Рыцари в мировой истории.

Карл, сын герцога Бургундии Филиппа Доброго и его супруги Изабеллы Португальской, инфанты из Ависской династии, с детства славился непростым нравом: он подчас совершенно не мог контролировать вспышки гнева. В быту эта особенность характера вряд ли кому-то нравилась, однако в дни сражений представала в ином свете. Разозлившись на врага, Карл стремглав летел в бой, не зная чувства страха. Впервые он отличился в битве в возрасте 19-ти лет, и с тех пор каждое его появление на поле боя производило фурор.
Карла интересовали не только военные походы, но и искусства. Он покровительствовал зодчим, живописцам, музыкантам, а также литераторам. Потомки отплатили ему той же монетой: образ Карла появился в двух романах Вальтера Скотта — «Квентин Дорвард» и «Анна Гайерштайн, или Дева Мрака». Также литературоведы установили, что прототипом безымянного Герцога, фигурирующего в финале «Скупого рыцаря» Пушкина, также был Карл Смелый. Известно, что русский поэт интересовался историей Франции и читал многотомную работу Проспера де Баранта «История герцогов Бургундских дома Валуа». Однако более всего Карла увлекало то, что было так или иначе связано с рыцарством. Он устраивал поединки, старался жить, как и его отец, в согласии с рыцарским кодексом. Многие современники отмечали, что Карл и впрямь был настоящим рыцарем: сильный, смелый, справедливый, не падкий до элементов роскоши и бытовых излишеств. При этом, конечно, нельзя забывать о тысячах жертв, подчас невинных: к убийствам Карл, как и практически любой другой военный человек, относился хладнокровно.
Политика захвата
Была у Карла Смелого голубая мечта: больше всего на свете он хотел расширить пределы своего Бургундского герцогства. Ради этой идеи он готов был пожертвовать всем: средствами из казны, благосостоянием подданных, жизнью окружающих и своей собственной. В результате активной политики захвата Бургундия была практически разорена. Карл намеревался сделать Бургундию королевством и присоединить к ней Эльзас и Лотарингию, а также планировал укрепить свои позиции благодаря династическому браку: он обсуждал с Фридрихом III возможность женить сына императора на дочери герцога. При этом Карл планировал стать римским королем, и затем занять императорский трон. Фридрих же осторожно пообещал помочь Карлу стать первым королем Бургундии.
Битва при Нанси
Погиб Карл в сражении при Нанси. Войско герцога было разгромлено, а сам Карл растерзан разъяренными противниками. Его тело было настолько изуродовано, что установить личность смог только лекарь герцога, знавший обо всех его боевых шрамах. Похоронили Карла в Брюгге, в церкви Богоматери. В этом городе герцог праздновал свою третью свадьбу, здесь же ему суждено было обрести последний приют". http://diletant.media/articles/39401047/

"Карлу, последнему герцогу Бургундии из династии Валуа, чья ранняя смерть в бою стала поворотным моментом в европейской истории, было девятнадцать лет, когда, проявив беспредельную, доходящую до безрассудства отвагу в битве при Гаверене, он получил прозвище Смелый. Всю последующую жизнь, недолгую, но яркую, эта безоглядная храбрость оставалась его главной отличительной чертой – чтобы добиться независимости и величия Бургундии, герцог воевал едва ли не со всеми своими соседями. Бесконечные войны, которые он затевал, стали причиной того, что в истории Карл Смелый остался как человек энергичный, решительный и вместе с тем упрямый и самонадеянный. В действительности же он был весьма образован, знал литературу, искусство, покровительствовал им, разговаривал на пяти языках, хорошо танцевал, играл в шахматы, сочинял поэмы и песни. Карл был единственным законным сыном и наследником герцога Филиппа III Доброго, человека воинственного и честолюбивого, который называл себя Великим Герцогом Запада. И не без оснований – Бургундия была большим и богатым герцогством, а огромное состояние Филиппа позволяло ему тешить себя деяниями весьма дорогостоящими. Так, вступая в 1430 году в свой третий брак с Изабеллой Португальской, дочерью короля Жуана I, он учредил в честь этого события орден Золотого Руна. Идея рыцарства, возникшая у франков еще в VII столетии, благословлявшаяся церковью и воспевавшаяся поэтами, всегда привлекала Филиппа. Восхищение бургундца нашло отражение даже в статуте ордена, где было записано, что он учрежден «из-за особой любви и расположения к рыцарству, которому он <Филипп> страстно желает приумножать честь и процветание, дабы рыцарство охраняло, защищало и поддерживало истинную католическую веру, церковь, спокойствие и благосостояние государства...».
Новый орден, обеспеченный огромным состоянием герцога, объединил в своих рядах весь цвет бургундской аристократии, и вскоре стал едва ли не самой влиятельной рыцарской организацией в Европе. Не удивительно, что долгожданный наследник Филиппа Карл в рыцари ордена Золотого Руна был посвящен двенадцати дней от роду. Мальчик рос и мужал в среде рыцарских турниров, состязаясь в силе и ловкости со сверстниками, а также со сводным братом Антуаном, незаконнорожденным, но любимым сыном герцога, впоследствии вошедшим в историю как Великий бастард Бургундии. Между мальчиками была довольно большая разница в возрасте – больше десяти лет, но это никогда не мешало их дружбе и взаимному доверию. Антуан всю жизнь безоговорочно был предан младшему брату, и именно он в битве при Монтлери спас жизнь Карлу Смелому, носившему тогда титул графа де Шароле. Граф стоял во главе армии, воюющей с королем Франции Людовиком XI, жаждавшим подчинить себе Бургундию. В этом сражении бургундец был ранен, и французы вознамерились захватить его в плен. Это было бы великолепной удачей для Людовика – Карл уже вошел в полную силу и показал себя достойным преемником своего воинственного отца. Французы уже предвкушали победу, сумев отрезать полководца от его армии, однако Антуан, известный как бесстрашный воин, не позволил пленить брата. Он отбил его у французов и, окровавленного, теряющего силы, вывел с поля боя. Братская любовь и дружба сыновей Филиппа Доброго не однажды проверялась на деле и позже – пожалуй, не было в жизни Карла человека, которому он доверял бы больше, чем Антуану..." далее см. здесь : http://www.history-illustrated.ru/article_8583.html

"..Выход оставался только один: начать сражение, и оно произошло в 1477 году 5 января. Армия Карла Смелого насчитывала около 14 000 человек, из них 4 000 воинов оставили в тылу, чтобы предотвратить возможные вылазки от осажденного Нанси. Некомплект пехоты Карл Смелый планировал восполнить большим количеством артиллерии и не менее большим количеством ручного огнестрельного оружия. Выбрав место для боя, Карл отдал приказ пехоте закрепиться между рекой Мертой и лесом, фронтом на юг, оставив узкий проход. Конница заняла место по правую и левую стороны от пехоты. Тыл пехоты прикрывал быстрый ручей. План Карла состоял в том, чтобы интенсивный огонь артиллерии и стрелков разбил ряды пехоты неприятеля, тем самым остановив его наступление, а следом, двинув в атаку рыцарей, отбросить его. Карл Смелый, к сожалению, просчитался относительно прикрытия с тыла. Союзники сформировали три колонны, из которых арьергард проявлял ложную активность в центре. А в это время главные силы двумя колоннами с левой и с правой стороны взяли в клещи оба фланга бургундской армии. Сильная метель, разыгравшаяся в этот день, была им только на руку. Продираясь сквозь густой лес и переходя по ледяной воде ручей, швейцарцы были сильно измотаны, однако это того стоило: дорога была сокращена значительным образом, и войска Рене Лотарингского вышли как раз к флангу бургундцев.
Решительная атака, предпринятая бургундскими рыцарями, поначалу была успешной, но в дело вступила швейцарская пехота и оттеснила рыцарей далеко назад. Бургундцы попытались было ввести в бой артиллерию, но попытка не удалась. Бомбарды, стрелявшие в условиях плохой видимости, не сумели разбить плотные ряды швейцарцев. Смела бургундцев основная сила союзников, которая продвигалась колонной вперед. Не менее сильная колонна авангарда приблизилась к ним с другой стороны. Идя тесным строем берегом реки, она была недосягаема для бургундских орудий. Бургундцы попали в клещи и не имели возможность дать отпор превосходящим силам пехоты, что и привело к позорному бегству и к их полному разгрому. Была перебита большая часть бургундских войск, а сам Карл Смелый погиб..." - https://topwar.ru/94900-poslednee-srazhenie...la-smelogo.html

"..«Урусов много! Они так сильны, что могли бы нас раздавить, как давит нога верблюда спящую на дороге саранчу. Но у них нет порядка. Их «конази» всегда между собой грызутся. Их войско — это стадо сильных быков, которое идет по степи в разные стороны… однако у урусов есть свой Джэбэ! Его зовут «багатур Мастисляб»… Говорят, что этот Мастисляб много воевал и до сих пор видел только победы, но у них нет своего Субудай-багатура, чтобы когда Мастисляб зарвется вперед в опасное место, его поддержать и выручить». Это цитата из замечательной книги Василия Яна «Чингисхан». Произносит ее Субудай-багатур перед битвой при Калке. Слова эти, конечно, вымысел автора, но они достаточно точно передают характер не только книжного, но и исторического персонажа. Субудай, которого в дальнейшем мы, все-таки, будем именовать Субэдэем, был лучшим из полководцев Чингисхана, человеком, способным мгновенно заметить слабые стороны противника и обратить их к своей выгоде. Он участвовал во всех крупных войнах великого хана, а после покорения Харезма получил от него особое задание — отправиться как можно дальше на запад и узнать, что там находится.
Так начался знаменитый поход Субэдэя и Джэбе, который оставил в истории России грустную пощечину (битву на Калке), обернувшуюся с годами настоящим истязанием (монголо-татарское нашествие). Впрочем, что совместный с Джэбэ поход, что вторжение Батыя, — для Субэдэя это лишь небольшие фрагменты длинной биографии.
1.Трудная молодость
Субэдэй прожил 73 года, для Средних веков — это показатель почти рекордный. В те времена даже сорокалетние мужчины считались почти старцами. Что уж говорить о 73-летнем воине, который всю жизнь провел в походах и до самой старости сидел в седле не хуже полных сил юнцов. Тем удивительнее, что в его биографии полно белых пятен. О молодости Субэдэя и, тем более, о его детстве, мы не знаем почти ничего. Известно, что его отец был кузнецом из племени урянхаев, а Субэдэй присоединился к Чингисхану довольно рано, последовав за своим старшим братом Джэлмэ. Карьеру, если тут можно употребить это слово, он начинал простым воином, а возвысился за счет таланта и редкой решимости. Судя по всему, звезда Субэдэя взошла именно после того, как монголы взяли Самарканд. К тому времени Субэдэю уже стукнуло 45, но он был уже сед и выглядел много старше своих лет.
Субэдэй был трижды ранен во время покорения Китая. Есть сведения, что стрела пробила ему легкое. Как он умудрился выжить после такого ранения — загадка. В те времена медицина не знала, как врачевать подобные раны. С ними и сейчас справляются не всегда. Возможно, дело в том, что китайская медицина в тот момент заметно опережала все прочие. Так или иначе, Субэдэй был одним из первых монгольских полководцев, обративших внимание именно на технические достижения покоренной Поднебесной.
В первую очередь речь об осадных машинах. Именно они в скором времени позволили монголам покорить крупнейшие города и государства Средней Азии. Багдад, взятый в год смерти Субэдэя, пал перед монголами именно благодаря осадным орудиям. Впрочем, Субэдэй заметил и кое-что еще. Считается, что он одним из первых в истории человечества, заговорил о военном применении пороха, который в Китае использовали, в основном, для развлечений. Впрочем, заговорить и применить — разные вещи. В скором времени Чингисхан завел себе китайского советника — Елюй Чуцая. Этот человек добавил к мощной армии еще и продуманную административную систему, что позволило орде Чингисхана стать настоящей Империей. Вот только отношения Субэдэя и Чуцая не сложились. Хитрый урянхай понимал, что хан прислушается скорее к китайскому советнику, чем к нему и сделал правильный вывод.
2. Поход на запад и битва на Калке.
Взятие Самарканда (1220 год) положило к ногам Чингисхана все Среднюю Азию. Ала ад-Дин — последний из хорезмшахов, бежал к берегам Каспия, но война еще не была закончена. Сын шаха Джелал ад-Дин продолжал оказывать монголам упорное сопротивление. На десять лет он стал для Чингисхана настоящей головной болью, но это уже другая история. Первоначально Чингисхан недооценивал молодого шаха, а все его мысли были сосредоточены на его отце. Субэдэю было поручено привезти беглого Хорезмшаха к Чингисхану живым или мертвым. Именно так двадцать тысяч воинов под командованием Субэдэя и Джэбэ отправились на запад.
Главная цель похода так и не была выполнена. Ала ад-Дин так боялся преследования, что укрылся от монгол на маленьком острове Ашурада посреди Каспийского моря. Сюда хорезмшахи годами ссылали прокаженных. Здесь Ала ад-Дин, некогда могущественный и богатейший правитель Азии умер в полной нищете и страхе. Субэдэй узнал об этом лишь через несколько месяцев после его смерти. На совете он убедил Джэбэ продолжать поход. Войско монгол двинулось дальше на запад. В 1223-м оно столкнулось с соединенными дружинами русских князей на берегу реки Калки. Эта битва — личный триумф Субэдэя. В ней проявились его главные качества — лисья хитрость смешанная с разумной осторожностью. Субэдэй вообще старался избегать прямых конфликтов. Он предпочитал заманивать противников в умело расставленные ловушки и беречь силы. Другой сильной стороной полководца было умение собрать сведения о будущих противниках. Он уделял разведке так много внимания, что остальные полководцы, включая Джэбэ, откровенно над ним смеялись. Ведь у монгол, после взятия Китая и государства Хорезмшахов, не было сомнений в собственном военном превосходстве над всеми прочими соперниками, включая и тех, с кем они еще не сталкивались. Накануне битвы Субэдэй уже знал о русских князьях все, что ему нужно было знать о них. Прекрасно понимая, что Мстислав Удатный, Даниил Галицкий и остальные не могут договориться друг с другом, он предпочел оставить первый ход за ними. Основные силы своей армии Субэдэй, фактически, спрятал. Не только для того, чтобы заманить противника в ловушку, но и для того, чтобы не вспугнуть его.
3. Субэдэй умело сеял рознь в стане врага, а затем разбивал бывших союзников.
В начале битвы русские князья были абсолютно уверены в том, что имеют дело с очень небольшим отрядом каких-то неведомых пришельцев. Чем это сражение кончилось знают все. Субэдэй фактически приказал своим воинам, продержавшись недолго против основных сил «урусов» обратиться в бегство. Не отступить, а именно бежать, чтобы у противника возникло ложное ощущение победы. Княжеские дружины ринулись в погоню и потеряли строй, лишившись даже призрачных шансов отразить централизованный удар основных сил армии Субэдэя. Битва при Калке — это просто наиболее яркий (для нас) пример незаурядного полководческого мышления Субэдэя. Но этот прием он проделывал неоднократно. Тактика обмана и растягивания вражеских сил приносила ему победы с завидной регулярностью. Именно так Субэдэй уже на обратном пути разбил Джелал-ад-Дина, который вторгся в монгольские владения со стороны Кавказа, не ожидая встреть тут крупные силы неприятеля. Еще до битвы при Калке армия Субэдэя пронеслась смерчем по Закавказью. Две победы над грузинами, разгром идельгизидов и, особенно, взятие хорошо укрепленного города Ардебиля. Сил штурмовать его у монгол не было, но Субэдэй сумел выманить защитников города из-за стен в открытое поле, где те были разбиты. Впрочем, главную стратегическую победу он одержал позже, когда его экспедиция столкнулась с действительно грозной силой. Силой этой была объединенная армия аланов и половцев. Монголы дважды вступали с ними в бой, но оба раза вынуждены были отступать. Противники превосходили их и тактически и численно. Джэбэ предлагал действовать силой, но Субэдэй выбрал хитрость. Он щедро одарил половцев, заявив, что не желает с ними войны. Довольные кипчаки разошлись по домам, после чего Субэдэй внезапно атаковал аланов и полностью уничтожил их армию. Следом монголы перешли в наступление и перебили расслабившихся половцев.
4. Реванш и еще одна великая битва.
Из похода Субэдэй и Джэбэ вернулись в 1224-м году и были щедро вознаграждены Чингисханом. Успешные действия на западе возвели их в сан героев новой Империи. И это несмотря на то, что на обратном пути с ними приключилась неприятность. Монголы крайне неудачно столкнулись с войском Волжской Булгарии. Про это сражение известно крайне мало. Неизвестен ни точный год (1223 или 1224), ни место битвы. Судя по всему, монгол атаковали внезапно, во время переправы через Волгу. В какой-то момент булгары отступили, заманив в ловушку отряд Джэбэ. И тут Субэдэй сделал то, что говорил в книге Яна. Поддержал и выручил забравшегося в опасное место «коллегу». Субэдэй собрал остатки сил и с ними прорвался сквозь строй булгар, вынеся, заодно, раненого Джэбэ. Под их началом осталось четыре тысячи человек. С этим отрядом Субэдэй вернулся к Чингисхану, всячески избегая новых крупных битв. Старый полководец, получивший в походе еще три раны, не забыл того поражения.
5. Битва на реке Шайо.
Через шесть лет он снова пришел в Булгарию. На этот раз с ним было 30-тысячным войско. Субэдэй отплатил обидчикам сполна. Его армия, позже получившая подкрепление, покорила Булгарию, которая вошла в состав Монгольской Империи. Точнее улуса Джучи — старшего сына Чингисхана, которого к моменту начала вторжения уже не было в живых, но у Джучи остался сын, — Батый. Для него Субэдэй был чем-то вроде старшего товарища, и именно ему молодой хан доверил руководство своими войсками при вторжении в русскую землю. Какую именно роль сыграл Субэдэй в завоевании, мы толком не знаем. Данные о нем рознятся. Он то исчезает из поля зрения летописей, то появляется одновременно в двух совершенно разных местах. Но, очевидно, что Субэдэй действовал в южной части русских земель, и вскоре получил приказ продвигаться дальше на запад. Так его войска вторглись в восточную Европу. В 1241-м году Субэдэй одержал одну из самых славных своих побед. Это была битва на реке Шайо. Здесь монголом противостояло объединенное войско короля Венгрии Белы IV и хорватского герцога Коломана, по численности вдвое превосходившая соединенный корпус Субэдэя и Батыя.
6. Субэдэй спас Джэбэ от гибели, а армию — от уничтожения.
И здесь старого полководца вновь выручила хитрость. Его отряд переправился через Шайо ночью, причем сделал это абсолютно бесшумно. Монголы подошли к лагерю неприятеля с тыла и с левого фланга, но атаку начали лишь утром. Пока Субэдэй отвлекал врага, войско Батыя перешло реку. Венгеро-хорватская армия была бы окружена, но Субэдэй приказал не замыкать кольцо. Это была не жалость, а хитрость. Перепуганные солдаты увидели возможность спастись и обратились в бегство. Монголы уничтожали их маленькими группками, и на плечах бегущих ворвались в Пешт, который был разграблен и сожжен. Победа при Шайо отдала под власть Батыя весь юго-восток Европы. Монголы разорили Болгарию и Хорватию, а отступили только перед огромным войском австрийского герцога Фридриха II, к которому примкнул король Бела, а также германский Император Фридрих Гогенштауфен.
7. Признание.
Битва при Шайо — последнее крупное сражение Субэдэя. Мы почти ничего не знаем о нем после 1243-го года. Даже дата смерти известна лишь приблизительно — 1248-й год. История сохранила его имя, но широким массам оно неизвестно. Зато, широкие массы точно знают Александра Суворова и Наполеона, которые относились к Субэдэю с огромным уважением. Суворов ценил умение монгольского полководца одерживать победы малыми силами. Наполеон отдавал должное тактическому и стратегическому талантам полководца.
8. Батый в полной мере воспользовался успехами Субэдэя.
Субэдэй действительно внес в военное дело много нового, добавив к нему психологический аспект. Не говоря уже о ряде совершенно неожиданных решений. Приказать войскам бежать, чтобы рассеять силы противника и заманить его в ловушку. Не дать окружить неприятеля, чтобы отчаяние не предало тому сил. Маневрировать и отступать, пока вражеское войско не растянется, а затем внезапно атаковать его с двух сторон.
И это далеко не полный список приемов, к которым прибегал Субэдэй. Есть подозрение, что в одной из битв с войском Хорезмшаха, он применил ту же тактику, что Ганнибал в знаменитой битве при Каннах. Расположил войска полумесяцем, завел противника в котел, а затем уничтожил. Знали ли Субэдэй о Ганнибале? Вряд ли. Едва ли он читал сочинения о нем римских историков. Не факт, что он вообще умел читать. В его случае это даже и не важно. Полководческого таланта ему было отпущено столько, что он с лихвой компенсировал разного рода недостатки." - http://diletant.media/articles/30746986/

Сражение под Хмельником 18 марта окончилось полным разгромом польской армии, после чего Хайду-хан осадил Краков. Воевода Владимеж остался на поле боя, а краковский и сандомирский князь Болеслав IV по прозвищу «Стыдливый» с матерью, русской княгиней Гремиславной Ингваровной, и семьёй в спешке покинул свою столицу и бежал в Венгрию.
Сегодня на главной волне польского радио можно услышать следующее: Ровно в полдень в течение непродолжительного времени трубит труба и внезапно затихает, но спустя несколько мгновений трубит снова.
Это связано с событиями далёкого прошлого, когда грозный враг в 1241 г. осадил Краков. Дозорный, находившийся на крепостных стенах, заметил приближение монгольских войск и затрубил в трубу, чтобы предупредить об опасности. Стрела, пущенная монгольским воином, наскозь пробила горло дозорного. Другой ратник, который находился поблизости, схватил трубу с рук убитого и затрубил в неё. Краковцы были предупреждены вовремя и все, как один, встали на защиту родного города.
Целых десять дней и ночей продолжался штурм города. Краковцы дрались до последнего, но устоять перед монголами не смогли. 28 марта монгольские воины через трупы горожан вошли в Краков. Город был отдан на разграбление, а его жители — обращены в рабство. Но собор святого Андрея, где нашли укрытие уцелевшие защитники города, устоял. Этот собор, этот памятник мужественного сопротивления польского народа сохранился до наших дней.
2 апреля соединённые силы Байдара и Хайду достигли столицы Силезии Вроцлава (Бреслау). Участь Малой Польши, попавшей под удар монгольской конницы, насторожила всех. Народ поднялся на борьбу с иноземными захватчиками. Не осталось в стороне и рыцарство. Каждый со всей ясностью понимал, что стихийное, разрозненное сопротивление обречено на провал.
«Разорение Малой Польши вызвало тревогу в других землях страны. Жителей Шленской (Силезской) земли призвал к обороне князь Генрих Благочестивый: во Вроцлав стекались со всех сторон польские рыцари и ополченцы — лучники, крестьяне, холопы. Воины из Малой Польши и южной части Великой Польши объединились под воеводством Сулислава, брата краковского воеводы; во главе верхнешленского (верхнесилезского) воинства стал опольский Мешко; сам Генрих вёл нижнешленское войско».
Чешский король Вацлав I по прозвищу "Одноглазый" тоже не стал сидеть сложа руки в ожидании монголов, а интенсивно готовился к военным действиям. Он с охотой откликнулся на призыв Генриха и во главе армии в 40 тыс. пеших воинов и 10 тыс. всадников оставил свою столицу Прагу, чтобы соединиться с ним.
На военном совете монгольские начальники приняли единодушное решение, продиктованное сложившимися условиями. Было решено снять осаду с Вроцлава, который всё ещё держался, нанести опережающий удар и разгромить армию Генриха до подхода чешского короля. Необходимо было спешить: разведка доложила, что чехи находились совсем близко. Но самое трудное заключалось в другом: нужно было заставить короля Генриха принять сражение, ведь он мог уклониться от боя и двинуться навстречу Вацлаву.
Однако Генрих сам переоценил свои силы. Не исключён и другой вариант — он не хотел разделить лавры победителя монголов с кем-либо.
9 апреля 1241 г. близ Легницы (Лигницы) встретились в единоборстве тумены Байдар-хана и армия Генриха. Европейцев насчитывалось более 40 тысяч воинов, что превышало численность монгольской армии в два раза.
Генрих разделил своё войско на пять частей. Первым корпусом, в состав которого вошли немецкие горняки, командовал Болеслав, сын маркграфа Моравии Дипольда. Во главе второго корпуса, составленного из великопольских и краковских воинов, стоял Сулислав. Французские тамплиеры и немецкие рыцари тевтонского ордена образовали третий корпус под начальством великого магистра Понсе д’Обона. Мечислав (Мешко) руководил четвёртым корпусом, ядро которого составили ратники из Верхней Силезии и Ополе. И, наконец, пятый корпус находился под непосредственным командованием короля Генриха, который собрал под своими знаменами нижнесилезских и польских воинов.
Король Генрих, наслышанный об искусстве монголов овладевать хорошо укреплёнными городами, решил сразиться с ними в открытом бою. Ведь как-никак его объединённая армия превосходила их по численности в два раза, а тяжеловооружённые французские и немецкие рыцари могли смять монгольскую кавалерию. То обстоятельство, что Генрих решил принять сражение, не дожидаясь подходившую чешскую армию, говорит о том, насколько он был уверен в своих силах.
Байдар-хан понимал, что его тумены имеют мало шансов на победу в открытом единоборстве. Поэтому был разработан план сражения. Байдар-хан сделал ход белыми.
Монголы в самом начале сражения подожгли тростник. Дымовая завеса прикрыла монгольскую армию, которая построилась в боевой порядок. Так и не разобравшись в обстановке, Генрих отдал приказ о наступлении. Европейцы сквозь дым не смогли рассмотреть расположение степняков. Туча стрел встретила союзников, когда они подошли на расстояние выстрела из лука. Почти каждая стрела находила себе жертву. В ответ лучники Генриха обстреляли монголов, но безрезультатно. Как только лучники натягивали тетиву, чтобы пустить стрелу, монгольские всадники скрывались в дыму и внезапно появлялись, чтобы встретить их очередной тучей стрел
Когда лёгкая конница отошла, а ветер мало-помалу рассеял дым, европейцы были поражены внезапно возникшим видом: перед ними была всего лишь горстка монголов! Но это была иллюзия. Монголы построились в такие стройные линии, что был виден только передний воин. Никогда ещё европейцам не доводилось видеть такого стройного боевого порядка.
Монгольские всадники выкрикивали по-польски: «Спасайся, кто может!», что внесло панику в ряды союзных войск. Ведь не вступив в рукопашную, они потеряли много воинов, которых поразили монгольские стрелы. Ответная стрельба европейцев не приносила ожидаемой эффективности.
Чтобы взять инициативу в свои руки, король Генрих отдал приказ польским и немецким рыцарям вступить в сражение. Тяжеловооружённая рыцарская конница, словно огромная железная черепаха, ощетенившаяся копьями, двинулась на монгольский авангард. Несмотря на дымовую завесу, рыцари поначалу оттеснили лёгкую монгольскую кавалерию. Но, как оказалось, это был очередной трюк монголов. Их мнимое бегство продолжалось до тех пор, пока рыцари окончательно не расстроили свои ряды. Внезапно перед европейцами выросла целая армия: это были основные силы Хайду-хана, которые ещё не вступали в сражение.
Мощный удар тяжёлой монгольской конницы опрокинул хаотически наступавших рыцарей. В самом начале монгольской атаки был убит король Генрих, что ещё более дезорганизовало и деморализовало европейцев. Вслед за рыцарями были разбиты и польские и силезские воины. Союзная армия потерпела оглушительное фиаско.
Монголы воткнули голову Генриха на остриё копья и прискакали к стенам Легницы, тем самым напоминая, что всякого, кто дерзнёт оказать сопротивление воинам великого Бату-хана, ждёт подобная участь. Но горожане не пали духом и сумели отбить приступ.
После сражения вдова несчастного короля Анна, чтобы похоронить убитого мужа по-христиански, предприняла тщетные поиски. Но невозможно было отыскать тело Генриха, так как монголы обезглавили и ограбили его, а убито было множество воинов. Поэтому Анна распорядилась отыскать тело, у которого окажется шесть пальцев на левой ноге. Лишь таким образом труп Генриха был найден. Спустя 600 лет после этого события, в 1832 г. археологи обследовали захоронение Генриха. Легенда была полностью подтверждена: останки Генриха не имели головы, а на левой ноге было шесть пальцев.
Но существует и другая версия гибели Генриха. Согласно этой версии, «Генрих Силезский был пленён монголами, и они заставили его преклонить колена перед погибшим ранее монгольским военачальником. Затем герцог был умерщвлён, а его голова отправлена к Бату.
После сражения монгольские воины отрезали с каждого погибшего врага правое ухо и наполнили девять мешков. Согласно источникам, в битве при Легнице объединённые силы европейцев безвозвратно потеряли около 40 тыс. человек. Хотя эти цифры кажутся несколько преувеличенными, можно сделать вывод, что союзная армия понесла огромные потери и перестала существовать.
Вызывает несомненный интерес предположение польских исследователей, которые, на основании анализа исторических документов и фактов, считают, что монголы в битве при Легнице применили новинку, дотоле неизвестную в Европе, — боевые газы. Участники сражения отмечали запах едкого дыма, застлавшего долину перед боем.
Монгольские войска расположились таким образом, что ветер был с их стороны и сносил ядовитый газ в сторону вражеских позиций. Газы выбрасывались при помощи специальных трубок, украшенных головами драконов и т.п., которых европейские воины приняли за бунчуки, подававшие сигналы. Учёные выдвигают гипотезу, что это была одна из разновидностей нервно-паралитического газа.
Разгром немецких рыцарей при Легнице, считавшихся лучшей армией в Европе, убедительно доказал, что старый континент не в состоянии организовать отпор монгольской кавалерии, способной победоносно пройти вплоть до «последнего моря». Возможно, после такого оглушительного поражения, считает Я. Халбай, немецкие рыцари навсегда сбросили с себя громоздкие доспехи.
Впоследствии немецкие рыцари во весь голос заявляли, что ложное отступление монголов противоречит чести и достоинству воина, что они, рыцари, никогда бы не снизошли до такого постыдного поступка. Однако за 1600 лет до Легницкой битвы царь-полководец воинственной Спарты Агесилай Второй говорил: "Обмануть врага не только справедливо, но и даже приятно".
К моменту разгрома войск короля Генриха армия чешского короля Вацлава находилась на расстоянии всего однодневного перехода от Легницы. Байдар-хан благоразумно отказался от сражения со свежими силами противника и отошёл в Венгрию. Пробыв в Нижней Силезии две недели, монголы пошли на Рацибуж. Так как Байдар-хан не имел при себе осадных орудий, он после неудачного штурма по распоряжению Бату-хана 16 апреля двинулся на соединение с ним в Моравию. Моравия, гористая, малонаселённая, в стратегическом плане не представляла интереса для монголов. По пути один из летучих частей Байдар-хана ворвался на территорию Германии и дошёл до Мейсена, предав огню и мечу окрестные земли.
После уверенной и безапелляционной победы монголы двинулись не в Германию, а на восток. Это обстоятельство интерпретируется некоторыми исследователями как боязнь перед армией короля Вацлава. Приведем на этот счет мнение Я. Халбая:
«...Монголы ни в Китае, ни в Средней Азии не боялись численного превосходства противника. Кроме того, при необходимости они могли вызвать подкрепление от хана Батыя и других отрядов... Почему монголы повернули на юг, а не пошли дальше в Германию? Ответ очевиден: Германия была значительно беднее южных районов Европы. Если бы было наоборот, хан Батый с главными силами после Венгрии обязательно вторгся бы в немецкие земли. Монгольская разведка донесла о слаборазвитости Германии того времени. Поэтому направление главного удара было выбрано: после Венгрии идти на Адриатику, оттуда — в Рим. Как мы видели до сих пор, монголы в первую очередь подчиняли богатые и сильные регионы. После этого бедные области добровольно покорялись сами.
Богатая добыча была основным стимулом всех монгольских походов. Из-за неё северные кочевники, как уже упоминалось, покорили Индокитай и Индию, пересекли экватор и оказались на острове Ява. Поэтому маршрут монгольской армии абсолютно точно указывает на то, какие страны и народы в XIII в. были развитыми и богатыми.»

Источники :

Христианский мир и Великая монгольская империя Материалы францисканской миссии 1245 года. СПб., 2002, с. 289.
Матвей Меховский. Трактат о двух Сарматиях. М.—Л., 1936, с. 54.
Regesta diplomatica пес non epistolaria Bohemiae eft Moraviae. T. 1. Pragae, 1855. №1060. S. 502.

Источник: http://armflot.ru/index.php/srednevekove/8...okrushaet-zapad

Примерно в то же время в Польских княжествах появились элементы рыцарской культуры: национальные куртуазные романы (о Вальцеже Удалом, о Петре Власте ), дух странствий : поиск славы и богатств за рубежом своего отечества; европейское вооружение : длинные хауберги, куполовидные и яйцевидные шлемы, топхельмы, длинные копья; геральдика . В XII-XIII в.в. появляться известия о польских рыцарях, нанимающихся на службу к иностранным владыкам (Бавария, Австрия, Венгрия, Чехия, Саксония, Сербия, Русь, Литва…). К примеру Болеслав Высокий принимал участие в коронационном походе Фридриха Барбароссы в Италию. Его поединок под стенами осажденного Милана восхитил самого императора и вошел в легенду.
Не прошла мимо Польши и культовая идея - Освобождения Гроба Господня. Первое упоминание о польских крестоносцах восходит к 1147 году. В этом году на Восток устремился польский князь Владислав II. В 1154 г. в Иерусалимское королевство прибыл со своими рыцарями князь Генрик Сандомирский. Он принял участие в осаде Асколона. После возвращения от короля Балдуина III, Генрик пригласил в Малопольшу Орден Госпитальеров (Госпитальников). На территории Польши Госпитальеры организовали комтурию. Не исключено, что князь Генрик сам был членом этого Ордена. В 1162 г. Сербско-Лужицкий князь Якса из Копаницы привел в Польшу Орден Тамплиеров (Божегробцев). В кон. XII – нач. XIII веке в Палестине весьма прославился некий рыцарь из Польши – Герланд. Известно, что он вступил в Орден Госпитальеров и достиг в нем значительного положения.
К XIV в. военные походы на Ближний Восток остались только в проектах европейских владык. Однако, рыцари не желали мириться с этим. В одиночку устремлялись они в странствие на Восток. Среди них были и поляки. В 1347 г. французский дипломат Филипп де Мазере встретил такого человека в Иерусалиме. Его звали Войчех из Пахости. Этот поляк принял обет в духе крестоносцев старого времени. Войчех поклялся в том, что, будет принимать пищу стоя до тех пор, пока сарацины не отступят из Святой Земли.
В XIV в. польские рыцари стали появляться в самых отдаленных частях Европы. Из-за этого начал возрастать интерес европейского рыцарства к польской шляхте. В 1389 г. знаменитый французский рыцарь Жанн ле Менгр (маршал Босито) вызвал на поединок известнейших рыцарей всего христианского мира, в том числе не обошел и поляков. Босито не мог вызвать на бой малоизвестных рыцарей, это не принесло бы ему славы (по рыцарским обычаям прославиться можно было только в поединке с более сильным или хотя бы равным себе воином). О рыцарях из Польши весьма многочисленны упоминания даже в одной из самых отдаленных частях Европы - Испании. Похоже, что Испанские земли были самыми притягательными для странствующих поляков. Это не удивительно, ведь на их территориях не прекращалась Реконкиста - борьба с сарацинами. Испанцы и французы отправлялись на восток Европы, для того, чтобы сразиться с язычниками Литвы, а поляки все чаще направляли свой рыцарский пыл на крайний запад. К примеру в конце 14 в. в рядах испанского рыцарского ордена состоял поляк Якубе Боболе. Кроме него звания «испанских рыцарей» имел Пашко Злодзей из Нешобя (кон.14 в.), Ярослав из Ивна (нач.15 в.), Якуб Джевецкий (ум. в 1460), Фредерик Яцемирский (15 в.).
После потери Иерусалимского королевства, европейцы перенесли свои крестоносные устремления на языческие народы восточной Европы (Пруссию, Литву, Жмудь, Эстонию, Латвию). Инициаторами новой страницы крестовых походов стали немцы. В XIV в. для француза или англичанина вернутся из Пруссии стало так же почетно как в XII в. вернуться из Сирии (до наших дней сохранились надгробья крестоносцев погибших в Пруссии. К примеру надгробие сэра Роджера де Фелберига в Норфолке ). Между тем Польское королевство заключило с Литвой унию, крестила ее и возглавила образовавшееся государство. В 1389 г. маленький гарнизон поляков оборонял столицу Литовского Княжества Вильну от войск Тевтонского Ордена. В составе этого войска, кроме немцев было огромное количество «гостей» со всей Европы (в этой осаде участвовал молодой принц Дерби, будущий король Генрих) . Возмущенные обвинениями в отступлении от Христа и пособничестве язычникам четверо поляков (Ян из Влощова, Миколай из Вашмунтова, Ян из Здокова и Ярослав Чех) вызвали на смертный поединок четырех французов. При чем поединок перенесли на мирное время, поскольку осажденные находились в критическом положении. После окончания войны рыцари встретились в Праге, при дворе императора Священной Римской Империи. И только при вмешательстве императора Вацлава, люксембургского герцога Иогана и маркграфа моравского Йодока поляков удалось примирить с французами . Таким образом, шляхтичи не только прославили свои имена, но и обязали уважать достоинство всего польского рыцарства.
В XV в. Польша превратилась в самое большое владение Европы , превышающее даже Римскую Империю. В этот период Польша окончательно утвердила свои права влияния на европейскую историю. В 1409-1410 гг между Польшей и Орденом Девы Марии разразилась Великая Война покачнувшая незыблемость одного из самых отлаженных и могущественных государственных образований Европы - Тевтонского Ордена. Соединенные силы Короны Польской и Вел. Кн. Литовского не только разбили войска Ордена, но и создали базу для последующего вытеснения немцев из Польского Поморья. После битвы при Грюнвальде (1410 г.) и осады Мальборга количество Братьев Ордена значительно уменьшился . Заметно убавился приток иностранных гостей в Тевтонский Орден. Европейцы перестали верить не только в могущество Ордена, но и в праведность их войны.
После разгрома огромной армии христиан при Никополе вся Европа отвлеклась от Прибалтики и с замиранием сердца взглянула на юго-восток. После падения Сербского царства угроза вторжения турок в Европу неизмеримо усилилась. Ближайшим к агрессору государством оказалась Венгрия. Это королевство стало организатором новых крестовых походов, в которых активнейшее участие принимали странствующие рыцари Польши. Очевидец битвы с турками под Варной (1444)- итальянец Андрей де Палатио говорил, что никто из поляков не оставил поля боя, что «это наиболее мужественный род людей». Поляки участвовали также и в знаменитой битве на Косовом Поле (1448 г.). Среди польских крестоносцев был и первый рыцарь Короны - Завиша Чарны из Грабова. Известнейший в Европе дворянин и дипломат Завиша, снискал себе завидную славу на многочисленных турнирах и битвах (к примеру знаменитый турнир в Перпиньяне 1415 г.). После его гибели в битве с турками (1428 г.), Германский Император писал Вел. Князю Витовту: «как всему миру известно, Завиша был самым смелым рыцарем, наиболее опытным воином и выдающимся дипломатом». Слава пана из Грабова гремела не только в польских, германских и венгерских землях, но докатилась и до Франции. Остались записки некого бургундского рыцаря посетившего поле битвы под Голубцом, где погиб Завиша. Бургундец с почтением посетил место «где пал месье Адвис, рыцарь из Польши».
Весьма активно участвовали поляки и в Гуситских Войнах разразившихся в сер. XV в. При чем польская шляхта выступала как на стороне гуситов, так и на стороне Империи. Посланное Вел. Князем Витовтом войско возглавляемое литовским князем Жигомонтом Карибутовичем состояло большей частью из поляков. Однако в антигуситском войске Сигизмунда Люксембургского так же участвовали поляки. Подобное свободолюбивое поведение знати было характерно для средневековья. Расплывчатое понятия преданности Родине заменялось понятием преданности конкретному пану (сеньору).
В XV-XVI в. польских рыцарей без труда можно было встретить при всех дворах Европы. Между 1397 и 1409 г. французский король Карл VI в. рекомендовал королю Арагонии МартинуI «своего верного рыцаря и камергера» Яна Фарурея из Грабова - брата знаменитого Завиши Чарного. При французском дворе многочисленные победы на турнирах Бартоша-младшего из Везенберга вдохновили известного бургундского романиста на создание труда «Le petit Jehan de Saintre», ставшего в XV в. зерцалом образцового рыцаря. Большой славой в XV в. пользовался Сцибор из Сцибожиц один из первых кавалеров ордена Дракона (1408 г.). В 1426-1427 во время войны с турками Кипрскими войсками командовал некий Якуб из Польши. Александр Солтан в 1467-1469 г.г. пользовался большим успехом в Европе и вернулся в Польшу камергером Карла Смелого, кавалером ордена Золотого Руна, высшим знаком почета Бургундии, а также награжденным королем Англии золотой цепью.
Этот список героев средневековой Польши далеко не полный, но и он, на мой взгляд, великолепно характеризует Польское Королевства на Европейской арене, активность польской шляхты и уважение к ней со стороны иноземцев."
Источники :
1.«Великая Хроника. О Польше, Руси и их соседях XI - XIII в.в.» М. 1987 г., «История Средних Веков». Минск. 2000 г.6
Jerzy Lojko «Sredniowieczne herby polskie», Poznan, 1985.
2 «История Крестовых походов» (под редакцией Джонатана Гайли-Смита) «Крестоносное движение 1274-1700», Норман Хаусли. М.1998 г.
3 Ян Длугош. «Грюнвальдская битва». Москва - Ленинград. 1962 г., Дмитрий Иловайский. «Собиратели Руси». М. 1996 г.
4 Ян Длугош. «Грюнвальдская битва». Москва - Ленинград. 1962 г.
5 «История Крестовых походов» (под редакцией Джонатана Гайли-Смита) "Крестоносное движение 1274-1700"

Источник : Арсений Зеленцов а также "Wojsko polskie w średniowieczu" из "Википедии".

Большинство рыцарей ордена было убито или взято в плен. Несмотря на поражение, крестоносцы смогли выдержать двухмесячную осаду столицы и понесли лишь незначительные территориальные потери в результате Торуньского мира 1411 года. Территориальные споры продолжались до заключения Мельнского мира 1422 года. Тем не менее Тевтонский орден так и не смог оправиться от поражения, а жёсткие внутренние конфликты привели к экономическому упадку. Грюнвальдская битва привела к перераспределению баланса сил в Восточной Европе и ознаменовала восход польско-литовского союза до уровня доминирующей военно-политической силы в регионе. Грюнвальдская битва была одной из крупнейших битв средневековой Европы и является одной из важнейших побед в истории Польши и Литвы[6]. Битву окружали романтические легенды, превратившие её в символ борьбы против захватчиков и источник национальной гордости..." - "Википедия".

"..Ягайло не спешил начинать атаку, и союзное войско ждало символической команды. Польский король в то время молился в походной часовне (он отстоял две мессы подряд) и, как пишет Длугош, всё время плакал. Закончив молиться, Ягайло поехал на холм, спустился к его подножию и начал рукополагать в рыцари несколько сотен молодых воинов. Вскоре после речи Ягайло новым рыцарям от Ордена прибыли два герольда. У одного на груди был знак Священной Римской империи — чёрный орёл на золотом поле, у другого — герб князей Щецинских: красный гриф на белом поле. Герольды привезли два обнажённых меча — от верховного магистра Юнгингена королю Владиславу и от грандмаршала Валленрода великому князю Витовту. Было передано, что эти мечи «должны помочь польскому и литовскому монархам в битве», что было явным оскорблением и провокацией. Такой оскорбительный вызов имел целью побудить польско-литовское войско первым пойти в атаку. Не дождавшись приказа Ягайло, Витовт сразу после того, как крестоносцы открыли огонь из ста бомбард, послал в наступление татарскую конницу, находившуюся на правом фланге. Первая линия литовской армии, которая состояла из лёгких конных воинов ( так называемых "всадников" ), с криком «Вильна !» последовала за татарами. Всадники Великого княжества Литовского атаковали хоругви великого маршала Фридриха фон Валленрода. Завязалась отчаянная сеча. Примерно через час боя Валленрод приказал своим рыцарям идти в контрнаступление. Рыцари-монахи затянули Te Deum ( Te Deum laudamus — «Тебя, Бога, хвалим» -христианский гимн ) и двинулись в атаку. Битва началась..."(с).

"..Чтобы избежать разгромной атаки тяжеловооружённых немецких рыцарей, татары и литовские всадники пустились в бегство и сумели оторваться от противника. НО, это было ложное отступление, заимствованным у Золотой Орды, как "заманное бегство". Но, бежавшие литовцы вернулись только в конце битвы.
Часть войск крестоносцев, погнавшихся за беглецами, была окружена и уничтожена у литовского стана. Не все литовские войска бежали — по приказу Витовта князь Лугвений Ольгердович с его хоругвями, находившимися неподалёку от правого фланга польской армии, должен был любыми средствами удержать свою позицию, чтобы прикрыть поляков от удара во фланг, и его войска выполнили эту задачу, понеся значительные потери - один смоленский полк был полностью уничтожен. Согласно Яну Длугошу, заслуга в остановке тевтонского натиска принадлежит именно этим хоругвям, о чём сообщает: «В этом сражении русские рыцари Смоленской земли упорно сражались, стоя под собственными тремя знаменами, одни только не обратившись в бегство, и тем заслужили великую славу». Крестоносцы под командованием великого комтура Куно фон Лихтенштейна сконцентрировались на правом польском фланге. Шесть хоругвей фон Валленрода не побежали вслед за литовцами, а присоединились к атаке на польские хоругви[. Чрезвычайно ценным трофеем была большая хоругвь Краковской земли.
Казалось, что крестоносцы уже начинают получать тактическое преимущество, и в один момент великий коронный хорунжий Мартин из Вроцимовиц даже утратил краковскую хоругвь с изображением белого орла, однако она тут же была отбита вновь."Чтобы загладить это унижение и обиду, польские рыцари в яростном натиске бросаются на врагов и всю ту вражескую силу, которая сошлась с ними в рукопашном бою, опрокинув, повергают на землю и сокрушают." («Хроника» Яна Длугоша). Тевтонцы восприняли это падение как божий знак и начали петь пасхальный гимн «Христос воскресе смертию-смерть поправ…» (нем. "Christ ist erstanden von der Marte alle..."). Им на помощь пришли отряды других хоругвей, и в.ч. Галицкой земли. Но, неожиданно покинули поле боя наёмники из Чехии и Моравии. Потому, что глава чешских и моравских наёмников Ян Сарновски был ранен в голову и не мог командовать. После этого его воины (около 300 человек) отошли от поля боя и остановились в лесу. Только после того, как королевский подканцлер Николай Тромба пристыдил их, воины вернулись в битву.
Вскоре Ягайло развернул и свои последние силы — третью линию армии. Рукопашный бой дошёл до польского командования, и один крестоносец, позднее идентифицированный как Леопольд или Депольд Кёкериц, бросился напрямик к королю Ягайло. Секретарь Ягайло, Збигнев Олесницкий, спас королю жизнь. Получив королевскую милость, впоследствии он стал одним из влиятельнейших людей в Польше того времени... В сражении при Грюнвальде погибло 205 орденских братьев, включая практически всё высшее руководство Ордена во главе с великим магистром, а также множество орденских «гостей» и наёмников; значительное число рыцарей попало в плен. Потери Ордена и его союзников убитыми составили около 8000 человек. Из них около 27 тысяч, принимавших участие в сражении, а попавшими в плен — до 14000 человек. Польско-литовско-татарская конница потеряла около половины всадников; общие потери польско-литовского войска неизвестны.НО, о коло трети тевтонской армии полегло на поле боя, было убито практически всё руководство Ордена, значительное число рыцарей попало в плен..."(с).

Хан Хубилай поначалу рассчитывал подчинить ее своей воле без боя, но его ультиматум с требованием покориться был отвергнут. Полководцы хана строили различные планы вторжения, но сходились в одном: залогом победы может стать только победоносная монгольская конница. Первая половина XIII столетия наглядно показала, что на просторах Евразии нет армий, способных противостоять кочевникам. Однако для реализации этого преимущества монголам предстояло осуществить невиданную прежде сложнейшую задачу – переправить орду по морю на острова.
Идею создания гигантского плавучего моста между Кореей и островом Кюсю забраковали советники Хубилая. Монголам негде было запастись необходимым для этого количеством стройматериалов. Вдобавок примерно каждые две недели небо над Японским архипелагом обрушивало на землю тайфуны. Где именно стихия нанесет удар, предугадать можно было примерно так же, как предсказать точное место удара молнии. А любой из подобных ураганов мог уничтожить мост с пересекающими его войсками и погубить весь поход. В итоге монголы решили воспользоваться китайским и корейским флотами.
Границам Японии к тому моменту еще ни разу не угрожало вторжение иноземной армии. Для феодальных войн и борьбы с коренным населением архипелага не требовалось организации крупных пеших и конных формирований. Вдобавок воинские традиции складывающегося тогда сословия самураев не самым лучшим образом подходили для противостояния ордам кочевников. Рыцари Дальнего Востока уведомляли противников об атаке выстрелом из лука, восклицали свое имя и бросались в бой – а лишь затем в него ввязывалось японское ополчение. В противостоянии с монголами это не сулило японцам ничего хорошего: даже самому сильному и проворному шершню не справиться с полчищем муравьев.
Хубилай выделил для покорения «страны Восходящего Солнца» свыше 40 тысяч воинов. С началом ноября 1274 года армада, включавшая порядка 900 кораблей, взяла курс на Японию. Первые острова на своем пути монголы взяли практически походя. Немногочисленные войска самураев были практически раздавлены, а мирное население вырезано. «18 ноября 1274 года монголы на кораблях достигли северо-западного побережья острова Кюсю, вошли в залив Хаката и на следующий день высадились на берег» – отмечает историк А. Б. Спеваковский.
Разыгралось кровопролитное сражение, длившееся целый день. Японцы бились самоотверженно, невзирая на очевидное численное превосходство противника, но силы были слишком неравны. До вечера монголы успели продвинуться вперед, заняв несколько селений. Стариков и хворых убивали на месте. Пленные японки брели к кораблям завоевателей, будучи даже не закованными в цепи: веревки были продеты в их разрезанные ладони. Воины же отступили к старым укреплениям и, как вспоминал один из них :
«Всю ночь мы оплакивали нашу судьбу, думая, что обречены и будем уничтожены до последнего человека и что не останется семени, чтобы наполнить девять провинций».
Когда солнце Японии закатилось в кровавый закат, монголы и сами предпочли отступить к бухте, поскольку тоже понесли ощутимые потери. Впрочем, отдохнуть той ночью им не довелось. Поднявшийся ветер перерос в тайфун. Переправившим воинов Хубилая на Кюсю морякам пришлось выводить суда в море, где с флотом вторжения расправилась стихия. Свыше двух сотен кораблей затонуло, вместе с ними пошла ко дну немалая часть войск. Когда буря улеглась, монголам ничего не оставалось, кроме как ретироваться. Предвещавший очередную громкую победу поход бесславно завершился почти на старте. Окрыленные спасением, японские военачальники были готовы ринуться вслед за кочевниками на Корейский полуостров. «Один самурай с Кюсю даже разработал план рейда на монгольскую территорию, но от него отказались под предлогом чрезмерных затрат» – пишет историк Стивен Тернбулл. В сложившихся условиях куда большего внимания требовала оборона, а не нападение.
В следующем, 1275 году хан Хубилай еще раз направил в древнюю японскую столицу Киото послов, требуя покорности и дани. Памятуя о зверствах монголов, островитяне обезглавили дипломатов. Новой войны было не миновать.
Небольшое островное государство готовилось вновь дать отпор колоссальной империи монголов. Японские военачальники сделали выводы из прошлого столкновения с тактикой номадов. На побережьях островов Кюсю и Хонсю в подходящих для возможной высадки местах возводились укрепления. Препятствовать будущим десантам должны были отряды воинов на лодках, способные дать противнику абордажный бой.
В 1279 году послы хана вновь заявились в Японию, и домой опять вернулись лишь их головы. Хубилай наметил второе и последнее вторжение на острова на лето 1281 года. Перед началом похода у монголов было уже впятеро больше кораблей (примерно 4400, крупнейший по количеству судов флот в истории до Второй мировой войны) и втрое с лишним – воинов (около 142 тысяч человек). Новая армада делилась на две флотилии, выходившие из корейских и китайских портов. На борту огромных монгольских кораблей кроме конных подразделений размещались осадные и метательные орудия – детища персидских и китайских военных инженеров, и даже кузницы для пополнения запасов оружия и снаряжения.
В июне 1281 года история начала повторяться: первая часть монгольского флота отчалила от побережья Кореи, население и защитники островов Цусима и Ики на её пути вновь были истреблены. Кочевники опять подошли к Кюсю, но на сей раз японцы их встретили тучами стрел из-за стен. Часть укреплений была сожжена осадным огнем монголов с воды, но бой продолжался. Сила не смогла сломить силу: захватчики накатывались на залив Хаката точно прибой, но не настолько сильный, как цунами.
Юркие японские лодки сновали среди неповоротливых вражеских судов, диверсанты пробирались к ним на борт и истребляли всех, до кого дотянутся мечом. Устраивались и ночные рейды – тогда на воде плясали отблески пламени пылавших деревянных гигантов монголов. Даже разбойничавшие у корейских берегов японские пираты примкнули к верным императору войскам в борьбе с ордой. Корабли Хубилая сковывались цепями борт к борту, препятствуя действиям японцев, но те сумели пленить самого командующего флотом противника.
Кровопролитная битва затянулась на несколько недель. Залив наполнился соленой кровью вместо воды, из-за жары и сырости по монгольским судам стали расползаться инфекции. В результате первая монгольская флотилия решила отступить и дождаться в открытом море второй, куда более мощной. Когда силы кочевников объединились, над Японией вновь был занесён сокрушительный молот нашествия. Воины Хубилая определили новый плацдарм и избрали направление главной атаки. Японские войска спешно передислоцировались, готовясь к последнему бою, а синтоистские и буддийские монахи возносили мольбы о спасении. И то ли их молитвы были услышаны высшими силами, то ли природа просто вновь решила показать норов, но…
16 августа 1281 года над островом Такасима, с которого должно было вестись дальнейшее наступление, прошелся сильнейший смерч. Он пришел с моря – и ушел в море, сокрушая все на своем пути. Исполинские корабли переворачивались и ломались, словно игрушки. Тайфун продолжался трое суток, и когда он сошел на нет, окончательный крах планов Хубилая стал очевиден. Разгул стихии погубил 4000 судов и примерно 100 тысяч человек. «Побережье острова Такасима и берег залива Имари были покрыты остовами выброшенных монгольских судов, корабельными обломками, трупами солдат и боевых коней» – пишет профессор А. Б. Спеваковский.
Японцы имели полное право за три сотни лет до англичан сказать: «Дунул Господь, и они рассеялись». Дважды защитивший их от монгольского завоевания природный катаклизм и трактовался ими как вмешательство самого неба. Гибельный для флотов и армий Хубилая тайфун был прозван «камикадзе» – «божественным ветром». Это японское слово переживет столетия и получит второе рождение уже в ХХ веке, став страшным символом другой войны.
Кое-где в «стране Восходящего Солнца» победа над монголами празднуется и по сей день. Но и пережитый далекими предками нынешних японцев ужас от вторжения оказался долгожителем. Даже после колоссальных потрясений Второй мировой, в начале 50-х годов прошлого века, дети в префектуре Акита засыпали в колыбелях под песню матерей :
«Если ты будешь плакать, то с гор придут монголы. Поэтому спи, спи». - https://warspot.ru/9751-istoriya-v-tsitatah...-pridut-mongoly