«Умом Россию не понять»

Об эпосе Толкина я тогда имел более чем поверхностное представление, ибо ещё не читал ни одной из его книг и по какой-то причине не посмотрел даже трилогию Питера Джексона, а потому принял утверждение «орки — это русские» за чистую монету. Мол, обидно, конечно, что Профессор видел нас такими, но ничего не попишешь.

Надобно сказать, что опус Максима Калашникова я здесь вспомнил лишь потому, что это был первый случай моего столкновения с подобной точкой зрения. Вполне допускаю, что изначально сформулировал её не он, но его творчество явно способствовало её популяризации. Как бы то ни было, она и теперь встречается довольно часто, причём, полагаю, не только среди людей, знакомых с творчеством упомянутого деятеля.

Со временем я, подобно многим моим сверстникам, заинтересовался Средиземьем и быстро, решительно принялся читать о нём всё, что мог найти, начав, вполне ожидаемо, с «Властелина Колец». И чем больше я узнавал о мире, созданном Толкином, тем более шизоидной мне представлялась мысль о том, что орки списаны с русских.

На самом деле можно было бы привести пару цитат из писем Профессора и не писать этой статьи вовсе, но давайте для начала предположим, что мы рассматриваем тезис «орки — это русские», имея на руках только «Властелина Колец», самое популярное произведение Толкина, по которому, как правило, и оценивают его творчество в целом.

Давайте постараемся выяснить, можно ли в орках усмотреть какое-либо сходство с русскими. Начнём, пожалуй, с самого очевидного — с внешности.

Вот как описывается Толкином предводитель орков из Мории, сумевший ранить Фродо копьём (в фильме его заменили троллем):

«Но не успели Пиппин и Мерри прыгнуть на первую ступеньку, как в зал ворвался огромный орк — видимо, предводитель племени: громадный, ростом почти с человека (курсив мой. — Д.Р.), с головы до ног в чёрной железной чешуе. Лицо у него было плоское, глаза — как угли, язык — ярко-красный; в руке он сжимал огромное копьё ({{1}})».

Низкий рост, плоское лицо — перед нашим мысленным взором тотчас встают герои картин Васнецова, Ольшанского, Васильева — словом, типичные русские, правда же?

«Кольцо Всевластья есть? А если найдём?» — если на кого из русских орки и похожи, так это на опустившуюся гопоту.

Однако, быть может, тот морийский орк был исключением, а в массе своей представители этого народа всё же больше похожи на нас с вами? Для ответа на этот вопрос я уже позволю себе обратиться к письмам Толкина, благо они уже давно доступны на русском языке в весьма добротном, на мой взгляд, переводе С. Лихачёвой. В письме № 210 Толкин, недовольный тем, какими орки были изображены в киносценарии потенциальной экранизации «Властелина Колец» М.Г. Циммермана (так, впрочем, никогда и не увидевшей света дневного), даёт следующее их описание ({{2}}): «Со всей определённостью говорится, что орки — это искажение «человекоподобного» обличия эльфов и людей. Они (есть или были) приземистые, раздавшиеся вширь, с плоскими носами, землистой кожей, широкими пастями и раскосыми глазами — по сути дела, ухудшенные и отталкивающие разновидности самых непривлекательных (с точки зрения европейцев) монголоидных типов».

К слову, процитированный мною отрывок используется некоторыми особо активными поборниками мультикультурализма как повод для обвинения Профессора в расизме (вдобавок вспоминают, что родился он на территории нынешней ЮАР, — «ну, с этим всё ясно»). Как по мне, с той же долей обоснованности можно обвинить его в том, что во «Властелине Колец» нет ни одного положительного героя-негра. К слову, таковых нет и в «Беовульфе». И в «Младшей Эдде», боюсь, тоже. Правда, при этом в «Слове о полку Игореве» есть-таки один положительный персонаж-половец — Овлур (впрочем, он крещёный, а потому хоть в чём-то «свой»), так что мы и в области эпических сказаний впереди планеты всей. Однако не стоит забывать, что в рамках эпоса придавать врагу черты реальных противников народа, в среде которого эпос составлялся, — обычное дело: так, отчего-то имена «змиев»-драконов, с которыми сражались русские витязи, донельзя напоминают тюркские. Массовая культура этого тоже нисколько не отвергает: в советском мультфильме «Илья Муромец и Соловей Разбойник» последний тоже не слишком напоминает типичного европейца.


Но вернёмся к сопоставлению орков и русских. Вы склонны видеть в приведённом описании своих соотечественников? Я — нет. Впрочем, это и не монголоиды: это их «ухудшенные и отталкивающие разновидности», да к тому же с точки зрения европейца, так что нашим дорогим азиатам тоже обижаться не стоит.

Итак, процитированные выше слова Профессора позволяют мне утверждать, что внешне орки на русских нисколько не похожи. А что, если сходство можно обнаружить в чём-нибудь другом, например, в языке? Что ж, давайте посмотрим.

Вообще говоря, о языке орков, в отличие от всем известных квеньи и синдарина, мы знаем довольно мало: к моменту действия «Властелина Колец» многие орочьи племена перешли на Всеобщий язык (при этом, конечно, изрядно его извратив), чтобы хоть как-то понимать друг друга, так что о собственно орочьем языке можно судить лишь по отдельным словам. Справедливости ради замечу, что во втором томе «Властелина Колец» присутствует целая фраза, целиком произнесённая Гришнаком по-орочьи, но в рамках текста произведения её точного перевода автор не даёт, что затрудняет какой-либо её анализ, кроме чисто фонетического. Немногочисленные орочьи слова, встречающиеся в тексте эпоса — «гхаш» («огонь»), «Лугбурз» (или «Лугбурц», так орки называли крепость Саурона), «шарку» («старик», так именовали орки Сарумана), — не похожи ни на русский, ни на какой-либо другой славянский язык.

Можно было бы проанализировать и знаменитую надпись на Едином кольце, но она была выполнена на высокой форме Чёрного наречия, которой в описываемый автором исторический период его воображаемого мира владели только назгулы. Чёрное наречие, в отличие от русского, представляет собой агглютинативный язык: если всё предельно упростить, то это такой язык, который в силу своего устройства способен одним-единственным словом выразить мысль, которую по-русски или, скажем, по-английски возможно выразить только целым предложением (из реально существующих языков к агглютинативным относится, например, турецкий). Так, первая строчка надписи на Кольце — «Аш Назг дурбатулук» — на английском языке Толкином передана как «One Ring to rule them all», что в буквально переводе означает «Одно Кольцо, чтобы управлять ими всеми». Как видите, и по-английски, и по-русски единственное слово «дурбатулук» приходится переводить целой фразой.

Таким образом, орки нисколько не похожи на русских и с точки зрения лингвистической.

Помимо языка, есть ещё один элемент культуры орков, о котором стоит упомянуть в свете разбираемой нами темы, — это их общественно-политическое устройство.

Сравнение главного на момент действия «Властелина Колец» обиталища орков, Мордора, с Советским Союзом (но, замечу, не с Россией вообще) имеет настолько давнюю историю, что набило оскомину ещё самому Толкину. В своём письме № 229, критикуя предисловие к шведскому изданию своего magnum opus, он отозвался о подобных аналогиях так ({{3}}): «Никаких «по всей видимости» тут быть не может. Я категорически отказываюсь признавать подобные «прочтения», они меня просто бесят. Сама ситуация была задумана задолго до русской революции (курсив мой. — Д.Р.). Подобные аллегории моему образу мыслей абсолютно чужды. То, что Мордор находится на востоке, объясняется просто-напросто требованиями географии и сюжета внутри моей «мифологии». Изначально оплот Зла находился (вполне традиционно) на Севере; но, поскольку он был разрушен и, более того, поглощён морем, потребовалось возвести новую крепость, подальше от Валар, эльфов и морской державы Нуменор».

Процитированный фрагмент письма ясно показывает, что сам Толкин не считал уместным сравнивать Мордор и СССР. Должен, однако, заметить, что тоталитаризм и диктатуру он и в самом деле не считал хоть сколько-нибудь приемлемыми: об этом говорит как собственное эпистолярное наследие Профессора, так и ответ, который пять лет назад дал мне в письме Томас Шиппи, один из ведущих специалистов по Толкину (его суть: Толкин не испытывал какой-либо ненависти к русским как к народу, но тоталитарный строй, установившийся в Советском Союзе, был ему отнюдь не по душе). Но ведь тоталитаризм был характерен и для Третьего Рейха, с которым воевала Великобритания, родина Толкина, когда тот писал «Властелина Колец», — почему бы не предположить в качестве мысленного эксперимента, что Мордор — это не СССР, а нацистская Германия? К слову, такая точка зрения действительно есть и, на мой взгляд, у неё куда больше прав на существование, чем у отождествления вотчины Саурона с Советским Союзом, но Толкин, как видно из всё той же приведённой выше цитаты, не одобрил бы и её: по мнению самого автора, Мордор — это Мордор, и точка. Упоительные истории про «ну а что СССР, русские, как известно, всегда имели тягу к сильной власти, а когда таковой не было, тосковали по сильной руке, так что всё равно Мордор — это Россия» опровергать и вовсе не считаю нужным, ибо вече, Земские соборы, земства, Русская Весна, вот это всё.

Подведём итоги. Орки не похожи на русских внешне, орочьи диалекты и Чёрное наречие если и напоминают какие-то реально существующие языки, то точно не славянские вообще и не русский в частности, общественно-политическое устройство Мордора не имеет в себе ничего специфически русского и сопоставимо с любым тоталитарным режимом XX века. То есть у нас с толкиновскими орками нет решительно ничего общего, а отождествлять с ними русских может лишь тот, кто либо невнимательно читал книгу, либо преследует при подобном сопоставлении некие своекорыстные цели.

В качестве заключения хочу предложить читателям ознакомиться с мыслями по поводу места русского влияния во «Властелине Колец», изложеными в этой записи. По мнению Богемика, к русским куда ближе роханцы. И пусть я не согласен с такой точкой зрения (вслед за Толкином я считаю, что роханцы — это «англосаксы на конях», однако же близость происхождения, языка, быта и культуры германцев и славян несомненна, отсюда и совершенно русские деревянные дома роханцев во второй части трилогии Джексона), всё же куда приятнее отождествлять себя с суровыми северными воителями, чем с ордами звероподобных дикарей.

Эпиграф:
«Скажи, а тебе их не жалко?»
«Кого — их?»
«Людей, людей. Гэндальф! Я понял: ты тут из соображений высшей пользы приговорил к смерти Мордорскую цивилизацию».
«Жалость — плохой советчик, Саруман».(с)

"В той стране, что когда-то была Советским Союзом, есть традиция толковать книги Толкина так, словно Мордор символизирует СССР, а орки — это на самом деле русские, тогда как эльфы — западные страны или нацистская Германия. Не все согласятся с таким прочтением. Сам Толкин явно ему воспротивился бы. Тем не менее возник целый жанр, посвященный толкованию его книг. В одних работах резкий дуализм разбирают более детально, в других якобы презрительное отношение Толкина к русским превращают в политику. И почти всегда орки занимают в этих работах центральное место.

Слегка урезанная цитата, приведенная выше, взята из книги Кирилла Еськова «Последний кольценосец», которая вышла в 1999 году и стала самым известным в мире примером российской ревизионистской литературы по мотивам Толкина. Но мы начнем с читального зала одной библиотеки незадолго до падения Советского Союза.

Студентка лингвистического университета Наталья Васильева только что прочитала «Властелина колец», и книга ее совершенно потрясла. Но когда она захотела почитать продолжение, оказалось, что это невозможно — в Советском Союзе его не издавали. Поэтому она отправилась в Библиотеку иностранной литературы, где по интересующей ее теме есть всего один экземпляр «Книги утраченных сказаний» (первые два тома «Истории Средиземья» Кристофера Толкина — прим. ред.).

«Книга постоянно была у кого-нибудь на руках, так что в конце концов я оставила бумажку со своим номером телефона читательнице, у которой она была», — рассказывает Наталья Васильева.

Они с этой девушкой, Натальей Некрасовой, вскоре подружились и много лет посвятили чтению, обсуждению и толкованию книг Толкина.

«Все началось с того, что мы обсуждали противоречия, которые встречались в книгах, и пытались их объяснить. Сначала это было в шутку, но потом мы начали продумывать более серьезные объяснения. Мы размышляли, как толковать эти истории, кто их мог записать и когда они были написаны — было ли это сразу же после событий или много столетий спустя», — рассказывает Наталья Васильева.

В результате появилась «Черная книга Арды», в которой события «Сильмариллиона» описываются с иной точки зрения, и злой Мелькор превращается в трагико-романтического персонажа.

Одна из самых популярных и известных книг, в которых по-новому трактуется Толкин, — это «Последний кольценосец» Кирилла Еськова. Если в двух словах, то книга основана на идее, что «Властелин колец» — это эльфийская пропаганда, написанная, чтобы скрыть истинные цели войны и оправдать геноцид орков. В «Последнем кольценосце» Мордор — относительно толерантное государство с продвинутой наукой, которое вынуждено защищаться от агрессивных и варварских соседей на западе.

«Это литературная игра. Идея была воссоздать мир эпоса о властелине колец, относясь к нему как к реальному, где соотношение эпоса и реальности такое же, как в нашем», — говорит Кирилл Еськов, биолог и палеонтолог по образованию.

Кирилл Еськов рассказывает, что произведения Толкина настолько популярны в России, что ему не пришлось ничего объяснять читателям, чтобы они поняли эту игру. Он попытался сохранить основные факты из оригинала (если можно назвать это фактами), но истолковать их по-другому. Например, не странно ли, что все, кто соперничает с Арагорном за трон, очень кстати умирают? И его собственное на него право притянуто за уши и сложно доказуемо. Но сложнее всего Еськову пришлось с эльфами.

«Если присмотреться к эльфам Толкина получше, оказывается, что это довольно неприятные существа, питающие презрение к нам, людям, считающие нас низшей расой».

Особое отношение русских к Толкину сформировалось еще в советские времена. Трилогию о властелине кольца считали политически щекотливыми книгами, и читать их можно было только в виде самиздата, то есть домашних переводов, копии которых распространялись тайно. Конечно, «Бильбо» издали на русском еще в 1976 году, но лишь в адаптированной версии: например, там уже не говорилось открытым текстом, что речь идет о путешествии с запада на восток.

«Эта книга могла издаваться только с оговоркой, что в ней показана опасность, которую представляет собой капиталистическое общество, и что она рассказывает о том, как золото портит хороших людей, — говорит Ник Перумов, русский писатель-фантаст. — Я прочитал ее и был совершенно очарован. Вы должны понять, в Советском Союзе фэнтези вообще не было. Были только научная фантастика и коммунистическая литература для детей. Кое-что из этого было стоящим и рассказывало об основополагающих ценностях. Но идея воображаемых миров с другими расами была нам совершенно чужда».

Позднее он и сам заимствовал тему у Толкина. Примерно в то же время, когда была опубликована онлайн-версия «Черной книги Арды», вышла первая книга его трилогии «Кольцо тьмы», действие которой разворачивается в Средиземье 300 лет спустя после событий «Властелина колец». Эта книга есть и в переводе на шведский язык.

Кирилл Еськов объясняет:

«В книгах бесчеловечные косоглазые орды маршируют с Востока под красными знаменами, чтобы вторгнуться на земли свободных народов Запада. По-моему, это лукавство утверждать, что тут нет намека на современную политику. И многие советские и постсоветские читатели также стали отождествлять себя с орками».

И писатели тоже.

«Сам я не фанат Толкина, и когда я начал писать „Последнего кольценосца", я ничего не знал о текстах Перумова и Ниэннах. Но это правда, почти все выбирают темную сторону. Мы на собственном опыте знаем, как работает пропаганда, и поэтому для нас велик соблазн рассматривать „Властелина кольца" как пропаганду победителей и пытаться воссоздать, что же случилось на самом деле», — говорит Кирилл Еськов.

Элиот Боренштейн (Eliot Borenstein) — профессор русистики и славистики из Нью-Йоркского университета. Он написал книгу и создал блог под названием «Заговоры против России», и рассказывает о так называемых параноидальных трактовках.

«В данном случае речь идет о том, что люди всегда во всем видят политическую повестку дня, причем всегда направленную против нас, русских», — говорит Элиот Боренштейн.

Такой образ мысли часто свойственен разным меньшинствам, которые по-своему трактуют произведения, написанные в других контекстах и, возможно, для других читателей.

«Россия — большая и могущественная страна, но, когда дело доходит до глобальных СМИ, русские ощущают себя в положении меньшинства. И вот они видят какие-то произведения, которые им нравятся, но в которых они представлены врагами. Что же им делать? Им нужно найти способ любить и их, и самих себя.

Так что они говорят: „Ладно, вы считаете, что мы — орки? Тогда пошли вы к черту, мы действительно орки"».

Эта идея также стала популярной в российских националистических кругах. Например, публицисты и общественные деятели Максим Калашников и Юрий Крупков издали книгу «Гнев орка», в которой утверждают, что русские должны признать себя орками. То же самое говорят на российских националистических сайтах в интернете. Там речь уже не идет о том, чтобы оправдать орков или разрушить неправдоподобный дуализм работ Толкина — там в традиционном националистическом духе восхваляют воинственных и сильных орков, которые разительно выделяются на фоне вырождающегося окружающего мира.

Та же тема возникает в песне писателя, певца и композитора Михаила Елизарова под названием «Оркская». В отличие от других правых популистов, Елизаров — признанный писатель, но при этом в высшей степени неоднозначная и скандальная фигура. Когда он получил премию «Русский Букер» за роман «Библиотекарь», один из членов жюри покинул свой пост в знак протеста против «фашистского трэша». Но Елизаров чаще всего сохраняет в своих произведениях достаточно неоднозначности, чтобы их можно было трактовать по-разному. В «Оркской» сплетаются идеи о русских в роли орков, картины Второй мировой войны, времена падения Советского Союза и представление о «Властелине колец» как пропаганде. Для Елизарова, который читал эти книги еще ребенком и не мог от них оторваться, очевидно, что Толкин имел в виду СССР.

«Аналогия очевидна. Мордор — хаотическая сила, которая восстает против готовой пасть британской империи или, скорее, ее среднего класса. Песня — ироничный памфлет, протест и отрицание, — говорит Михаил Елизаров. — Но я думаю, что существует много толкований. Большинство постсоветских читателей наверняка наивно причисляют себя к жителям Средиземья, не замечая, что на самом деле они — Мордор».