Как "художник" обманул "поэта".

это бывший «Лютцов» — пятый тяжёлый крейсер типа «Адмирал Хиппер», планировавшийся к принятию на вооружение германских Кригсмарине.

Заложен в 1937 году, спущен на воду в 1939 году. В феврале 1940 года продан Советскому Союзу, получил название «Петропавловск», в августе 1941 года в условно боеготовом состоянии включён в состав ВМФ СССР, участвовал в обороне Ленинграда от немецких войск.
В сентябре 1944 года переименован в «Таллин», в 1953 году — «Днепр», в 1956 году — «ПКЗ-12». Достройка его закончена не была, в 1958 году корабль исключён из списков советского флота, а в 1959—1960 годах разобран на металлолом. После заключения Пакта о ненападении между Германией и СССР 23 августа 1939 года, активизировалось военно-техническое сотрудничество двух стран. СССР поставлял в Германию много сырья и продовольствия, в обмен же желал получить образцы новейшей военной техники. 11 февраля 1940 года крейсер «Лютцов», будучи в недостроенном состоянии (корабль был закончен по верхнюю палубу, имел часть надстроек и мостика, а также две нижние башни главного калибра с орудиями, установленными только в носовой из них), был продан Советскому Союзу за 104 миллиона рейхсмарок. Крейсер, получивший обозначение «проект 53», c 15 апреля по 31 мая был отбуксирован в Ленинград, на Балтийский завод. Вместе с крейсером прибыла инженерная делегация из Германии для продолжения работ. Однако в связи с планировавшейся войной с СССР Германия не желала усиливать своего будущего противника и поэтому всячески затягивала поставку основных комплектующих. Весной 1941 года И.В.Сталин дал поручение председателю Комитета обороны при СНК СССР К.Е.Ворошилову и его доверенному лицу, инженеру-капитану 3-го ранга Грачеву Василию Семеновичу обеспечить поставку комплектующих для крейсера до состояния боеготовности. С этой целью в Берлин была направлена миссия под руководством Грачева В.С. Особенностью работы миссии была невозможность использования официальных каналов. Было необходимо использовать личные связи. В результате работы миссии Германия поставила на крейсер системы управления артиллерийской стрельбой. К началу Великой Отечественной войны корабль находился в 70 % готовности. 15 августа 1941 года на «Петропавловске» был поднят военно-морской флаг и он вступил в состав советского флота (в условно боеготовом состоянии, на самом деле корабль продолжал оставаться недостроенным). Командир — капитан 2 ранга А. Г. Ванифатьев.
В ходе войны крейсер применял установленные на нём 4 203-мм орудия по береговым целям. 17 сентября 1941 потоплен, получив за несколько часов 53 попадания снарядов, из них более 20-ти 210-мм, для избежания полного затопления корабль завели на мель. 4 апреля 1942 года получил прямое попадание авиабомбы. 17 сентября 1942 года поднят и отбуксирован вверх по Неве для восстановления. 1 сентября 1944 года «Петропавловск» переименовали в «Таллин».
После окончания Великой Отечественной Войны крейсер «Таллин» так и не был достроен. Некоторое время он использовался в качестве несамоходного учебного судна, а затем — плавучей казармы (11 марта 1953 года переименован в «Днепр», а 27 декабря 1956-го получил обозначение «ПКЗ-112»). 3 апреля 1958 года исключён из списков флота в течение 1959—1960 годов разобран на металлолом.." - В. Кофман «Тяжёлые крейсера типа „Адмирал Хиппер“» .

Правительства Франции, Великобритании и Бельгии направили в этой связи Нидерландам ноты протеста. В них говорилось, что факт нарушения границы ставит под сомнение соблюдение Нидерландами статьи 3-й Декларации о нейтралитете, в которой прямо указывалось, что войска или военнослужащие воюющих сторон, оказавшиеся на территории Нидерландов, должны быть «незамедлительно разоружены и интернированы до конца военных действий».
В действительности неизвестно, выполняли ли Нидерланды свои обязательства по нейтралитету в полном объеме. В ответ на заявления иностранных держав МИД Нидерландов сообщил, что по инкриминируемому факту было проведено подробное расследование. Копии рапортов и записи свидетельских показаний жителей указанных районов, снабженные переводами, были переданы представителям Англии, Франции, Бельгии.

В заключительном протоколе этого расследования, датированном январем 1915 г., было записано следующее: «Шум по поводу того, что 4–5 августа 1914 г. немецкий кавалерийский полк якобы проследовал по территории..., лишен всякого основания и в интересах правды должен быть категорически опровергнут».

Отношение воюющих сторон к нейтральным Нидерландам было в целом неоднозначным. С одной стороны, ни Антанта, ни Тройственный союз не были заинтересованы в открытии нового фронта, к тому же, они стремились извлечь максимальную экономическую выгоду из нейтралитета Нидерландов. С другой стороны, именно это стремление заставляло каждую из воюющих держав постоянно сомневаться в строгом соблюдении Нидерландами нейтралитета. В чем, отчасти, {328} они были правы. Сохраняя нейтралитет, Нидерланды действительно оказывали различного рода услуги и шли на уступки и одним, и другим.

Меры по ужесточению контроля за нидерландскими судами первой приняла Великобритания. С начала войны она удерживала в своих портах нидерландские суда на том основании, что часть имевшихся на них грузов могла быть якобы переправлена в Германию. По мнению Лондона, германское правительство, заинтересованное в снабжении страны продовольствием, пользовалось услугами нидерландцев, так как в морской торговле международные правила нейтралитета признавали неприкосновенность неприятельского груза под нейтральным флагом. Английское правительство дало понять, что поставки продовольствия противнику будут считаться товаром, предназначенным {329} для ведения военных действий, т. е. контрабандой. 20 августа 1914 г. в Великобритании был принят закон, на основании которого можно было задерживать суда нейтральной страны и проводить полный досмотр и конфискацию груза до выяснения адресата. В том случае, если английские власти находили подозрительными документы, груз или адрес получателя, товар конфисковывался до полного выяснения.

Нидерландская торговля несла в связи с этим огромные убытки. Правительство страны настаивало на том, что воюющие державы подобными действиями ущемляют интересы нейтральных Нидерландов. Англия не должна им препятствовать проводить торговые транзиты через Германию на Рейн, так как нидерландцы гарантируют соблюдение всех правил нейтральной торговли.

В итоге стороны пошли на взаимные уступки. В ноябре 1914 г. в Нидерландах была создана специальная структура – Нидерландская заморская трестовая компания (Nederlandsche Overzeese Trust Maatschappij, далее – NOT) – анонимное акционерное общество, занимавшееся вывозом и ввозом товаров из колоний в метрополию и обратно. При посредничестве правительства NOT заключила договор с Парижем и Лондоном, на основании которого получила право транспортировки импортных товаров при условии, что они затем не будут перепродаваться в Германии. В качестве компенсации Нидерландам было разрешено пропускать через свою территорию некоторые виды оборудования из Германии в Бельгию.

Германия в начале войны также старалась придерживаться всех правил по отношению к судам и сухопутному транспорту нейтральных Нидерландов. Однако уже к концу 1914 г. и она значительно расширила список товаров, попадающих под статью «контрабанда».

В целом до конца 1915 г. ситуация оправдывала оптимизм нидерландского правительства. Различные партии объединились с правящим кабинетом либералов в «священном союзе по-нидерландски». Даже социал-демократы, отказавшиеся войти в правительство, заявили, что «национальная идея взяла верх над национальными различиями». Под национальной идеей в данном случае подразумевался нейтралитет. Действительно, политика нейтралитета приносила свои плоды, поскольку практически все державы Центральной Европы нуждались в товарах нейтральных Нидерландов.

Однако давление Англии, имевшее целью уменьшить нидерландские поставки в Германию, становилось все ощутимее. У Лондона имелись на то серьезные основания. Было известно, что на территории Нидерландов действовали немецкие агенты, отправлявшие в Германию {330} под различным прикрытием часть товаров, которые NOT ввозила в страну. Как правило, контрабанда переправлялась через границу с Бельгией, оккупированной немецкими войсками. Через нидерландский Берген-оп-Зом и другие населенные пункты на юг регулярно вывозили рис, муку, сало, нефтепродукты. А обратно, из бельгийского местечка Хёсден, вывозили купленных немецких лошадей. Нидерландское правительство старалось не обострять из-за этого отношения с Германией, так как Нидерланды были заинтересованы в бесперебойных поставках из Германии химических веществ, мыла, красителей и, конечно же, угля. Однако большой экспорт в Германию продуктов нидерландского сельского хозяйства, так же как и утечка туда товаров, ввозимых NOT, приводили к постоянному осложнению англо-нидерландских отношений. В то время как экспорт сельскохозяйственных продуктов в Англию за первые два года войны сократился в среднем на 5–8%, за тот же период экспорт некоторых видов продуктов в Германию значительно увеличился. Картофельной муки стали ввозить на 250% больше, на 400% – мяса, на 500% – сыра. Прежде всего нидерландцы объясняли это английской блокадой и увеличением {331} риска для нидерландских судов быть торпедированными германскими подводными лодками. Лондон сам запретил нидерландским судам лов рыбы в английских прибрежных водах, мотивируя это тем, что таким образом предупреждает столкновение нейтральных судов с минами. На самом же деле такое решение Англии было продиктовано стремлением заставить Нидерланды прекратить продажу продуктов рыболовства Германии.

Нейтральные суда действительно подвергались большой опасности в прибрежных водах как Англии, так и Германии. Еще в ноябре 1914 г. Северное море было объявлено зоной военных действий. В 1915 г. в эту зону были включены Ла-Манш и прибрежные воды Шотландии и Ирландии. Многочисленные протесты МИД Нидерландов вызывал тот факт, что немецкие мины устанавливались непосредственно в районах традиционного нидерландского рыболовства.

Нередкими были и случаи уничтожения нидерландских судов немецкими подводными лодками. В 1915–1916 гг. эта участь постигла шесть торговых пароходов. Вот как сообщалось об одном из этих случаев в ноте нидерландского правительства: «Пароход «Медея» Нидерландской королевской пароходной компании, следуя из Валенсии (Испания) в Лондон с грузом апельсинов, был остановлен в Ла-Манше немецкой подводной лодкой. Капитан «Медеи» незамедлительно подчинился командам с подводной лодки и отправил туда своего помощника с корабельными документами. После, просмотра бумаг командир подводной лодки отдал приказ о том, чтобы экипаж «Медеи» покинул судно в течение 20 минут. Затем выстрелом из орудия «Медея» была затоплена. Этот инцидент произошел в 15 морских милях от британского берега. Груз был адресован испанскому экспедитору и некоторым частным фирмам в Лондоне. Шлюпки, в которых находился экипаж «Медеи», подводная лодка вела на буксире 15 минут, а затем они были оставлены на произвол судьбы. Предварительно капитану «Медеи» была вручена подписанная командиром подводной лодки декларация следующего содержания: «Пароход из Амстердама был уничтожен, так как он перевозил продукты в Лондон (вражеский порт) и этому пароходу невозможно было предоставить надлежащий призовой экипаж».

Много раз нидерландские суда становились объектом воздушного нападения немецкой авиации, хотя имели на борту все необходимые знаки нейтрального судна и заранее передавали соответствующие сигналы. Дело в том, что англичане стали иногда поднимать флаг нейтральных Нидерландов на своих торговых судах. По этому поводу министр иностранных дел Нидерландов Джон Лаудон направил в МИД {332} Великобритании письмо, в котором говорилось, что подобные действия английской стороны «компрометируют нейтральный флаг, бросают тень на нейтральные суда, которые идут под своим флагом, подвергают их риску быть уничтоженными вражескими кораблями...»

Большие сложности во время войны испытывала и пользовавшаяся морским транспортом почтовая служба Нидерландов. Лишь на том основании, что нидерландские почтовые суда проходили через английские территориальные воды, они незаконно подвергались проверкам, а иногда и конфисковывался их груз.

Война стала тяжким испытанием и для нидерландских колоний в Индонезии. Метрополии только ценой постоянного лавирования между блоками воюющих стран удалось сохранить свои владения в Юго-Восточной Азии. Антанта поставила под контроль всю нидерландскую внешнюю торговлю, конфисковала около трети ее торгового флота. Германия, угрожая вторжением, постоянно требовала продовольствия. Цены на колониальные товары (каучук, сахар, копру, чай) начали резко снижаться и в итоге стали ниже себестоимости. Это повлекло за собой ограничение производства экспортных культур, снижение заработной платы, рост безработицы в колонии и, как следствие, народные выступления. Попытки Нидерландов переориентировать торговлю на США и Японию не дали быстрых результатов. Вызывали опасения и звучавшие в Японии призывы аннексировать фактически изолированную от метрополии Индонезию. Это потребовало от Нидерландов увеличения колониальной армии и флота.

Однако требования и претензии к Нидерландам обеих воюющих сторон только возрастали, и выполнение этих требований привело к резкому ухудшению положения в стране. С 1917 г. стали повышаться налоги, возникли проблемы со снабжением населения продовольствием. Нидерландское правительство вынуждено было принять решение о введении пайкового распределения продуктов. По карточкам выдавали хлеб (сначала 400 граммов в день на человека), сахар, какао, кофе и другие продукты, но с каждым днем их количество сокращалось. Начался настоящий голод, который не могли предотвратить даже решительные меры правительства по регулированию снабжения населения предметами первой необходимости.

К концу войны блокада и подводная война, отправившая на дно 88 нидерландских судов, почти парализовали судоходство и, как следствие, внешнюю торговлю страны. В 1917 г. грузооборот нидерландских портов по сравнению с 1913 г. упал в 10 раз, импорт зерна и стали сократился до ничтожных объемов. {333}

В апреле 1917 г. в войну вступили Соединенные Штаты Америки и присоединились к англо-французской блокаде Нидерландов. США прекратили экспорт в Нидерланды мазута, каменного угля, зерновых, фуража, химических удобрений, жиров, железной руды и стали. Для Нидерландов это имело тяжелые последствия. К концу 1917 г. из-за недостатка фуража нидерландские крестьяне были вынуждены забивать скот, в результате чего возник дефицит молочных продуктов. В октябре американское правительство закрыло свои склады каменного угля для нидерландских судов, задержав их, таким образом, в портах США. Речь шла в общей сложности о 90 судах, а еще 45 были задержаны в портах Великобритании. В марте следующего года американское правительство решило «позаимствовать» торговый флот Нидерландов, чему нидерландское правительство оказалось не в состоянии противодействовать.

Война привела к свертыванию некоторых отраслей производства, росту в стране безработицы и инфляции. Индекс стоимости жизни в Нидерландах повысился в 1914–1918 гг. на 175%, а величина денежной массы в обращении увеличилась с 321,8 млн гульденов в начале 1914 г. до 1069,3 млн в декабре 1918 г. Это не могло не отразиться на положении населения. Нехватка продуктов, особенно в больших городах, привела к так называемым «картофельным бунтам», когда голодная толпа нападала на лавки, склады и баржи с картофелем, громила магазины и оказывала всяческое сопротивление войскам и полиции. Усилилось забастовочное движение, пик которого пришелся на 1918 г. Волнения отмечались по всей стране, охватив в мае и ряд стратегически важных предприятий – военные заводы в Хембрюге, конструкторские мастерские Делфта и военный порт Амстердама. Однако стоит отметить, что уровень забастовочного движения в Нидерландах в целом был намного ниже, чем в других европейских странах. Правительство принимало все возможные меры, чтобы решить проблему с подвозом продовольствия и товаров первой необходимости. Было введено директивное нормирование цен на основные виды продуктов и их распределение, зафиксированы цены на некоторые виды услуг (например, квартплату) и размер заработной платы. Государство добавляло солидные суммы ко всем профсоюзным взносам, поступавшим на предприятиях в кассу помощи безработным.

Наступление германской армии на Западном фронте весной 1918 г. явилось одним из наиболее опасных для Нидерландов этапов войны. Угроза вторжения казалась неминуемой. Только благодаря настойчивому {334} вмешательству влиятельных лиц, приближенных к германскому императорскому дому, Нидерландам удалось избежать оккупации.

В этой ситуации германский посланник в Гааге Фридрих Розен проявил себя исключительно способным дипломатом. Он успешно предотвратил германо-нидерландский конфликт, «играя» на уже существовавших среди видных нидерландских политиков антиантантовских настроениях. Розен поддерживал прекрасные отношения с главой правительственного кабинета Кортом ван дер Линденом и известными политиками: лидером партии Христианско-исторический союз Александром де Саворнин Ломаном и главой Антиреволюционной партии Абрахамом Кёйпером, выражавшими явные симпатии Германии. Даже вождь нидерландских социал-демократов Питер Трульстра был настроен прогермански. Министр иностранных дел Лаудон, бывший министр обороны Николас Босбоом и новый министр обороны Бонифациус де Йонге, министр финансов Мария Виллем Трёб, напротив, были известны своей откровенной антигерманской позицией. В целом же нидерландское общество представляло достаточно пеструю картину мнений в отношении воюющих сторон и перспектив мира.

Победа Антанты в войне не означала, что для Нидерландов все трудности остались позади. Бельгия открыто заявила о территориальных претензиях к Гааге, потребовав аннулировать договор 1839 г. и восстановить право Бельгии на отошедшую тогда к Нидерландам провинцию Лимбург. К этому следует добавить и проявления негативного отношения к Нидерландам со стороны союзников, последовавшие после того, как Гаага не только предоставила убежище бежавшему 10 ноября 1918 г. кайзеру Вильгельму II (при условии его отказа от политической деятельности), но еще и разрешила проход по своей территории 70 тыс. отступавших германских солдат.

Нидерландам стоило больших усилий в ходе переговоров отклонить территориальные притязания Бельгии. Этому способствовало и желание самого населения Лимбурга оставаться нидерландскими гражданами.

В целом же неучастие Нидерландов в войне принесло стране ощутимые результаты: нейтралитет, хотя и удерживавшийся с большим трудом, позволил сохранить ее территориальную целостность, избежать многочисленных жертв и разрушений, провести на основе политики национального примирения рад важных социальных реформ и {335} даже определенным образом укрепить экономику. Никогда раньше внешнеполитический курс страны не соответствовал столь адекватно ее экономическим интересам.

Нидерланды, как и другие нейтральные страны, «зарабатывали» на войне, продавая военные материалы, прежде всего, своей же многотысячной армии. Армии воюющих стран также прибегали к услугам нидерландцев, особенно в поставках продовольствия. Дефицит сырья на внутреннем рынке, обусловленный военными действиями и блокадой транспортных путей, вызвал частичную перестройку нидерландской экономики на основе государственного регулирования, а также ее структурные изменения. Отрезанные от большинства внешних рынков, Нидерланды вынуждены были развивать у себя некоторые новые отрасли промышленности – черную металлургию в Северных Нидерландах, электротехническую промышленность, производство искусственного шелка. Существенно увеличилось строительство торговых судов: если в 1910–1914 гг. оно исчислялось в 84 тыс. брутто-регистровых тонн, то в 1914–1920 гг. уже в 131. Таким образом, при росте государственных расходов, что было вызвано потребностями военного времени, и постоянном повышении налогов национальный доход Нидерландов поднялся на завидную высоту. За годы Первой мировой войны золотой запас страны вырос в 4,5 раза.

Как и в других странах Европы, Первая мировая война привела к структурным изменениям в нидерландском обществе. Потребности войны диктовали необходимость, прежде всего, уделять внимание промышленности, что повлекло увеличение процента занятого в промышленном секторе населения. В 1920 г. он составил 35,6%. В сельском хозяйстве наблюдался отток рабочей силы, число занятых в этой отрасли уменьшилось до 23,6%. Выгодное географическое расположение и нейтральный статус в годы войны способствовали значительному расширению в Нидерландах сферы услуг, где к 1920 г. было занято уже 40,8% трудящегося населения. Не было негативных изменений и в темпе роста населения, он был по-прежнему высоким. В 1919 г. численность населения Нидерландов составляла уже 6,8 млн человек. {336}"

Шатохина-Мордвинцева Г.А. "История Нидерландов : Учеб. пособие для ВУЗов." М., 2007. С. 327–336.

""Вопрос о подъеме этих кораблей полностью отпадает, - сообщалось в 1919 году в докладе официальной комиссии Адмиралтейства, - а поскольку они не мешают судоходству, нет смысла даже взрывать их. Пусть лежат и ржавеют там, где они затонули..."
Однако в мире нашелся человек, который воспринял мнение экспертов о невозможности подъема покоящегося на дне Скапа-Флоу германского флота как вызов его изобретательности и предприимчивости. Этим человеком был англичанин Эдуард Кокс - торговец металлоломом, которому до той поры никогда в жизни не доводилось поднимать со дна морского даже буксира. В 1924 году, проведя один день в технической библиотеке и один день на берегу Скапа-Флоу, он предложил Адмиралтейству продать ему лежавший на дне германский флот за 24 тыс. фунтов стерлингов. Удивленное Адмиралтейство заключило сделку, и Кокс стал владельцем самого необычного имущества, которое в течение следующих восьми лет принесло ему 10 тыс. фунтов стерлингов чистого убытка и огромный авторитет в кругах специалистов по судоподъему.
Среди множества кораблей, поднятых позже Коксом со дна Скапа-Флоу, были четыре линейных крейсера, и первым из них стал "Мольтке". Корабль лежал на грунте вверх днищем, и, чтобы его поднять, достаточно было закрыть кингстоны и подать в загерметизированный корпус сжатый воздух. Казалось бы, чего проще, но... "Мольтке" продолжал оправдывать репутацию злосчастного корабля. С октября 1926 года по май 1927 года всплытие крейсера трижды срывалось из-за непредвиденных аварийных ситуаций. Лишь с четвертой попытки он всплыл, как было рассчитано, вверх днищем. Взрывами и газовыми резаками с него удалили все мачты, трубы и надстройки, извлекли из его чрева около 3 тыс. т стальных, чугунных и бронзовых деталей. 18 мая 1928 года три буксира повели его в перевернутом положении в Росайт на слом. При этом "Мольтке" едва не затонул и из-за препирательств двух лоцманов едва не врезался в центральный устой Фортского моста. Видя, что буксиры пройдут по одну сторону устоя, а крейсер - по другую, руководитель буксировки приказал обрубить буксирные концы. Таким способом "Мольтке" удалось протащить под мостом.
Одновременно шла подготовка к подъему "Зейдлица", оказавшегося не менее злосчастным, чем "Мольтке". Крейсер лежал на правом борту на глубине 20 м, и Кокс решил поднимать его, не выпрямляя. Заделав все отверстия на левом борту, спасатели начали закачивать в загерметизированный корпус сжатый воздух, и 20 июня 1927 года "Зейдлиц" всплыл на 8 см над поверхностью воды. Но тут раздался страшный грохот, крейсер перевернулся вверх днищем и снова ушел на дно. Лишь в ноябре, после нескольких неудачных попыток, корабль удалось поднять на поверхность и подготовить к буксировке в перевернутом положении в Росайт." - "М-К", "МК".