"Белые пятна и чёрные дыры в истории."

Официальная советская версия.

Из воспоминаний П. Ротмистрова следует, что его армия должна была прорвать фронт и двигаться на Харьков (косвенно это подтверждается качественным составом армии, почти наполовину состоящей из лёгких танков и почти не имеющей тяжёлых), обходя германское танковое скопление, находящееся, по данным разведки, в 70 км от Прохоровки и «успешно атакуемое» в тот момент штурмовой авиацией.

Первое столкновение в районе Прохоровки произошло вечером 11 июля. По воспоминаниям Ротмистрова, в 17 часов он вместе с маршалом Василевским во время рекогносцировки обнаружил колонну танков противника, которые двигались к станции. Атака была остановлена силами двух танковых бригад.

В 8 утра следующего дня советская сторона провела артподготовку и в 8:15 перешла в наступление. Первый атакующий эшелон насчитывал четыре танковых корпуса: 18-й, 29-й, 2-й и 2-й гвардейский. Второй эшелон составлял 5-й гвардейский мехкорпус.

В начале сражения советские танкисты получили некоторое преимущество: восходящее солнце слепило наступавших с запада немцев. Очень скоро боевые порядки смешались. Высокая плотность боя, в ходе которого танки сражались на коротких дистанциях, лишила немцев преимущества более мощных и дальнобойных пушек. Советские танкисты получили возможность прицельно бить в наиболее уязвимые места тяжело бронированных немецких машин.

Когда советские танки во время контратаки вышли на дистанцию прямого выстрела своих орудий и их встретили плотным огнём противотанковые орудия немцев, то танкисты были просто ошеломлены. Под ураганным огнём было необходимо не только вести бой, но прежде всего психологически перестраиваться от рывка вглубь обороны противника к позиционной борьбе со средствами ПТО противника.

Восточнее района сражения наступала немецкая танковая группа «Кемпф», которая стремилась зайти наступающей советской группировке в левый фланг. Угроза охвата заставила советское командование отвлечь на это направление часть своих резервов.

Около 13 часов немцы вывели из резерва 11-ю танковую дивизию, которая совместно с дивизией «Мёртвая голова» нанесла удар по советскому правому флангу, на котором находились силы 5-й гвардейской армии. Им на подмогу были брошены две бригады 5-го гвардейского мехкорпуса и атака была отбита.

К 14 часам советские танковые армии стали теснить противника в южном направлении. К вечеру советские танкисты смогли продвинуться на 10—12 километров, оставив, таким образом, поле сражения у себя в тылу. Сражение было выиграно.


Исследования В. Н. Замулина.

Российский историк В. Н. Замулин отмечает отсутствие ясного изложения хода боевых действий, отсутствие серьёзного анализа оперативной обстановки, состава противоборствующих группировок и принимавшихся решений, субъективизм в оценке значения Прохоровского сражения в советской историографии и использование этой темы в пропагандистской работе. Вместо беспристрастного изучения сражения советские историки вплоть до начала 1990-х годов создавали миф о «крупнейшем танковом сражении в истории войн».

Согласно его исследованию, сражение у Прохоровки немецкое командование спланировало заранее: «4 ТА должна была двигаться от Белгорода не строго на север, а, прорвав две армейских полосы и разгромив 6 гв. А и 1 ТА, развернуться на восток, чтобы на четвёртый день операции встретить советские танковые и мехкорпуса в наиболее удобном месте для использования своих танковых дивизий — прохоровском направлении.» В то же время, участие советской стороны в нём явилось импровизацией.

По замыслу советской стороны, контрудар 12 июля в районе станции Прохоровка должен был окончательно переломить ход оборонительного этапа Курской битвы:

12 июля 1943 г. юго-западнее станции на участке в 20 км по фронту с обеих сторон действовало 767 танков и самоходных орудий, в том числе 494 — из 5 гв. ТА генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова. Гвардейцев поддерживали значительные силы пехоты. Только в восьми дивизиях 5 гв. А генерал-лейтенанта А. С. Жадова насчитывалось 58 197 человек, в том числе активных штыков — более 33 000.

Однако ожидаемых результатов советская сторона добиться не смогла. В. Н. Замулин подчёркивает[21], что
главной причиной этого явилось решение о фронтальном ударе корпусами 5 гв. ТА и 5 гв. А не по флангам, а «в лоб» наиболее сильному на тот момент вражескому соединению, которое частью сил перешло к обороне. План контрудара к его началу уже не соответствовал изменившейся оперативной обстановке, район развертывания главной контрударной группировки был неудобным для использования большого числа танков, а возможности 2 ТК СС при удержании занятой им 11 июля территории у Прохоровки недооценены.

По данным В. Н. Замулина, 12 июля в 5 гв. А и 5 гв. ТА вышло из строя не менее 7019 бойцов и командиров. Потери четырёх корпусов и передового отряда 5 гв. ТА составили 340 танков и 17 САУ, из них 194 — сгорели, а 146 — могли быть восстановлены. Но из-за того, что большая часть подбитых боевых машин оказалась на территории, контролируемой немецкими войсками, машины, подлежавшие восстановлению, также были потеряны. Таким образом, всего было потеряно 53 % бронетехники армии, принимавшей участие в контрударе. По мнению В. Н. Замулина, основной причиной высокой убыли танков и невыполнения задач 5 гв. ТА явилось неправильное использование танковой армии однородного состава, игнорирование приказа Наркома обороны СССР № 325 от 16 октября 1942 г., в котором был аккумулирован накопленный за предыдущие годы войны опыт применения бронетанковых войск. Распыление стратегических резервов в неудачном контрударе оказало существенное негативное влияние на итоги завершающего этапа Курской оборонительной операции.

Оценивая роль танкового боя у станции Прохоровка 12 июля, В. Н. Замулин признаёт, что он явился «кульминационным моментом Курской оборонительной операции на южном фасе, после которого напряжение боёв резко снизилось», однако бой был лишь частью сражения, проходившего с 10 по 16 июля, и срыв наступления ГА «Юг» стал результатом общих усилий войск Воронежского фронта и резерва Ставки ВГК.

Согласно исследованию А. В. Исаева:

Контрудар советских войск в районе Прохоровки был для немцев ожидаемым ходом. Ещё весной 1943 г., более чем за месяц до наступления, вариант отражения контрудара из района Прохоровки отрабатывался, и что делать, части II танкового корпуса СС прекрасно знали. Вместо того чтобы двигаться на Обоянь, эсэсовские дивизии «Лейбштандарт» и «Мертвая голова» подставились под контрудар армии П. А. Ротмистрова. В результате планировавшийся фланговый контрудар выродился в лобовое столкновение с крупными танковыми силами немцев. 18-й и 29-й танковые корпуса потеряли до 70 % своих танков и фактически были выведены из игры…

Несмотря на это, операция прошла в весьма напряженной обстановке, и только наступательные, подчеркиваю, наступательные действия других фронтов позволили избежать катастрофического развития событий.

Потери советских танкистов составили не менее 270 боевых машин (из них только два танка — тяжёлые) в утреннем бою и ещё несколько десятков в течение дня — по воспоминаниям немцев небольшие группы советских танков и даже отдельные машины появлялись на поле боя до вечера. Вероятно, это подтягивались отставшие на марше. С ними боролась уже противотанковая артиллерия, бронетехника была отведена и замаскирована.

Тем не менее, выведя из строя четверть танков противника (а учитывая качественное соотношение сил сторон и неожиданность удара это было чрезвычайно непросто), советские танкисты вынудили его остановиться и, в конечном счёте, отказаться от наступления.

Отразив советский контрудар под Прохоровкой, немцы на следующий день нанесли удар силами дивизии «Рейх» на юго-восток и 15 июля сомкнули фланги 4-й танковой армии и АГ «Кемпф», заставив 48-й стрелковый корпус 69-й армии прорываться из окружения с большими потерями[23]. Затем 2-й ТК СС срочно отбыл на юг, чтобы принять участие в отражении наступления советских войск на реке Миус. В конце июля дивизия «Лейбштандарт», передав двум другим дивизиям 2-го ТК СС подавляющее большинство своих танков, отправилась в Италию, а затем туда отбыло и управление 2-го танкового корпуса СС во главе с Паулем Хауссером.

В Советский Союз по ленд-лизу поступали американские легкие танки М-3 «Стюарт», американские средние танки M4A2 и M4A2(76)W «Шерман», М-3 «Ли», британские пехотные танки Mk II «Матильда», Mk III «Валентайн» и Mk IV «Черчилль». Красная Армия начала применять лендлизовские танки в больших количествах начиная с 1942 г. Особенно много иностранной техники участвовало в битве за Кавказ, где американские и британские танки составляли более 60% всего бронетанкового парка. Так, по состоянию на 1 февраля 1943 г. на Северо-Кавказском фронте среди 275 боеготовых танков было 15 М-3 «Ли», 123 «Стюарта», 38 «Валентайнов» и 10 «Шерманов». Такое массовое использование иностранной бронетехники на Кавказе было связано с близостью одного из маршрутов поставок техники ленд-лиза СССР, через Иран. Подразделения, укомплектованные лендлизовскими танками, наносили серьезный урон дивизиям Вермахта. Так, на Северо-Кавказском фронте действовала 5-я гвардейская танковая бригада, которая имела в своем составе 40 «Валентайнов», 3 Т-34 и один БТ-7. Бригада в ходе боев в районе Малгобека, которые происходили в сентябре 1942 г., уничтожила 38 немецких танков и штурмовых орудий, 24 артиллерийских орудия, 6 минометов и до 1800 солдат и офицеров Вермахта. 11 сентября 1942 г. в районе Малгобека 2 «Стюарта» под командованием лейтенанта Александра Яковлевича Павкина, находясь в засаде, вступили в бой с 16 немецкими танками, уничтожили 11 из них без потерь со своей стороны. В мартовских боях 1943 г. отличилась 92-я танковая бригада, на вооружении которой состояли легкие «Стюарты». Бригада уничтожила 14 танков, 4 миномета, 5 противотанковых орудий, до 400 немецких солдат, потеряв при этом 29 «Стюартов». Иностранные танки использовались Красной Армией в больших количествах вплоть до конца войны. Так, в 1944 г. 1-й Красногвардейский мехкорпус (1-й Белорусский фронт) имел в своем составе кроме советских танков 136 «Шерманов», 49 «Валентайнов», 2-я танковая армия – 140 «Шерманов», 10 «Валентайнов», 5-я гвардейская танковая армия – 64 «Шермана», 39 «Валетайнов».

В Красной Армии среди танковых асов, которые воевали на отечественных образцах бронетехники, появились и умельцы, которые сражались на иностранных танках. Экипаж танка М4А2 полковника Дружинина Леонида Михайловича (40-й отдельный танковый полк) в боях на Восточном фронте сумел уничтожить 16 немецких танков, 11 противотанковых пушек, более 200 солдат и офицеров противника. «Шерман» под командованием гвардии старшины Павла Воронина (1-й гвардейский механизированный корпус) в боях на территории Венгрии и Австрии (январь–апрель 1945 г.) уничтожил 10 немецких танков и штурмовых орудий. 21 января 1945 г. в боях за населенный пункт Сесктнетер три танка (в том числе танк Воронина) отбили восемь атак немецких танков, уничтожив при этом 5 вражеских машин без потерь с собственной стороны. 22–23 января 1945 г. в боях за населенный пункт Ференц танк Воронина уничтожил «Пантеру», подбил два немецких танка и сжег два бронетранспортера. Сражаясь на «Матильде», отличился капитан Наумов Кондратий Иванович (10-й танковый корпус). С 14 по 20 августа 1942 г. танк Наумова в составе группы капитана И. Мишукова оборонял переправу через р. Жиздра у населенного пункта Восты. Группа в составе 4-х «Матильд», усиленная противотанковым орудием, уничтожила 21 немецкий танк, две автомашины и до двух рот пехоты врага. В список советских танковых асов входит и лейтенант Паширов Валентин Дмитриевич (71-я механизированная бригада, 9-й механизированный корпус). В боях за село Хотив Киево-Святошинского района Киевской области 6 ноября 1943 г. «Валентайн» Паширова, преследуя отступающие немецкие танки, уничтожил более взвода солдат неприятеля, 10 автомашин, 10 огневых точек, два танка. Когда танк Паширова подбили, раненый командир танка продолжал бой, используя автомат и ручные гранаты. Паширов погиб. На тяжелом танке «Черчилль» воевал командир орудия танка 50-го отдельного гвардейского тяжелого танкового полка прорыва Полунадеждин Петр Сергеевич. Полунадеждин отличился в боях на территории Польши. 21 июля 1944 г. он уничтожил минометную батарею, вывел из строя штурмовое орудие, уничтожил свыше 10 бойцов неприятеля. В августе 1944 г. в районе г. Магнушев Полунадеждин подбил три немецких танка. 15 января 1945 г. в районе м. Мюльхаузен танк старшего сержанта Полунадеждина подбил 4 штурмовых орудия, немецкий танк и несколько автомашин. За период с 16 по 25 апреля 1945 г. танк Полунадеждина уничтожил 4 пушки, 2 дзота, 4 танка, 3 штурмовых орудия и бронетранспортер.

Большинство танков, поставленных по ленд-лизу, Красная Армия потеряла в боях 1941–1945 гг. Что сделали иностранные танки для победы над Германией и ее союзниками? Довольно много! Во-первых – они спасли тысячи жизней солдат, прикрывая их как в наступлении, так и в обороне. Во-вторых – они обеспечивали быстрое продвижение соединений Красной Армии в наступательных операциях 1943–1945 гг. В-третьих – лендлизовские танки уничтожили большое количество немецкой боевой техники и живой силы. В-четвертых – бронетехника ленд-лиза стала «резервным питанием» на тех участках фронта, где не хватало отечественной бронетехники, а враг наступал. Ленд-лиз дал возможность Советскому Союзу устоять в самое тяжелое время, завершить кровавую бойню в 1945 г., а не, скажем, в 1947-м или 1949-м. Но главное – слава советским воинам, которые сумели в кратчайшие строки освоить импортную технику и умело применять ее против врага. Войну выиграли прежде всего люди."(с) Источник: https://warspot.ru/150-tankovyy-lend-liz

Девятого августа 1945 года Советский Союз, выполняя свои обязательства перед союзниками, запротоколированные на Ялтинской конференции, начал войну против Японии. Всего за три недели боевых действий Красной армии удалось полностью очистить от противника территорию Маньчжурии, высадить десанты в Северной Корее, взять под контроль Курильские острова и Южную часть Сахалина, отторгнутую от России сорока годами ранее. За это время советские войска, потеряв убитыми чуть более 10 тысяч человек, полностью разгромили Квантунскую армию численностью 700 тысяч человек и соединения японского Пятого фронта, располагавшиеся на Сахалине и Курилах. Последние, в отличие от Маньчжурии, считались территорией японской метрополии, но по условиям Ялтинской конференции после окончания войны переходили к СССР.

Уже через неделю после начала советского наступления в Маньчжурии Япония, подвергшаяся ко всему прочему двум атомным бомбардировкам (Хиросима — 6 августа, Нагасаки — 9 августа), объявила о готовности принять условия Потсдамской декларации от 26 июля 1945 года, в которой союзники угрожали империи «быстрым и полным уничтожением», и подписать безоговорочную капитуляцию. Однако до ее фактического подписания 2 сентября на борту американского линкора «Миссури» оставалось еще две недели, и за это время советские войска успели не только выполнить все поставленные ранее задачи, но и приготовились к высадке на собственно Японских островах.

Речь идет о втором по величие острове метрополии — Хоккайдо, который в случае успеха десанта попал бы под советскую оккупацию, что в свою очередь могло изменить всю послевоенную историю Страны восходящего солнца. Правда, ровно с таким же успехом появление советских войск на Хоккайдо еще до окончания Второй мировой войны могло спровоцировать открытый конфликт между СССР и США. А это уже изменило бы историю всей планеты в целом.

Из луков по авианосцам.

К разработке операции по высадке на Хоккайдо в советском Генштабе приступили еще весной 1945 года. В июне план десанта был представлен на рассмотрение Ставке, однако, в отличие от остальных операций, запланированных в рамках войны против Японии, единодушия по нему достигнуто не было и в итоге решение по этому вопросу принималось из тактических соображений уже в ходе начавшихся боевых действий.

В то же время командование союзников, даже учитывая эффект от применения ядерного оружия и последствия вступления в войну против Японии СССР, продолжало оттачивать планы двух своих операций по вторжению на японские острова. Первая из них, под названием «Олимпик», должна была стартовать 1 ноября 1945 года. Она предполагала высадку десанта и захват южной части острова Кюсю. По плану к операции привлекалось 14 дивизий (около 800 тысяч человек) и более 500 боевых кораблей, в том числе 42 авианосца и 24 линкора, что сделало бы «Олимпик» крупнейшей десантной операцией в истории войн.

Впрочем, второй десант (операция «Коронет»), намеченный на 1 марта 1946 года, был еще масштабнее — союзники планировали высадить на острове Хонсю, к югу от Токио, в общей сложности 25 дивизий, то есть около 1,1 миллиона человек. Всего в захвате японских островов должно было принять участие около 6 миллионов солдат и офицеров армий США, Великобритании и ее доминионов.

Изначально, по расчетам союзного командования, Япония должна была капитулировать не позже чем через год после того, как будет повержена Германия, то есть к маю 1946 года. Такие временные рамки были установлены Объединенным комитетом начальников штабов на Квебекской конференции в 1944 году. Однако последние сражения на Тихом океане — за Иводзиму и Окинаву, которые являлись японской территорией и на которых американцам пришлось преодолевать ожесточенное сопротивление противника, отодвинули срок предполагаемой капитуляции Японии на 1947 год.

Масштабы потерь также неоднократно корректировались, но, даже по самым оптимистичным оценкам, на Японских островах только убитыми союзники потеряли бы около 300 тысяч человек, что равноценно их потерям в ходе военных действий в Западной Европе, Северной Африке, Италии и на Балканах за весь период с 1939 по 1945 год.

Несмотря на подавляющее превосходство союзников по всем видам вооружений и по численности войск, Япония к августу 1945 года еще располагала значительными силами. Правда, основная и наиболее оснащенная их часть находилась в Китае и Маньчжурии (Квантунская армия) и попала под удар советских войск. Если на островах метрополии была сосредоточена группировка, эквивалентная 65 дивизиям, то вооружения хватало лишь на 40, а боеприпасов — на 30 дивизий.

Императорские ВВС могли выставить на защиту островов более 10 тысяч боевых и учебных самолетов, большинство из которых планировалось использовать для атак камикадзе. ВМС Японии насчитывали четыре линкора (все поврежденные), пять авианосцев (все поврежденные), два крейсера, 23 эсминца и 46 подводных лодок. Но ни авиация, ни остатки флота не могли быть использованы в полной мере из-за тотальной нехватки топлива.

Гораздо больше надежд японское командование возлагало на Народный добровольческий корпус, в который были зачислены все здоровые мужчины в возрасте от 15 до 60 лет и женщины в возрасте от 17 до 40 лет (всего около 28 миллионов человек). Только вот вооружать их было нечем — предполагалось пустить в ход древние мушкеты, луки и бамбуковые колья.

На пути к Хоккайдо.

К счастью, все это оружие так и не довелось пустить в ход — решение о капитуляции было принято императором Хирохито раньше, чем какие-либо силы вторжения высадились на Японские острова.

Оставив в стороне дискуссию о том, что в большей степени повлияло на императора — атомная бомбардировка японских городов или успехи СССР в Маньчжурии, отметим все же, что к 15 августа, когда Хирохито огласил нации свое решение прекратить борьбу, определилась катастрофа Квантунской армии, которая в результате стремительных действий советских войск оказалась фактически отрезанной от группировки в Северном Китае. К этому моменту Красная армия уже высадила десанты в портах Кореи, вела ожесточенные бои с японцами на Сахалине, а 16 августа командующий советскими войсками на Дальнем Востоке маршал Советского Александр Василевский отдал приказ о проведении Курильской десантной операции.

В тот же день, 15 августа, президент США Гарри Трумэн разослал для информации руководителям государств, сражавшихся против Японии, проект общего приказа № 1 командующего союзными войсками на Тихом океане генерала Дугласа Макартура о порядке принятия, координации и проведения общей капитуляции японских вооруженных сил. Иосиф Сталин, получивший этот документ, был немало изумлен, поскольку в нем не указывалось, что японские гарнизоны на Курилах должны сдаться именно армии СССР, что подразумевалось решениями Ялтинской конференции.

В ответном послании Трумэну 16 августа Сталин предложил включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам не только все Курильские острова, но и северную часть Хоккайдо по линии, пролегающей от города Кусиро до города Румои.

Объясняя желание оккупировать территорию собственно Японии (хотя и де-юре, и де-факто Южный Сахалин и Курилы тоже являлись землями метрополии), Сталин указал, что этого якобы требует общественное мнение в СССР, где еще не забыли о том, что в годы Гражданской войны в России самураи заняли почти весь Дальний Восток. На Трумэна отсылки к «общественному мнению» впечатления не произвели — если по поводу Курил у США возражений не было, то относительно оккупации Хоккайдо последовал отказ без каких-либо объяснений.

Более того, Трумэн достаточно бесцеремонно попросил предоставить США военную базу на одном из Курильских островов (речь, очевидно, шла об острове Матуа). На это Сталин в свою очередь ответил резким отказом, подчеркнув, что «требования такого рода обычно предъявляются либо побежденному государству, либо такому союзному государству, которое само не в состоянии защитить часть своей территории». Курилы таким образом Сталин уже причислил к территории СССР.

Пока шла эта переписка, советские войска успели подавить основной очаг сопротивления японцев на Сахалине (Котонский укрепленный район) и высадиться на самый северный остров Курильской гряды — Шумшу, где местный гарнизон, несмотря на решение императора о капитуляции, оказал десантникам яростное сопротивление. Тем не менее, стратегический успех в Маньчжурии уже предопределили исход противостояния с японцами и позволял советскому командованию высвободить войска для проведения еще одной операции.

Восемнадцатого августа командующие Тихоокеанским флотом и Первым Дальневосточным фронтом получили от Василевского приказ в период с 19 августа по 1 сентября оккупировать половину острова Хоккайдо к северу от линии, идущей от города Кусиро до города Румои, и южные острова Курильской гряды. Для этих целей предназначалось задействовать силы 87-го стрелкового корпуса в составе трех стрелковых дивизий, одна из которых уже приняла участие в боях против Квантунской армии, и отдельной стрелковой бригады. Две дивизии и бригада выделялись для десанта на Хоккайдо, и одна дивизия отправлялась на южные Курилы.

19 августа командующий Тихоокеанским флотом адмирал Иван Юмашев определил корабельный состав десанта: лидер «Тбилиси», эсминцы «Резвый», «Разящий», «Рьяный», четыре сторожевых корабля, четыре тральщика, десять катеров и двенадцать десантных судов, половина из которых — из состава гражданского флота. Десант должен был стартовать из Владивостока 21 августа и высадиться на японскую землю 24 августа, а за несколько дней до этого на боевые позиции к берегам Хоккайдо были отправлены четыре подлодки — Л-11, Л-12, Л-18 и Л-19. Л-12 и Л-19 должны были высадить в районе Румои разведгруппы, а другие две субмарины — первую группу десанта численностью около 120 человек.

Силы, выделенные на десант, кажутся ничтожными, особенно в сравнении с масштабами операций, запланированных союзниками, но здесь необходимо учитывать два обстоятельства. Во-первых, речь шла в большей степени не о боевой операции, а о высадке с целью принять капитуляцию противника.

Во-вторых, нужно учитывать слабость императорской японской армии и флота, тем более Хоккайдо никак не относился к числу приоритетных секторов обороны с точки зрения японского командования — к августу 1945 года здесь находились только две пехотные дивизии и одна смешанная бригада Пятого фронта императорской армии, располагавшие силами, едва ли превышающими численность советского десанта. Что до Народного добровольческого корпуса, то его способность к сопротивлению на слабонаселенном Хоккайдо вряд ли стоило принимать в расчет.

Не нужен нам берег японский.

Ночью 21 августа, когда корабли Тихоокеанского флота уже готовились выйти к берегам Хоккайдо, Василевский в своей оперативной директиве указал, что дата десанта в северной части Хоккайдо и южной части Курил будет дополнительно определена Ставкой верховного главнокомандования. При этом десантное соединение, согласно той же директиве, должно было стартовать не из Владивостока, а из порта Отомари (Корсаков) в южной части Сахалина, который на тот момент еще находился под японским контролем.

Спустя еще сутки Василевский получил указание Сталина приостановить подготовку к высадке на Хоккайдо. Маршал продублировал этот приказ командованию Тихоокеанского флота: «От операции по десантированию наших войск с острова Сахалин на остров Хоккайдо необходимо воздержаться впредь до особых указаний Ставки. Переброску 87-го стрелкового корпуса на остров Сахалин продолжать. В связи с заявлением японцев о готовности капитулировать на Курильских островах прошу продумать вопрос о возможности переброски головной дивизии 87-го стрелкового корпуса с острова Сахалин на южные Курильские острова (Кунасири и Итуруп), минуя остров Хоккайдо».

Десант на Курилы.

27 августа, когда советские войска завершили операцию на Сахалине и разоружили японские гарнизоны на северных островах Курильской гряды, был получен приказ Ставки во избежание конфликтов с союзниками «категорически запретить посылать какие бы то ни было корабли и самолеты в сторону острова Хоккайдо». Силы 87-го стрелкового корпуса были использованы для занятия южных Курильских островов, последний из которых был взят под контроль 3 сентября — на следующий день после капитуляции Японии. Помимо Шумшу, ни на одном из островов японцы не оказали советским войска никакого сопротивления.

Причины, заставившие Сталина отказаться от оккупации Хоккайдо, до сих пор неизвестны. По всей видимости, определяющим фактором оказалась все же принципиальная позиция США, которые, хоть изначально и планировали допустить к оккупации Японии «символические союзные вооруженные силы», в итоге обошлись даже без помощи англичан.

2 апреля 1992 года в газете «Известия» был опубликован материал, в котором приводились высказывания бывшего командующего Тихоокеанским флотом адмирала Юмашева, имевшего свой план высадки десанта на Хоккайдо. Когда адмирал доложил о своих соображениях Василевскому, тот запретил любые действия в этом направлении. Уже после назначения на пост военно-морского министра в 1950 году Юмашев в беседе со Сталиным признался, что не решился после разговора с Василевским позвонить ему и настоять на своем. В ответ Сталин, по словам адмирала, сказал примерно следующее: «Напрасно, товарищ Юмашев. Если бы получилось — наградили бы... если бы не вышло — наказали бы».

Пётр Бологов

Литература:

Анатолий Кошкин. «Японский фронт маршала Сталина».

Александр Широкорад. «Япония. Незавершенное соперничество».

Richard B. Frank. «Downfall: The End of the Imperial Japanese Empire».

Источник: https://nplus1.ru/material/2017/08/23/ussr-japan-1945