё. Но, хочется надеяться, что нет ничего тайного, что рано или поздно не станет явным, и мы ещё узнаем все подробности этого загадочного, забытого и героического события в истории нашей Родины !" - "Опиум для Китая, Амур для Англии?"

Владимир Агте, публицист. Источник : http://pereformat.ru/2012/03/zabaikalskaya-ekspeditsiya/