История военной формы - от Адама до наших дней.

Слева: итальянский посланник в Эфиопии объявляет пленным, захваченным в битве при Адуа, об их освобождении. Справа: фотография двоих итальянских военнопленных после выхода на свободу.

Эфиопские артиллеристы тренируются в обращении с трофейнми итальянскими горными пушками.

ГКЧП по-немецки

13 марта 1920 года, повстанцы под руководством генерала Вальтера Лютвица и прусского помещика Вольфганга Каппа без боя заняли Берлин. Войска столичного гарнизона отказались выполнять приказ военного министра Густава Носке и дать вооруженный отпор мятежникам. Начальник штаба рейхсвера генерал Ханс фон Сект заявил, что "немецкие солдаты в немецких солдат стрелять не будут", приказав своим подчиненным оставаться в казармах.

Оставшееся без защиты руководство Веймарской республики во главе с президентом Эбертом и премьер-министром Бауэром бежало в Штутгарт. Овладев столицей, мятежники сформировали свое правительство, которое возглавил Капп. Новая власть объявила о роспуске парламента, отставке президента и об отказе от соблюдения Версальского договора. Однако подавляющее большинство немецких политиков, партий и региональных органов власти отказалось поддержать переворот. Основная масса населения также выступила против путчистов, опасаясь установления в стране авторитарной военной диктатуры.
Слева: генерал Вальтер Лютвиц и министр обороны Веймарской республики Густав Носке. Снимок сделан до мятежа, поэтому они вполне спокойно беседуют. В центре: участники мятежа Каппа-Лютвица. Посередине козыряет Герман Эрхардт, а рядом, с сигаретой и характерной эмблемой на шлеме - солдат его бригады. Справа: каски эрхардтовцев.

По призыву профсоюзов и левых партий Германию охватила всеобщая забастовка, а в Рурской области началось формирование Красной армии, в которую за несколько дней записалось 80 тысяч рабочих и служащих. Красноармейцы взяли под контроль ряд крупных городов, включая Дюссельдорф, Дуисбург и Эссен. Распоряжения капповского кабмина повсеместно игнорировались, и вскоре мятежники поняли, что за пределами Берлина им никто не подчиняется. Вместо обещанного путчистами наведения порядка и возрождения величия Германии, в стране наступил паралич власти.
Слева: путчисты водружают над Берлином военно-морской флаг Германской империи. Справа: эрхардтовцы раздают берлинцам свои воззвания.

Видя, что события приобретают катастрофический характер, грозящий полномасштабной гражданской войной, немецкий генералитет сделал свой выбор. 17 марта группа высокопоставленных офицеров обратилась к Каппу и Лютвицу с требованием сложить полномочия и вернуть власть законному правительству. Осознав, что игра проиграна, лидеры мятежа отдали приказ о роспуске своих вооруженных формирований и в тот же день на самолете бежали в Швецию. Таким образом, режим Каппа-Лютвица продержался неполных четыре дня.
Импровизированный броневик бригады Эрхардта.

В этой истории есть один весьма интересный момент. Главную ударную силу путчистов составляла 2-я бригада морской пехоты под командованием корветтен-капитана Германа Эрхардта, которую обычно называли просто бригадой Эрхардта. Отличительным знаком этого соединения численностью примерно шесть тысяч человек была свастика. Она красовалась на солдатских касках, автомобиляж и броневиках, принадлежавших бригаде.
Отряд эрхардтовцев на грузовике. Любопытно, что свастики на касках и на автомобиле повернуты в разные стороны. Очевидно, тогда этому не придавали значения.

Благодаря журналистам фотографии эрхардовцев с огромными свастиками на лбах получили широкое распространение и именно тогда этот символ, ранее считавшийся политически-нейтральным, начал восприниматься как эмблема крайне правых, антилиберальных и реваншистских сил. Через четыре месяца "хакенкройц" стал официальной эмблемой гитлеровской НСДАП, причем его использование путчистами, несомненно, повлияло на этот выбор. А на заставке - одно из орудий мятежников у Бранденбургских ворот. Солдаты, позирующие возле него, не входили в бригаду Эрхардта, поэтому свастик на них нет.
Не вся техника путчистов была разрисована свастиками. Этот бронеавтомобиль несет эмблемы кайзеровских автобронетанковых войск в виде "адамовой головы". Кстати, он тоже назывался "Эрхардт", но не в честь любителя изогнутых крестов, а по фамилии разработчика Генриха Эрхардта.

Красноармейцы партулируют Дортмунд.

Москва, спаленная пожаром...

Нет, речь не о войне 1812 года, а делах, гораздо более ранних. 405 лет назад, 19 марта 1611 года произошла первая, неудачная попытка освобождения российской столицы от польско-литовских интервентов. Чтобы отразить натиск восставших москвичей и пришедшего к ним на помощь из Рязани первого народного ополчения Прокопия Ляпунова, засевшие в Кремле и Китай-городе "ляхи" подожгли городские посады.

Пламя, раздуваемое ветром, за два дня полностью уничтожило деревянную застройку Белого и Земляного города, частично - Замоскворечья. В огне погибли до семи тысяч повстанцев, ополченцев и простых горожан. Потери поляков и литовцев остались неизвестными. До капитуляции "братьев-славян" перед вторым, нижегородским ополчением Минина и Пожарского оставалось еще долгих полтора года.
Польскио-литовские интервенты - участники Московского похода 1610-12 годов. Рисунки А. Теленика.

Кстати, любопытно, что в большинстве интернет-публикаций, посвященных первому антипольскому ополчению и его лидеру, под видом Прокопия Ляпунова, изображений которого не сохранилось, почему-то размещены портреты украинского гетмана Ивана Выговского - преемника Богдана Хмельницкого. Непонятно, кто и почему решил, что на портрете - Ляпунов, но этот "ляп" уже разошелся по десяткам сайтов.
А картина, помещенная на заставке, изображает попытку ополченцев прорваться в Кремль через Кутафью башню.

Русские ратники, противостоявшие вторжению Речи Посполитой. Слева - бойцы дворянского ополчения, справа - пикинеры в доспехах западноевропейского типа.

Изобилующая неточностями и анахронизмами гравюра XVIII века с изображением поляков, сражающихся в горящей Москве.

Не самый крутой Уокер

160 лет назад, 20 марта 1856 года на севере Коста-Рики состоялось эпическое по местным меркам сражение между костариканской армией под командованием генерала Хосе Хоакина Моры и вторгшейся в страну с севера бандой наемников, подчинявшихся самозванному "президенту" Никарагуа, американскому авантюристу Уильяму Уокеру.
Уильям Уокер, костариканский генерал Хосе Хоакин Мора и памятник костариканскому солдату Хуану Сантамария, погибшему в битве у Санта-Розы, но перед этим сумевшему поджечь факелом здание, в котором оборонялись флибустьеры Шлезингера.

Уокер был личностью весьма неординарной, его постоянно тянуло на подвиги и он с детства мечтал захватить и возглавить какую-нибудь страну. Первую попытку он предпринял в январе 1854 года. Набрав в Калифорнии отряд лихих парней и посадив его на корабль, Уокер отправился завоевывать северо-западные провинции Мексики. Высадившись на мексиканской террритории и захватив городок Ла Пас, Уокер провозгламил создание "Независимой республики Байя Калифорния", объявил Ла Пас ее столицей, а себя - президентом. Затем он попытался начать распродажу захваченных земель американцам. Однако желающих приобрести столь сомнительные активы не нашлось.

Слева: построение армии Моры. Справа: костариканский лейтенант и рядовой в обмундировании времен "флибустьерской" войны 1856 года.

Этот цирк закончился довольно быстро. Мексиканское правительство, узнав о произошедшем, направило против Уокера регулярные войска, которые уже в мае наголову разбили его воинство и вынудили незадачливого завоевателя бежать обратно в Штаты. Но Уокер не пал духом и вскоре решил попытать счастья в другом месте. В 1855 году, узнав о том, что в Никарагуа вспыхнула традиционная для Латинской Америки гражданская война между либералами и консерваторами, он через посредника предложил свои услуги лидеру либералов Франсиско Кастельону, пообещав ему обеспечить победу за умеренную плату.
Полковник Шлезингер и его наемники.

Кастельон согласился, не подозревая, чего на самом деле хочет этот гринго, а он хотел "всего лишь" стать никарагуанским диктатором. Далее история повторилась. В Новом Орлеане Уокер завербовал 56 джентльменов удачи и поплыл с ними покорять еще одну страну. Коллективчик подобрался ему подстать. Например, один из наемников - англичанин Чарльз Хеннингсен уже успел повоевать в Испании на стороне претендента на трон Дона Карлоса, в Венгрии - в рядах венгерских повстанцев и даже в Черкесии - на стороне горцев против российской армии.
Флибустьеры в Никарагуа.

Высадившись в Никарагуа, наемники Уокера, называвшие себя флибустьерами, быстро пополнились примерно двумя сотнями местных головорезов и вскоре нанесли сокрушительное поражение консерваторам, благодаря своим боевым навыкам и превосходству в вооружении. Все они имели нарезные карабины и револьверы, которые в Центральной Америке были тогда еще в диковинку. Кастельон к тому времени скоропостижно умер от холеры, а его преемником стал некий Патрисио Ривас, которого флибустьеры провозгласили президентом Никарагуа. Однако на деле этот человек был лишь ширмой, а руководство страной захватил Уокер, официально считавшийся главнокомандующим никарагуанской армии, но фактически взявший Риваса в заложники и правивший от его имени.

Узнав о таком успехе, в Никарагуа начали стекаться новые наемники из Европы и США. А Уокер, решив, что настал его звездный час, объявил о масштабном плане объединения всех центральноамериканских республик - Никарагуа, Коста-Рики, Гватемалы, Гондураса и Сальвадора в некое подобие Соединенных Штатов.
Асьенда Санта-Роза.

Разумеется, лидерам соседних стран этот план, мягко говоря, не понравился и они начали формировать военную коалицию против новоявленных "конкистадоров". Уокер не стал дожидаться ее создания и предпочел атаковать соседей по очереди. Начать он решил с Коста-Рики. Воевать туда отправился батальон с двумя пушками под командованием австрийского полковника Шлезингера. Батальон численностью 258 человек состоял из трех рот - немецко-австрийской, французской и американской, хотя там были и местные, а также - итальянцы, швейцарцы, поляки, англичане, ирландцы, в общем, кого там только не было.

19 марта "армия" Шлезингера перешла границу с Коста-Рикой, а на следующий день заняла асьенду Санта-Роза, которой предстояло стать местом битвы костариканцев за свою независимость. Вечером 20 марта к Санта-Розе подошла армия генерала Моры численностью примерно 700 человек с двумя маленькими фальконетами. Костариканцы атаковали с ходу, одновременно с трех направлений, а с четвертого к асьенде примыкал лес.
Ветераны сражения за Санта-Розу, снимок 1876 года.

Наемники, не ожидавшие, что врагов окажется так много и что они будут столь решительны, засели в огороженном невысокой каменной стеной загоне для скота и в двухэтажном центральном здании усадьбы. Из загона им вскоре пришлось ретироваться в дом, но и там флибустьерам не удалось закрепиться, поскольку сразу вслед за ними через двери и окна в здание ворвались костариканцы. Не выдержав стремительного натиска, наемники после короткой рукопашной схватки побежали в лес, бросив пушки, не успевшие сделать ни одного выстрела. Бой продолжался всего около 15 минут. После его окончания костариканцы насчитали 59 вражеских трупов, пленных они не брали. Их собственные потери составляли 19 человек: 15 рядовых и четырех офицеров.

Взятие снежного городка


22 марта 1774 года произошло первое крупное сражение между армиями царицы Екатерины-II и "царя Петра Федоровича", сиречь Емельяна Ивановича Пугачева. Правительственные войска под командованием генерал-майора Петра Голицына выбили пугачевцев из крепости Татищевой, которую претендент на престол захватил в сентябре предыдущего года и сделал своей "столицей".

У Голицына было 6500 пехотинцев и кавалеристов при 25 пушках, а крепость обороняли примерно 9000 казаков, беглых крепостных, татар, башкир и солдат-дезертиров с 42 пушками. Взамен сожженных при прошлогоднем штурме деревянных стен и башен, пугачевцы окружили Татищеву высоким снежным валом, внешняя сторона которого была обильно полита водой, так что она превратилась в почти отвесную ледяную стену. На валу повстанцы сделали деревянные помосты, а на них вкатили семь пушек.Генерал-майор князь Петр Голицын и портрет Емельяна Пугачева из пушкинской "Истории пугачевского бунта". Под ним "иероглифы" неграмотного самозванца, старавшегося создать у своих столь же безграмотных соратников впечатление, будто он умеет писать. Справа - оттиск непонятно кем сделанной "большой государственной печати" Пугачева с его профилем, который абсолютно не похож на все остальные изображения этого человека. Впрочем, некоторые историки полагают, что это фальшивка, изготовленная в XIX веке.

Несмотря на все это генерал решил с ходу штурмовать крепость, полагаясь на выучку и дисциплину своих солдат. Иного выбора у него просто не было, так как его армия пришла к Татищевой после долгого марша с минимальным запасом провизии, а потому взять укрепление в осаду она не могла. К тому же, Татищева стояла посреди голой заснеженной степи, где невозможно было найти ни топлива для костров, ни материалов для строительства жилищ. Собственно говоря, быстрый захват крепости с ее постройками, а также - запасами дров и еды стал для корпуса Голицына вопросом выживания.Бронзовый 3/4-фунтовыый фальконет XVIII века, выставленный в Оренбургском историко-краеведческом музее с табличкой "Пугачевская пушка на самодельном лафете". Никак не могу понять, зачем такой маленький ствол водрузили на столь тяжелый и громоздкий лафет.

После двухчасовой артподготовки, разрушившей в нескольких местах снежно-ледяной вал, пехота пошла на приступ и, несмотря на картечные залпы, сумела быстро преодолеть эту преграду. В тех местах, где вал не был разбит ядрами, солдаты карабкались по нему, вырубая тесаками ступени во льду. На улицах и между домами внутри крепости завязались рукопашные схватки, но разношерстное воинство "Петра Федоровича" продержалось недогло. Не устояв перед штыковыми ударами, повстанцы обратились в бегство, однако этому мешал глубокий снег, а потому спастись удалось немногим.
Слева и в центре - слегка карикатурные изображения гренадера, сержанта и рядового мушкетерской роты Томского пехотного полка в обмундировании, которое он носил в 1774 году. Этот полк входил в состав корпуса Голицына и сыграл важную роль в штурме Татищевой, потеряв 16 солдат и двух офицеров убитыми. Справа - яицкие (уральские) казаки времен пугачевского восстания.

В общем, "Европа" благодаря лучшей организации в очередной раз победила "Азию". В Татищевской битве, согласно отчету Голицына, погибло 1180 пугачевцев, еще порядка 4000 - сдались в плен. Многие разбежавшиеся по степи заблудились и замерзли, так как, несмотря на календарную весну, морозы все еще стояли суровые, а вокруг на много верст не было никаких поселений.

Однако самому Пугачеву и примерно 250 его сподвижникам, имевшим свежих коней, удалось уйти от погони, поскольку лошади голицынской конницы были утомлены долгим переходом. Голицыну победа при татищевой обошелась в 141 убитого и 516 раненых. Несмотря на почти полное уничтожение пугачевского воинства, этот успех не привел к прекращению гражданской войны. Недовольные царившими в стране порядками крестьяне, горнозаводские рабочие, казаки и представители степных народов продолжали массово стекаться под пугачевские знамена, а в результате всего через месяц в распоряжении "воскресшего Петра-III" снова была многотысячная армия.

Недооценили мы китайцев!

Вынесенная в заголовок фраза из популярного анекдота брежневских времен наверняка приходила на ум французам после двухдневной битвы в Зеннанском проходе, она же - битва при Фу Лам Тао и Банг Бо. В конце марта1885 года, в ходе франко-китайской войны, французские войска из состава Тонкинской армии, которой командовал генерал Луи Бриер де Лиль, пытались прорваться из Северного Вьетнама в китайскую провинцию Гуанси через так называемый Зеннанский горный проход, но получили отпор и были вынуждены отступить.

Зеннанский проход представлял собой широкое горное ущелье, которое китайцы перегородили двумя рядами каменных стен с башнями. На дне ущелья стены имели высоту примерно в два человеческих роста, но на склонах их высота снижалось и они превращались в невысокие зубчатые брустверы для стрелков. Французов эти укрепления не впечатлили и 23 марта они попытались штурмовать их силами батальона зуавов под командованием капитана Поля Симона. Батальон являлся авангардом 2-й пехотной бригады генерала Франсуа де Негриера. Атакующие, развернувшись в цепи, побежали вперед, но напоролись на плотный ружейный огонь и в беспорядке отошли, потеряв шесть человек убитыми и 29 ранеными.

На следующий день в проход вошла вся бригада Негриера - 2500 человек с десятью горными пушками. После короткой артподготовки генерал приказал повторить штурм силами уже двух батальонов, а еще одному дал распоряжение совершить обходной маневр по горам, чтобы нанести удар с тыла. Однако результат был тот же, что и вчера, с той лишь разницей, что потери французов возросли многократно. Китайцев за стеной оказалось так много, а их стрельба была столь частой, что атакующие валились на землю десятками. Уцелевшим все же удалось добежать до стены и центральной башни с выбитыми артогнем воротами, но за стеной их поджидали буквально толпы китайских солдат, тут же бросившихся в рукопашную. Численное превосходство китайцев было подавляющим. В штыковом бою они смяли французских пехотинцев, которым пришлось поспешно отходить, отстреливаясь и утаскивая раненых.

К чести французов этот отход не превратился в паническое бегство. Китайцы преследовали их, но Негриер, введя в бой резервы, сумел отбить контратаку. Тем временем батальон, посланный в обход, уничтожил стороживший горную тропу китайский форпост и, как и было условлено, вышел в тыл вражеской армии у деревеньки Банг Бо. Однако, увидев, что лобовая атака провалилась, его командир не решился вступать в бой, тем более что смысла в этом уже не было. Выждав некоторое время и поняв, что нового штурма не будет, он приказал своим людям отходить, не привлекая внимание неприятеля. Однако китайцы заметили его и атаковали крупными силами, от которых французам с трудом удалось отбиться.

Во второй попытке прорыва бригада Негриера потеряла 74 человека убитыми, в том числе семерых офицеров, и 213 - ранеными. На третью попытку генерал уже не рискнул и вечером приказал отступать на базу, в городок Лангшон. По возвращении он составил отчет, в котором оценил численность противника в Зеннанском ущелье в 40 тысяч человек (!), а потери - в полторы тысячи. На самом деле китайцев, оборонявших проход, было около семи с половиной тысяч. Свои потери они не разглашали, но их урон был явно меньше той цифры, которую назвал французский генерал, потерпевший поражение из-за недооценки противника и пренебрежения разведкой.

Больше французы не пытались наступать на этом направлении. Более того, китайцы вскоре нанесли контрудар и 28 марта атаковали Лангшон. Французам удалось отбить нападение, но в этом бою погиб генерал Негриер. В целом же события в Зеннанском проходе мало повлияли на итог войны в стратегическом плане, но имели важное политическое значение, так как известие о поражении, усугубленное отчетам Негриера о несметных китайских полчищах, сыграло роль в решении французских властей начать мирные переговоры.
[U][I]Командующий Тонкинской армией генерал де Лиль со своим штабом.

Французские зуавы, которым вскоре предстоит наступать через Зеннанский проход, высаживаются в Тонкине.

Образцы обмундирования французских солдат Тонкинской армии. Слева направо - морской пехотинец, сапер, зуав и офицер Иностранного легиона.

Французские артиллеристы в Северном Вьетнаме.

Китайские и вьетнамские солдаты, воевавшие против французов в Северном Вьетнаме в 1885 году.

Укрепления Зеннанского прохода. В центре - башня с воротами, через которые прорывались французы.

Последний парад конкистадоров


Вад-Расская битва состоялась 23 марта 1860 года, в ходе Испано-Марокканской войны 1859-60 годов. Данный колониальный конфликт интересен, прежде всего, тем, что он оказался последней внешней войной Испании, которую она сумела выиграть. А в долине Вад-Рас произошло последнее победоносное сражение испанской армии.

Когда экспедиционный корпус под командованием генерала Леопольдо О`Доннелла отбил контрудар берберов на недавно захваченный город Тетуан, обратив врагов в бегство и нанеся им большие потери, султан Марокко Мулей-аль-Аббас запросил мира и согласился на все испанские условия. Вскоре после этого было заключено перемирие, а 26 апреля в той же долине Вад-Рас - подписан мирный договор, по которому султан уступил Испании территории на севере и юго-западе страны, а также - архипелаг Чафаринас. Кроме того, он обязался обязался выплатить контрибуцию в 100 миллионов песет.

Победа над марокканцами вызвала в Испании всплеск патриотизма и всеобщее ликование, но, разумеется, этот скромный успех ни в коей мере не мог компенсировать утрату огромных американских владений и вернуть стране статус великой колониальной державы. Первой вступив в этот клуб, Испания первой же из него и выбыла. А на заставке - эпическое батальное полотно испанского живописца Мариано Хосе Мария Бернардо Фортуная "Битва при Вад-Расе".

Слева - схема сражения при Вад-Расе. Испанцы помечены голубым, марокканцы - красным. Справа - генерал Леопольдо О`Доннелл.

Атака лансерос при Вад-Расе, картина современного испанского художника-баталиста Аугусто Феррера-Дальмау.