Первая Мировая война: общие и частные вопросы.

В середине XIX века служба в германском флоте не считалась почетным занятием среди немецкой молодежи. Эскадры выходили в море, но часто так и не решались вступить в бой с французскими судами. Флот больше использовался для обороны. Так, корабль, на котором в юности служил Альфред фон Тирпиц, находился в основном в дозоре и был предназначен для уничтожения мин.

В 70-е годы XIX века в Германии среди офицеров немецкого флота стал выделяться молодой и целеустремленный Альфред фон Тирпиц. Прослужив в морской артиллерии, он понимал, что немецким стрелкам не хватает боевой подготовки. Тирпиц добивался приемов у высокопоставленных лиц, убеждая немецкое командование в необходимости «создать в кратчайший срок и с ограниченными средствами первоклассный флот, а не музей опытных образцов».

Первыми высокопоставленными лицами в Германии, кому Альфред фон Тирпиц демонстрировал возможности торпедной стрельбы, стали кронпринц, кайзер и министр Уайтхэда. Тирпиц утверждал, что именно торпедная стрельба принесет успех немецкому флоту. Он предложил множество конструкторских нововведений, занимался решением технических задач. Кроме того, Тирпиц был убежденным сторонником системы военного обучения.

Огромные усилия приложил Альфред фон Тирпиц к разработке специальной методики обучения офицеров искусству морского боя. Каждую зиму Тирпиц организовывал специальные курсы торпедного дела и воспитывал в моряках самостоятельность и решительность. Главным тактическим указанием для миноносцев было «идти на сближение и стрелять в середину».

Именно Альфред Тирпиц добился создания мощных миноносцев, которые, в отличие от прибрежного флота, имели возможность выходить в открытое море. Таким образом, перед германскими кораблями открылись просторы Северного моря.

В 1886 году Тирпиц создал минную инспекцию. К тому же под его командованием проходила военная подготовка и строительство на верфях. Тирпиц везде и повсюду говорил о силе и значимости минного оружия. Чиновники в министерстве не разделяли взглядов Тирпица, и офицеру приходилось прилагать огромные усилия, чтобы развивать на флоте торпедное дело.

Как бы то ни было, Тирпиц был замечен официальными властями, и в январе 1891 года он по назначению кайзера стал начальником штаба Верховного командования. Прекрасная подготовка Тирпица позволила офицеру разработать особую тактику флота в открытом море. Тирпицу помогали специалисты, с которыми он много лет работал в минной инспекции.

Находясь в должности начальника штаба, Тирпиц вновь стал добиваться обращения особенного внимания преподавателей военных учебных заведений на боевую подготовку моряков, повышение их образования в области теории и практики. А спустя некоторое время по проекту Тирпица был принят морской устав германского флота.

Специальные маневры проводились для выработки тактики немецкого флота. Корабли формировали в объединения и разыгрывали сражения. Однако нужно заметить, немецкий флот оказался настолько немногочисленным, что приходилось использовать ненастоящие, бутафорские, корабли, чтобы создать полную картину сражения.

Будучи начальником штаба, Тирпиц вновь ввел линейную тактику боя, а также разработал деление флота на эскадры, в каждую из которых входило не более восьми кораблей. Во время сражения эскадры образовывали общий строй. Новый этап борьбы Тирпица за продвижение во флот линейных кораблей начался в 1894 году. В своих докладах Тирпиц сообщал Морскому ведомству, что именно морской бой (но не дальнее плавание), должен стать главной задачей немецкого флота.

К тому времени численность населения в Германии резко увеличилась, что повлекло за собой расширение германских владений. Государству потребовались новые колонии. Тирпиц был яростным сторонником передела мира.

Активные военные действия на море требовали создания нового флота и большого числа военных баз за границей. Германии нужен был сильный флот, который привлек бы внимание союзных государств, готовых вкладывать его развитие солидные суммы. Для этого приходилось учитывать интересы других стран и по возможности избегать серьезных международных конфликтов.

В связи с этим Тирпиц многократно брал консультации по вопросу использования кораблей за границей. Под руководством Тирпица была подготовлена специальная программа, следуя которой, необходимо было сооружать корабли только определенных типов. Это нужно было для того, чтобы поддерживать однообразие флота и удобство командования кораблями.

Подобная программа рассчитывалась на шесть лет. Вторая программа, ускорявшая темпы постройки кораблей, была принята в 1900 году. К тому времени численность судов увеличилась вдвое. Германия, которая тогда еще не вполне подготовила свои корабли к ведению боев на воде, боялась столкновения с сильнейшим в Северном море британским флотом.

В 1900 году Тирпиц добился пополнения немецкого флота 38 броненосцами и несколькими кораблями сопровождения. Для выхода судов в море были расширены шлюзы и каналы. На защиту Германии наконец встал мощный флот, состоявший из большого числа хорошо оснащенных судов. По степени броневой защиты и боеспособности немецкие корабли уже в то время превосходили своих главных соперников – англичан.

Тирпиц крайне осторожно внедрял военные разработки последних лет. Так, подводные лодки были включены в состав немецкого флота только после проверки на мореходных образцах. Первоначально же они предназначались для уничтожения торговых кораблей противника. К тому же Тирпиц не стал проверять надежность дирижаблей, а стал широко использовать специальную морскую авиацию.

Каждый год благодаря усилиям Тирпица германский флот увеличивался на три больших корабля. Правительство Великобритании встревожилось не на шутку, узнав о подобных темпах развития германского флота, и настаивало на том, чтобы Германия отказалась от развития национального флота.

В 1914 году окрепшая Германия развязала Первую мировую войну. 2 декабря 1914 года произошел морской бой, названный впоследствии «битвой гигантов и карликов». Броненосные крейсеры немцев были разбиты линейными кораблями Великобритании. Поражение доказало силу линейного флота и превосходство Англии на море.

Вскоре в Германию попали секретные сведения о строительстве в Англии первого линейного крейсера «Инвисибл». В ответ немцы начали строительство новой модели крейсера, получившего название «Брюхер». Однако судно по своим техническим характеристикам оказалось настолько слабее британского, что заслужило название не линейного, а просто тяжелого крейсера.

В результате немецким судостроителям не оставалось ничего, как создать собственный тип военных судов.

Мастера-корабелы исследовали плавучесть множества моделей, проводили опыты с устаревшими моделями судов для того, чтобы узнать, как действуют на них подводные взрывы и артиллерийские удары. I Скрупулезное изучение опытных кораблей позволило немцам определить наиболее подходящие для 7 защиты судов марки броневой стали, а также выявить способы нанесения брони.

Одновременно проводилась отработка снарядов, взрывателей и артиллерийской техники. Немцы изобрели орудия меньшего, чем у англичан, калибра, но большей мощности. Немецкий снаряд мог пробить броню британского корабля с расстояния не менее 11 700 м, в то время как английские корабли наносили повреждения немецкой броне с дистанции 7880 м. Таким образом, вскоре мощные линейные крейсеры смогли прочно занять свое место в германском флоте.

Соперничество Германии и Англии в сфере судостроения продолжилось развитием бронепалубных крейсеров 2-го и 3-го рангов. Немецкий морской флот оказался хорошо подготовленным к генеральному сражению и мог легко разбить главные силы Англии – могучую линейную эскадру.

Легкие крейсеры использовались немецкими адмиралами в основном для разведывательных операций, службы в иностранных водах, а также выступления в качестве минных заградителей и носителей самолетов. Поэтому суда уступали по скорости иностранным эсминцам, но по степени броневой защиты и подготовленности артиллерии намного превосходили их. Особенностью легких немецких крейсеров было наличие устройства, предназначенного для установки мин, платформы для приземления и взлета самолетов, широких погребов для хранения боеприпасов и цистерн большой емкости для топлива, а также мощных механизмов для совершения длительных морских плаваний. Тогда в Германии было построено 37 подобных крейсеров, каждый из которых носил название одного из знаменитых немецких городов.

Во время подготовки к Первой мировой войне и в ходе ее в военно-морских силах Германии имелось два основных типа крейсеров. Первый тип – это легкие крейсеры с броневой палубой и орудиями калибром 105 мм, а потом 150-мм и второй – броненосные крейсеры, на борту которых устанавливали пушки калибром 210 мм. Ещё были линейные крейсера с пушками в 280-мм и 305-мм.

Флот открытого моря, как называли в Германии военные эскадры новейших дредноутов, появился в Балтийском море в 1915 году для проведения боевых учений. Воды Северного моря не подходили для военных тренировок, поскольку постоянно присутствовала опасность столкновения с неприятельскими подводными лодками. В течение года германский флот бездействовал в морских просторах Балтики, не совершая боевых выходов. Адмиралы занимались только обучением и военной подготовкой экипажей и оттачиванием мастерства матросов и офицеров..." - https://www.e-reading.club/bookreader.php/8...srazheniya.html

Вернемся к прессе июля 1914 года. Шесть дней спустя после лондонской статьи Л. Персиус, капитан военно-морского флота Германии, сообщал в Berliner Tageblatt: «Количество военного персонала ВМФ впервые было серьезно увеличено в 1912 году. Тогда у нас было 6 500 человек, в 1913 году – 73 115, а сейчас – 79 386 человек… В 1912 году британский флот насчитывал 136 461 человека, а сегодня эта цифра составляет 151 363 человека. При этом водоизмещение английских кораблей в целом составляет 2,205 миллиона тонн, а немецких – только 1,019 миллион… 2 миллиарда 245 миллионов 633 тысячи марок заплатили мы в этом году нашим сухопутным войскам и флоту. Ни один народ в мире не тратит столько на собственные вооруженные силы. Русские платят 1834,9 миллионов, а англичане 1640,9 миллионов марок… содержание сухопутных войск и флота Франции в этом году достигло 1,44 миллиарда марок. Австрии сухопутные войска обходятся в 575,9 миллионов, флот – в 150,7 миллионов марок, Италия платит своей армии 369,4 миллионов, а флоту – 260,2 миллионов марок».

Цифры германского капитана вполне объясняют, почему началась война: во-первых, Германия и Россия к ней явно готовилась, а во-вторых, Германия стала представлять угрозу британскому флоту, а значит, и самой морской империи. Которую недаром величали владычицей морей!

Так, 26 июня 1897 года, когда англичане пышно праздновали бриллиантовый юбилей царствования королевы Виктории, на рейд Спитхэда прибыло 165 военных кораблей. В их числе были 21 эскадренный броненосец 1-го класса и 25 броненосных крейсеров. Чествовали не только королеву, но и ее флот. «Наш флот, — писала „Таймс“, — без сомнения, представляет собой самую неодолимую силу, какая когда-либо создавалась, и любая комбинация флотов других держав не сможет с ней тягаться. Одновременно он является наиболее мощным и универсальным орудием, какое когда-либо видел мир».

Действительно, в конце XIX века одна за другой принимались дорогостоящие морские программы и строились целые серии мощных однотипных броненосцев. Тогда и была сформулирована величественная доктрина «стандарта двух держав», согласно которой британский флот должен быть сильнее объединенных двух других крупнейших флотов (то есть России и Франции). Она означала апофеоз морской мощи Британии!

Но не прошло и трех лет, как в клуб сильнейших военно-морских держав решила войти Германия. Причем сделала она это столь стремительно, что еще через несколько лет вышла на второе место в мире (флот США тогда мало кто принимал в расчет), вынудив Британию изменить свою европейскую стратегию и тем самым заложив основы будущей мировой войны.

Как же и почему немцы дошли до жизни такой? Ведь сам Мольтке Старший, победитель Австрии и Франции, один из создателей Германской империи и дядя не менее знаменитого Мольтке Младшего, предупреждал: «Среди великих держав лишь Англии непременно нужен сильный союзник на Континенте, и она не найдет лучшего, чем объединенная Германия; никто, кроме нас, не отвечает всей совокупности британских интересов: мы никогда не притязали на власть над морями».

Мольтке был прав! И Бисмарк его поддерживал, мол, мы в самом центре Европы и нам не следует со всеми ссориться. Особенно с Британией. Наполеон вон тоже с ней ссорился – и чем кончил? А на что уж крут был!..

Почему же немцы отошли от их заветов? Дело в том, что незадолго до указанного юбилея королевы Виктории, 15 июня 1897 года талантливый контр-адмирал Тирпиц представил вниманию кайзера меморандум о развитии германского флота. Главным противником определялась Британия, а главным театром конфликта – район между Гельголандом и Темзой. Для чего, естественно, требовался мощный броненосный флот. Не крейсерами же воевать с мощными «Маджестиками»! Это броненосцы такие были, и было их у Британии много. Кайзер и рейхстаг прислушались, на основе меморандума Тирпиц подготовил кораблестроительную программу и добился, чтобы ее приняли в качестве закона.

Сие требовалось для дисциплинирования морского ведомства, рейхстага и самого кайзера с его богатой фантазией. Германия не могла себе позволить создавать музей из разнотипных кораблей, а флот следовало развивать, будучи уверенным, что выделение средств будет гарантировано законом. Так начинался немецкий Hochseeflotte – Флот открытого моря. Ну, то, что кайзер внял, неудивительно, он был человеком мечтательным и военные красоты обожал, а вот согласие рейхстага – это уже любопытнее. Кажется, народ был под стать своему кайзеру…"(с)

Поэтому вторую судостроительную программу разработали уже с учетом соперничества Германии и Англии – как раз шла англо-бурская война, в которой Германия помогала бурам. Британские крейсера перехватывали немецкие транспорты с оружием, и Тирпиц откровенно сказал в декабре 1899 года – прямо в рейхстаге! – что программа предусмотрена на случай столкновения с самым сильным флотом в Северном море. Понятно, с каким. Но такое столкновение, пояснил он, требует создать соотношение сил, при котором борьба с германским флотом стала бы рискованной для англичан. И 1900 год стал переломным: Германия приняла Морской закон.

Преамбула коего гласила: «В сложившихся условиях для защиты германского товарооборота и коммерции нам не хватает лишь одного: линейного флота, достаточно сильного для того, чтобы даже самый мощный из возможных неприятелей увидел в морской войне с нами угрозу собственному превосходству на морях».

Итак, Германии в том году не хватало только мощного линейного флота!? Насколько мощного? К началу XX века Англия имела 38 эскадренных броненосцев и 34 броненосных крейсера, а Германия, соответственно, только семь и два. Однако первой программой предусматривалось, что через 5 лет Германия будет иметь уже 19 эскадренных броненосцев и 10 броненосных крейсеров. А по второй программе, продленной до 1920 года, основу германской морской мощи должны были составить уже 38 эскадренных броненосцев и 20 броненосных крейсеров!

Кайзеру идеи адмирала понравились: властителем он был весьма воинственным – этакий Партобон Храброватый, собой молодцеватый – и большим любителем военных забав, церемоний и ритуалов. Ну и оружия, само собой, тем более столь представительного, как броненосцы. Тирпиц сам писал в воспоминаниях: «Император Вильгельм II, еще будучи кронпринцем, чертил схемы кораблей и, не имея прямого отношения к Адмиралтейству, завел себе специального судостроителя, который помогал ему в любимом занятии». Прямо немецкий Пётр I!

Во время маневров он круглые сутки проводил на палубе флагманского броненосца, с «явным удовольствием» командуя стрельбой по плавучим щитам. Начальника Генерального штаба Альфреда графа фон Вальдерзее даже пугает «военно-морская страсть» кайзера: «Для нас это уже чересчур!» В детстве правитель зачитывался книгами о морских путешествиях, теперь же он самостоятельно разрабатывает «идеальные корабли, которых еще не видел свет». «Наше будущее – на волнах», — заявляет он в 1898 году на открытии Штеттинской гавани, легкомысленно оспаривая до того неприкосновенное военно-морское могущество Англии.

Избавившись от мудрого Бисмарка, остерегавшего от молодцеватых глупостей, в контр-адмирале Тирпице кайзер нашел даже более агрессивного соратника, чем он сам, которому мощный флот виделся не только внешнеполитическим инструментом, но «отличным лекарством против социал-демократов». Флот для Тирпица был общенародной задачей, способной сплотить нацию и укрепить державу. Капитаны растущей промышленности, издатели и журналисты, пасторы, школьные преподаватели – все с готовностью платили новые акцизы на шампанское, с которых идет финансирование строительства новых кораблей. Появился военно-морской журнал; школьники за сочинения на военно-морские темы получали награды; премировались художники и писатели, посвятившие свое творчество военно-морскому делу. Даже известный либерал Фридрих Науманн описывает себя как «христианина, дарвиниста и страстного любителя флота»! Общество содействия флоту стало одной из самых многочисленных организаций, а маленькие немцы поголовно носили матросские костюмчики.

Характерная деталь: в июне 1902 года Вильгельм II после визита в Россию покинул Ревель, подняв на прощание на яхте «Гогенцоллерн» заносчивый и двусмысленный сигнал: «Адмирал Атлантического океана приветствует адмирала Тихого океана». Намек на раздел сфер влияния не только подталкивал Россию на противоборство с Японией, но и предупреждал Британию о непомерных амбициях Германии…"(с)

Однако заключенный в 1902 году англо-японский союз, имевший антирусскую направленность, после Цусимского разгрома избавил англичан от необходимости держать тяжелые корабли в водах Китая. А затем Британия вышла из долгой и блестящей островной изоляции, вернулась на континент, и по своей старой практике создавать союзы против сильнейшей европейской державы уже в 1904 году заключила соглашение с Францией, а затем и с Россией. В результате франко-русский союз трансформировался в Антанту, тогда как отношения Германии с той же Японией и Россией быстро портились.

До изменения политики Британии Тройственный союз был сильнее Франции и России. Теперь же из него фактически вышла Италия, предупредившая, что не будет воевать с Англией, и Германия оказалась в кольце враждебных государств. Она никак не могла рассчитывать на победу, если борьба затянется. Поэтому на суше, чтобы избежать гибельной войны на два фронта, ей пришлось придумывать сомнительный план Шлиффена, этот предшественник блицкрига. В таких условиях открывать третий фронт, морской, было очевидно самоубийственно, и даже самонадеянные немцы должны были это понимать. Но не понимали — их, как и всех тогда, завораживало державное величие, совершенно необходимым атрибутом которого был мощный флот. Величие сие мерялось числом броненосцев! А раз уж Германия стала лидером континентальной Европы, то и флот у нее должен быть соответствующим. А там рукой подать и до мыслей о соперничестве с Британией…

Но что касается дел на море, то там немцы сразу же получили жесткий британский ответ. Когда в октябре 1904 года первым морским лордом стал известный адмирал-реформатор Дж. А. Фишер, он сразу забил во все антигерманские колокола! Первый морской лорд — это глава Королевского ВМФ и всех ВМС Великобритании. Он должен быть профессионалом, в отличие от первого лорда Адмиралтейства, который председательствовал в Адмиралтейском комитете, осуществляя политическое руководство, – и служить противовесом последнему в случае необходимости.

Так началось противостояние Фишера и Тирпица. Мы уже писали, что последний надеялся на разбросанность британского флота по всем морям и океанам – и тут Фишер нанес первый удар: он собрал основные силы в водах метрополии. Число новейших броненосцев в Средиземном море сократилось с 12 до 8, а вслед за ними и все пять современных броненосцев, составлявших главную ударную силу английской эскадры в водах Китая, были отозваны в Англию. Если в 1902 году в гаванях метрополии базировалось 19 эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров, то в 1907-м – 64, то есть 3/4 общего числа. И они были сосредоточены именно против Германии.

Фишер не только использовал растущие антигерманские настроения, но и раздувал их в борьбе за увеличение военно-морского бюджета. Как и Тирпиц, он привечал издателей и журналистов, давал прессе множество материалов и не скрывал свои кровожадные взгляды (а он пару раз обращался к Эдуарду VII с предложением внезапно напасть и уничтожить германский флот, пока не поздно). И многие в Германии, включая самого кайзера, верили в реальность его планов. Слух «Фишер идет!» вызвал настоящую панику в Киле в январе 1907 года: там родители два дня не пускали детей в школу, ожидая появления на горизонте английского флота. Навряд ли кайзер не знал об этом и не мечтал о возмездии…

Но особую роль сыграл Фишер в раскручивании нового витка гонки морских вооружений, связанного с «Дредноутом». Этот знаменитый линейный корабль воплотил принцип «как можно больше тяжелых орудий одного калибра» (all-big-gun). И был построен беспрецедентно быстро. Его заложили 2 октября 1905 года, а в декабре 1906 года он вступил в состав флота! Обычно в те времена на строительство линкора уходило не менее трех лет..."(с)

Казалось бы, Британия надолго обеспечила себе безусловное лидерство, однако радость была преждевременной. Немцы приняли вызов и в июне 1906 года заложили «Нассау» – головной корабль первой серии германских дредноутов. В закон о морском строительстве 1900 года внесли поправки: впредь все новые линейные корабли будут только дредноутного типа. Озаботились и линейными крейсерами, а всего к 1920 году Германия решила иметь 58 линкоров и линейных крейсеров.

Как только все эти факты стали известны в Англии, там разразился политический кризис, получивший название «морской паники 1909 года». Сложилась парадоксальная ситуация: до появления «Дредноута» Англия обладала подавляющим превосходством своего линейного флота за счет накопленного запаса броненосцев. Но немцы строили линкоры так же быстро, как и англичане. Это означало, что теперь отставание германского флота резко сократится, и если приложить усилия, его можно ликвидировать!

Неожиданно вышло так, что Англия, создав супероружие, своими же руками отдавала господство на морях. Поэтому 25 января 1910 года Фишер, получив пэрство и титул барона, вынужден был уйти в отставку. Но, думаю, в душе он был доволен, ибо добился своего: виконт Реджинальд Эшер давно рекомендовал ему использовать страх перед Германией для увеличения военно-морского бюджета и усиления флота: «Страх перед вторжением – это Божья мельница, которая намелет вам целый флот дредноутов и поддержит в английском народе дух воинственности!»

В ответ на планы немцев британцы решили брать мощью, и начался новый виток вооружений. В октябре 1911 года Черчилль занял пост морского министра и решил поднять планку повыше: создать еще более мощные дредноуты, вооруженные 381-миллиметровыми (15-дюймовыми) орудиями, что ему горячо рекомендовал Фишер. Закладку знаменитого «быстроходного дивизиона» линкоров типа «Куин Элизабет» предусмотрели в программе 1913 года. Эти отличные корабли: при водоизмещении 27 500 тонн и хорошем бронировании они имели высокую скорость хода — 25 узлов, а их главная артиллерия состояла из восьми 381-миллиметровых орудий. Благодаря смелости и настойчивости Черчилля они начали вступать в строй уже в 1915 году и сыграли важную роль в Ютландском сражении. Тирпиц же опоздал, и еще более мощные германские «Байерны» с 381-миллиметровыми орудиями появились тогда, когда кайзер уже отказался от риска линейных сражений.

Гонка вооружений съедала огромные средства: если стоимость «Дредноута», уже устаревшего к началу войны, составила 1,7 млн. фунтов стерлингов, то линейный крейсер «Худ», заложенный в 1916 году, стоил уже 12 млн. Германия, справедливо опасавшаяся сухопутной войны на два фронта, вынуждена была треть средств, уходивших на оборону, тратить на флот – вместо того, чтобы сформировать и вооружить еще 4–5 дивизий.

Не знаю, когда Тирпиц понял, что Британия, оценив всю опасность брошенного ей вызова, никогда не позволит ему иметь флот, сравнимый со своим по мощи, что кайзеровский Флот открытого моря так и останется вторым флотом, не способным выстоять против английского в долгой войне. Кажется, очень скоро после начала войны, когда стало ясно, что он так и не смог создать стратегии преодоления сокрушительного военно-морского превосходства англичан. Но неужели нельзя было предвидеть действий владычицы морей? Она стерпела бы любое усиление немецкой сухопутной армии, но флот – это принципиально! Это святое для морской империи, которая только на нем и держится.

В конечном итоге единственным достижением лелеемых линейных сил стало подтверждение старой пословицы о том, что второй по силе флот столь же бесполезен, как и вторая по силе комбинация в покере, когда приходит пора выкладывать карты на стол. Немцам не удалось ни защитить свою морскую торговлю, ни прорвать блокаду и разрушить торговлю вражескую, ни нанести противнику неприемлемый ущерб.

Началась война, и с первых же ее дней «теория риска», в принципе агрессивная, ибо направлена была на смену мирового порядка, вдруг обернулась своей теневой практической стороной. Во-первых, в условиях своего подавляющего численного преимущества рисковать могли скорее англичане, что и показало Ютландское сражение. Для немцев же риск мог обернуться слишком дорого, воевать же по принципу пан или пропал не в их стиле.

Во-вторых, осознав это, столь решительный ранее кайзер теперь начал трястись над своими драгоценными линейными кораблями – и не пускал их в море! А вдруг с ними что-нибудь случится? Их так мало, они так дорого стоили Германии, а там, в холодном Северном море, рыщут по волнам, всматриваются зрачками орудий в серый горизонт и щелкают клыками эти кровожадные, эти беспощадные англичане!

Действительно, несколько попыток немецких линейных крейсеров обстрелять английское побережье с целью подорвать моральных дух населения и выманить часть британского флота в море — под удар основных линейных сил, закончились поражением в бою при Гельголанде, которое вообще могло обернуться разгромом. И флот сидел в базе, в Вильгельмсхафене.

В предвоенные годы в кают-компаниях германских дредноутов морские офицеры частенько поднимали тост за «Дер Taг» – за «День», когда в решающем сражении сойдутся флоты Германии и Британии. Но прошел 14-й год, 15-й, весна 16-го, а «дер Таг» всё откладывался, и Тирпиц – сам Тирпиц! – изменил своей мечте: видя, что опаздывает с окончанием строительства новых линкоров и что германский флот не может снять блокаду Северного моря, он стал сторонником неограниченной подводной войны. Немецкие подлодки, на которые до войны никто не смотрел как на серьезный вид военно-морских сил, неожиданно показали чрезвычайную эффективность! Черчилль недаром говорил, что если он и опасался за Англию в той войне, то только из-за немецких подлодок.

Однако кайзер после драматического потопления «Лузитании» и под жестким нажимом США отклонил предложение о неограниченной подводной войне и даже не привлек Тирпица к совещанию по этому вопросу. Адмирал сделал вид, что обиделся, обратился с очередным прошением об отставке и получил ее 17 марта 1916 года. Так закончилась его военная карьера. На мой взгляд, полным фиаско.

А через полтора месяца закончилась и активность детища его жизни, линейных сил Германии. Новый командующий флотом энергичный Шеер добился разрешения кайзера и сделал, наконец то, чего так требовал Тирпиц: вывел свои линкоры на решительный бой. «Дер Таг» наступил 31 мая 1916 года, когда армады двух империй наконец-то померились силами. Два дня длилось грандиозное Ютландское сражение, в котором участвовали с немецкой стороны 16 линкоров, 5 линейных крейсеров и 6 броненосцев, не считая легких крейсеров и миноносцев, против английских 28 линкоров, 9 линейных и 8 броненосных крейсеров!

Но решительный бой ничего не решил и к стратегическому результату не привел. Точнее, результатом стало сохранение стратегического преимущества англичан: несмотря на то, что их потери в кораблях и людях были больше, стало ясно, что одержать верх над ними и снять блокаду германского побережья не удастся. В итоге флот лишь позволял кайзеру цепляться за идею, что его еще можно будет использовать для торга на мирной конференции.

На том и закончилась боевая активность линейных сил Германии, более в море они почти не выходили за исключением последнего похода в место пленения, в английскую базу Скапа Флоу. Там они и были затоплены летом 1919 года своими же экипажами. Тем и завершилось практическое применение тирпицевской «теории риска». Таким оказался результат двадцатилетних, поистине титанических усилий немецкого народа по созданию могучего флота.

А ведь кто знает, как пошла бы война, если бы Германия вместо колоссальных затрат на флот сформировала и вооружила хотя бы несколько дополнительных дивизий? Да завела бы, пользуясь мощью своей промышленности, инженерным гением и золотыми руками народа, приличную авиацию и армейскую автотехнику. Кто знает, случилось бы «чудо на Марне», если бы в августе 1914-го у фон Клука была пара лишних пехотных корпусов, господство в воздухе и хотя бы тысяча-другая грузовиков?

"Осенью 1914 года английские броненосные крейсеры "Абукир", "Кресси" и "Хог" несколько дней подряд несли дозор в Ла-Манше между устьем Темзы м голландским побережьем. И вот 22 сентября в 6 часов 30 минут сильнейший взрыв разворотил правый борт "Абукира". На "Кресси" и "Хоге" решили, что он наткнулся на мину, и "Хог" подошел к тонущему собрату, чтобы подобрать людей. В этот момент прозвучали два новых взрыва, и "Хог", окутавшись клубами пара и дыма, скрылся под водой быстрее, чем медленно тонущий "Абукир". На "Кресси", оставшемся на месте для спасения экипажей двух крейсеров, видели, как погиб "Хог", как скрылся под водой "Абукир" и, вероятно, поэтому не заметили пенистых следов двух торпед, устремившихся к его борту. Прогрохотали еще два взрыва, и быстро перевернувшийся кверху килем "Кресси" лег на дно рядом с "Абукиром" и "Хогом".
Так в течение какого-нибудь часа - германская подлодка водоизмещением всего в 500 т и с экипажем всего в 28 человек - уничтожила три огромных крейсера и 1459 человек. Почти столько же, сколько погибло английских моряков в самом славном за всю историю британского флота сражении - в Трафальгарском."(с)

"..Корабли неприятеля возникли совсем неожиданно. Сначала об их появлении сообщил крейсер "Алмаз", а несколько минут спустя их заметили и на флагманском линкоре "Евстафий". Сомнений не оставалось: вынырнувшие из плотной пелены тумана силуэты принадлежали линейному крейсеру "Гебен" и легкому крейсеру "Бреслау", недавно формально проданным Германией Турции и получившим новые названия "Султан Явуз Селим" и "Мидилли". Дистанция до противника составляла всего лишь 38 кабельтовых, и державший флаг на "Евстафии" командующий флотом вице-адмирал А. А. Эбергард приказал немедленно открыть огонь.
И тут произошло нечто невероятное. С первого же залпа русские комендоры накрыли "Гебен", и 12-дюймовый снаряд, пробив 127-мм броню, разорвался внутри кормового каземата левого борта, вызвав сильный пожар. Немцы, в то время заслуженно считавшиеся отличными артиллеристами и гордившиеся своей способностью поражать цель третьим залпом (перелет, недолет, накрытие), такого никак не ожидали. Противник резко изменил курс и открыл ответный огонь из своих 11-дюймовых орудий.
В дальнейшем сражение, известное как бой у мыса Сарыч, свелось к дуэли флагманских кораблей. К сожалению, плохая видимость и низко стелющийся дым не позволили вести прицельную стрельбу следовавшим в кильватерном строю за "Евстафием" русским линкорам "Иоанн Златоуст", "Пантелеймон", "Три Святителя" и "Ростислав". Но и огня одного корабля оказалось достаточно, чтобы неприятель понял: перед ним уже не тот противник, что противостоял Японии десять лет назад. Урок Цусимы для русских моряков не прошел бесследно, и через 14 минут после начала боя "Гебен", получив 14 попаданий (в том числе три 305-мм снарядами), воспользовался своим преимуществом в скорости хода и исчез в тумане. Поединок со старым линкором обошелся ему дорого. Данные о потерях в его экипаже противоречивы; по наиболее авторитетным источникам, они составили 112 человек (а по другим данным, даже 172 человека: 115 убитыми и 57 ранеными). То есть за 14 минут боя новейший немецкий линейный крейсер понес потери больше, чем русский броненосец "Орел" за 5 часов Цусимского сражения!
Справедливости ради следует отметить, что и "Евстафию" в тот пасмурный день 17 ноября 1914 года пришлось несладко. Из 19 выпущенных "Гебеном" 280-мм снарядов четыре (21%) поразили русский флагманский корабль, нанеся ему ряд серьезных повреждений. "Евстафий" потерял 58 человек команды -33 убитыми и 25 ранеными, что для столь скоротечного боя тоже чрезвычайно много. Все это лишний раз доказывало: вступать в поединок с новейшими дредноутами линкорам-старикам крайне рискованно. Однако другого выхода у русского командования не было: к началу первой мировой войны линкоры типа "Императрица Мария" еще только строились, и основной боевой силой на черноморском театре являлась бригада из четырех устаревших линейных кораблей. Хотя последние были довольно близки по типу, их ввод в строй растянулся по времени аж на 16 лет..." - http://commi.narod.ru/bmc/mk1bs/bs17.htm

"Лучше всех с дирижаблями обстояло у немцев. Немалую роль в этом играл личностный фактор графа Фердинанда фон Цеппелина. Будучи дворянином и генерал-майором в отставке, Цеппелин имел средства, чтобы основать и поддерживать фирму, делающую жесткие дирижабли. Но конструкция и методы эксплуатации еще не были отработаны должным образом, и его воздушные корабли гибли один за другим. Требовалось немало упорства и смелости, чтобы продолжать подчас казавшееся безнадежным дело. И упорный граф не отступил – к началу Первой мировой Германия имела серьезнейший опыт в постройке жестких дирижаблей.

Другим человеком, стоящим за налетами на Лондон, был флотский офицер Петер Штрассер, назначенный в августе 1913-го командиром Дивизиона воздушных кораблей. Если Цеппелин сделал жесткие дирижабли распространенными, то Штрассер решил задачу безопасности. До него дирижабли падали один за другим. О том, насколько все было плохо, говорит само его назначение – ведь сам Петер не имел с дирижаблями абсолютно ничего общего. Но в одной из последних катастроф умудрились сгинуть почти все опытные офицеры.

Штрассеру ничего не оставалось делать – он принялся штудировать все отчеты, пособия и наставления по аэронавтике, что смог найти. Он составлял новые правила, подбирал людей, воевал с рейхстагом за выделение средств и заставлял конструкторов вносить изменения в еще не построенные дирижабли. Его не остановила даже катастрофа дирижабля L-2 в октябре 1913 года – а ведь это был последний флотский цеппелин. Пока не были построены новые, Штрассер взял в аренду пассажирский дирижабль, чтобы его люди могли продолжать тренировки. И в результате добился своего – когда грянула война, цеппелины перестали падать один за другим по чисто техническим причинам.

2 "Лондон-тур" :

Заодно Штрассер стал и главным германским теоретиком стратегических бомбардировок. Ещё до Дуэ он заговорил о моральном эффекте от бомбежек неподготовленного к войне мирного города. В отличие от знаменитого итальянца, Петер не думал выиграть войну атаками с воздуха. В конце концов, бомбовая нагрузка первых дирижаблей была невелика – две-три 50-кг фугаски и десяток-другой зажигательных бомб по нескольку килограмм. Его цели были скромнее, но реалистичнее. Посеять панику среди гражданского населения, и добиться сосредоточения в тылу людей, авиации и зенитных орудий, которые могли бы быть использованы на войне в Европе.

Атаковавшим Лондон германским дирижаблям было не впервой бомбить вражескую столицу – ещё в марте 1915 года они летали на Париж..." - https://topwar.ru/154624-kajzerovskie-diriz...oj-imperii.html Потом, когда "цеппелины" себя не оправдали немцы соорудили суперпушку для обстрела парижа...

На носу и на корме этих судов были построены деревянные ангары со стальными каркасами, которые вмещали по одному самому крупному из тогдашних немецких гидроаэропланов. На средних палубах разместили мастерские для ремонта самолетов, а также запасы угля, воды, смазочных масел, асбеста и других материалов для снабжения миноносцев, действующих в открытом море.
В середине августа 1914 года оба корабля вступили в состав флота и действовали у побережья Северного моря. Однако из-за парусности эти увенчанные огромными ангарами высокобортные пароходы становились практически неуправляемыми в ветреную погоду. Поэтому их боевое применение сводилось в основном к позиционному использованию в качестве плавучих баз для гидросамолетов и миноносцев. После организации береговых аэродромов на островах Северного моря оба авиатранспорта перевели в Балтийское море, где энергичные действия русского флота и морской авиации доставляли немцам немало хлопот. К тому времени ангары были расширены - теперь "Ансвальд" брал на борт три самолета, а "Санта Элена> - четыре. Усилена была и противоминная защита этих кораблей, на них также установили по две 88-мм пушки.
в число авиатранспортов немецкого флота на Балтике были включены "Глиндер" (2425 т, 9 узлов), переделанный из английского призового парохода, и "Освальд" (5401 т, 10 узлов). Но из-за своей тихоходности эти корабли могли использоваться только как плавучие базы, выдвигаемые далеко в море, но неспособные действовать в разведывательной службе флота. Вот почему в начале 1918 года было решено переоборудовать в быстроходный авиатранспорт легкий крейсер "Штутгарт". На его палубе установили ангары для двух гидроаэропланов и устройства для спуска и подъема самолетов, и в мае 1918 года он уже вступил в строй.
по последующему срочному требованию переделать в авиатранспорты старый броненосный крейсер "Роон" и несколько торговых судов, опыт использования "Штутгарта" оказался удачным. Но времени на эти работы у Германии уже не оставалось...