(Книгочей @ 14-04-2024 - 22:54) ПО ТЕМЕ Русско-японская война: беспечность и коварство: "Кульминация дальневосточного противостояния начала прошлого века.
скрытый текст
9-го февраля (по новому стилю) 1904 года японский военно-морской флот атаковал русские корабли в Порт-Артуре и Чемульпо. Лишь после этого вероломного нападения посол Японии в Петербурге объявил о начале войны. Россия не была к ней готова. Как и почему это произошло «Армейский стандарт» уже разбирался в статье «Трагедия Цусимы». В новой статье предлагаем читателям мысленно перенестись в начало прошлого века и почтить память героев «Варяга» и «Корейца». А еще извлечь важные уроки из прошлого.
Пока гром не грянет…
Русская Тихоокеанская эскадра к моменту нападения на нее уже пятые сутки стояла на внешнем рейде Порт-Артура. Она вернулась туда после короткого учебного похода к мысу Шантунг. К утру 9 февраля планировался следующий выход эскадры в море, поэтому команды нескольких кораблей ночью были заняты пополнением запасов угля для паровых котлов.
Приказ об обязательной светомаскировке (затемнении) в эту злополучную ночь фактически не соблюдался. Из-за спешности погрузки палубы крейсера «Диана» и броненосцев «Победа» и «Полтава» были ярко освещены. Что уж говорить о баржах, с которых перегружался уголь!
На всех крупных боевых кораблях русского флота имелись так называемые противоминные сети. Они крепились к расположенным по бортам штангам, поворотом которых сеть выносилась на несколько метров от борта. В случае попадания вражеской торпеды, взрыв в сети не приводил к повреждениям корпуса корабля.
Но сети в этот раз не поставили! Действительно, зачем их ставить? Время-то было еще мирное. И ничего, что войну ожидали со дня на день! Ведь начнется она или нет, было еще неизвестно. А указания из столицы категорически запрещали любые действия, которые могут быть расценены японцами как враждебные или даже просто недружественные!
Что это было? Абсурд? Глупость? Или прямое провоцирование врага своей демонстративной беспечностью? Скажем сразу, что последнее маловероятно. Ведь и царь, и его министры, и командование военно-морскими силами прекрасно знали о нашей неготовности к войне и старались оттянуть ее начало всеми возможными способами. Не все способы, однако, хороши!
Отправленные с вечера в дозор эскадренные миноносцы «Бесстрашный» и «Расторопный», по одним сведениям, не заметили движущиеся к Порт-Артуру японские миноносцы, по другим — заметили, но, не имея на то приказа, в бой с ними не вступили. В любом случае, какого-либо сигнала о приближении противника они не подали.
Зато японцы их заметили, решили, что раскрыты, и занервничали. Из-за этой нервозности возникло замешательство, в результате которого один японский миноносец налетел на другого. Оба на время вышли из строя и в ночной атаке участия не приняли. Остальные восемь продолжили путь к цели…
…Около полуночи луч прожектора крейсера «Паллада» выхватил из ночной тьмы силуэты двух приближающихся японских миноносцев. На нескольких российских броненосцах и крейсерах их сразу же увидели и, подав сигнал к отражению торпедной (минной) атаки, открыли огонь. Но было уже поздно!
В первой волне атакующих было четыре миноносца. Они выпустили восемь торпед. Пять либо прошли мимо, либо не взорвались, но три все же попали в наши корабли. Огромные подводные пробоины получили «Паллада» и, что было гораздо хуже, новейшие броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич».
«Ретвизан» стал быстро крениться на левый борт. Электрическое освещение погасло. По сигналу «Терплю бедствие, имею пробоину!» к поврежденным кораблям устремились спасательные шлюпки со всей эскадры. Помощь их, к счастью, не понадобилась.
На «Палладе» возникший пожар помогла погасить хлынувшая внутрь вода, а затем под пробоину подвели «пластыри». На «Ретвизане» затопили патронные погреба со стороны правого борта и уменьшили крен с 11 градусов до безопасных 5 градусов.
А вот «Цесаревич» едва не перевернулся, его крен достиг критических 18 градусов. Только благодаря тому, что трюмный механик П.А Фёдоров верно оценил обстановку и приказал затопить не три, как это допускалось, а сразу девять отсеков противоположного пробоине борта, броненосец удалось спасти.
Со всех кораблей эскадры по японским миноносцам был открыт ураганный, но довольно беспорядочный огонь. И только на флагманском броненосце «Петропавловск» пушки молчали. Луч прожектора с него бил вертикально вверх. Это означало, что командующий эскадрой вице-адмирал О.В.Старк приказывает прекратить стрельбу!
На флагмане полагали, что попадание торпеды в «Ретвизан» произошло из-за оплошности при обращении с торпедным аппаратом на одном из наших миноносцев. Других взрывов на фоне начавшейся стрельбы там сначала не услышали. И только когда поступили сообщения о повреждениях «Паллады» и «Цесаревича», осознали, наконец, что началась война!
Вторая атакующая группа из четырех японских миноносцев тоже выпустила восемь торпед, но попаданий не добилась. Эффект внезапности был утерян, и огонь русских орудий всех калибров не позволил миноносцам подойти на удобную для торпедных пусков дистанцию.
Вообще-то японский командующий адмирал Хэйхатиро Того допустил явную ошибку, отправив в ночную атаку лишь десять миноносцев и предписав им атаковать наши корабли двумя волнами. Представьте, что могло случиться, брось он в бой сразу два-три десятка их! А Того такой возможностью располагал. Но и достигнутый японцами результат был весьма ощутим для нашей эскадры.
Запоздало отправленные в погоню за вражескими миноносцами крейсера «Аскольд» и «Новик» их, естественно, уже не настигли. Японцы не стали ждать, когда Старк наконец-то поймет, что русская эскадра атакована противником…
Первое утро войны
Еще ночью поврежденные корабли двинулись на внутренний рейд. Крейсер прошел без помех, но массивные броненосцы из-за принятой внутрь воды сели на мель. И если «Цесаревич» посредством внутреннего перемещения грузов удалось довольно быстро с мели снять, то «Ретвизан» сел плотно. Он надолго перегородил половину и без того узкого входа в гавань.
Ранним утром адмирал Того отправил в разведку отряд из четырех крейсеров. Основываясь на докладе командира отряда контр-адмирала Дэва Сигэто, посчитавшего Порт-Артурскую эскадру полностью дезорганизованной и увидевшего сильнейшие русские броненосцы еще сидящими на мели, японский командующий решился на атаку главными силами.
Он подошел к Порт-Артуру со всеми своими шестью броненосцами, а также пятью броненосными и четырьмя легкими крейсерами. Наша поредевшая эскадра приняла бой, находясь под прикрытием береговых батарей.
Пять оставшихся в строю броненосцев, броненосный крейсер «Баян» и четыре легких крейсера вступили с врагом в перестрелку, не давшую ни одной из сторон каких-то ощутимых результатов. Тем не менее Того понял, что доклад его подчиненного был слишком оптимистичным. Попадания в его корабли заставили японского командующего прекратить сражение.
«Баян» и, особенно, лёгкий крейсер «Новик» в ходе боя действовали очень дерзко, бросаясь на колонну вражеских броненосцев с демонстративными торпедными атаками и вызывая их огонь на себя. «Новик» получил-таки одно попадание тяжелым снарядом. В том числе благодаря действиям экипажей «Баяна» и «Новика», наши главные силы почти на равных противостояли вдвое превосходившему их числом противнику.
Но все же это утреннее сражение носило с обеих сторон нерешительный характер. Японцы стреляли немного лучше, однако каких-либо тяжелых повреждений нанести русским кораблям не смогли. Наши тоже добились нескольких попаданий, никак не повлиявших на боеспособность врага. На том и разошлись.
Вице-адмирал Старк утром действовал грамотно, гораздо увереннее, чем в злополучную ночь. Его, однако, сразу же «назначили» главным виновником случившегося. И совершенно несправедливо! Он только исполнял приказы и предписания, связывавшие его по рукам и ногам, и не обладал авторитетом Степана Осипович Макарова, который в те годы один лишь в русском флоте мог позволить себе игнорировать неразумные распоряжения начальства.
Подвиг у Чемульпо В то время, когда у Порт-Артура шла вялая перестрелка между главными силами противоборствующих флотов, возле корейского порта Чемульпо разыгралась настоящая драма.
Легкий крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» оказались заперты в заливе эскадрой контр-адмирала Уриу Сотокити. Японцы располагали броненосным крейсером «Асама», вдвое превосходившим силой оба русских корабля. Еще у них были два новых и два старых легких крейсера, один хоть и устаревший, но формально броненосный крейсер третьего класса и восемь миноносцев.
Чтобы не допустить боя в нейтральном порту, командир «Варяга» капитан первого ранга Всеволод Федорович Руднев решил прорываться в Порт-Артур. Тихоходная (13,5 узлов полного хода) канонерка «Кореец» (командир — капитан второго ранга Григорий Павлович Беляев) шанса на прорыв не имела. Но в бою два его восьмидюймовых (203-мм) орудия могли оказать существенную поддержку быстроходному «Варягу», не располагавшему пушками такого большого калибра.
Вообще, конечно же, «Варягу» давно следовало покинуть корейский порт, где он выполнял миссию поддержки дипломатического представительства России в Сеуле. Обстановка давно уже требовала такого шага. Однако все из того же стремления «делать хорошую мину при плохой игре» ценный боевой корабль оставили в ловушке.
Построенный в Филадельфии новейший крейсер имел ряд конструктивных недостатков. Неудачно расположенные попарно на носу и корме четыре из двенадцати его шестидюймовых (152-мм) орудий ослабляли бортовой залп.
Но гораздо хуже было другое. Хотя на момент заводских испытаний «Варяг» установил мировой рекорд скорости для крейсера (24,59 узла), реально из-за относительной ненадежности паровых котлов развивать на нем скорость больше 20 узлов обычно не рисковали.
И все же в японском флоте не было легкого крейсера, равного «Варягу» (как, впрочем, и «Богатырю» с «Аскольдом»). При правильном его использовании «Варяг» мог принести Тихоокеанской эскадре большую пользу. Но…
Самым опасным противником наших кораблей в предстоявшем бою был броненосный крейсер «Асама». В его носовой и кормовой бронированных вращающихся башнях стояло четыре восьмидюймовых (203-мм) орудия. Из четырнадцати шестидюймовых (152-мм) пушек крейсера десять защищала броня казематов. Почти вдоль всей ватерлинии корабля тянулся броневой пояс толщиной до 178 мм. «Асама» мог развить скорость в 20,5 узла.
«Варяг» не предназначался для боя с таким мощным кораблем. Его пушки не были даже прикрыты щитами. Борта не были защищены броней. Только горизонтальная палуба на уровне ватерлинии была бронированной, что и относило «Варяг» к классу бронепалубных крейсеров.
Шансов на победу в бою даже против одного «Асамы» русский крейсер не имел. Единственная надежда была на то, что за счет лучших скоростных качеств «Варяг» сможет прорваться и уйти. Хотя и для этого нужно было немалое везение. Но был и еще один вариант — интернирование…
Интернирование предусматривало разоружение крейсера и сдачу его на хранение в нейтральном порту до конца войны. От команды оно требовало только обязательств не участвовать в последующих боевых действиях. То есть все наши моряки гарантированно остались бы живы и здоровы! И при этом даже не в плену. А оправдание у них было бы самое что ни на есть железное: окруживший враг в несколько раз превосходил силой.
И все же русские моряки предпочли интернированию бой! Именно в этом, прежде всего, их подвиг! Между риском бросить тень на свою личную честь, на честь русского Андреевского флага и риском погибнуть, они выбрали путь презрения смерти!
Честь и слава им за это во веки веков!
Иностранные военные моряки прекрасно понимали цену поступка русских. Когда «Варяг» и «Кореец» проходили мимо английского, французского и итальянского крейсеров, их команды провожали наши корабли громкими криками «ура!» и «виват!».
Сам бой длился недолго, около часа. Огонь русских кораблей был неточным. Дело в том, что попадание одного из японских снарядов в начале боя вывело на «Варяге» из строя дальномерный пост. Но еще более веской причиной стала плохая боевая подготовка команд кораблей Тихоокеанской эскадры, в том числе и комендоров орудий. Войну ожидали, но должным образом к ней не готовились!
Согласно рапортам Руднева и Беляева, удалось добиться попаданий в «Асаму» и некоторые другие японские крейсера. Японцы это отрицают. Кто из них прав — сейчас установить практически невозможно.
Наши корабли вели огонь бронебойными снарядами, не создававшими при попадании броского внешнего эффекта. А японцы на протяжении всей войны стремились скрыть или максимально занизить ущерб, нанесенный им нашим оружием. Так что особо доверять их данным не стоит.
Но все же можно уверенно заявить, что упомянутого в рапорте Руднева и растиражированного затем в разных источниках потопления огнем «Варяга» одного из японских миноносцев на самом деле не было. Возможно, наши моряки в него попали и, выдавая желаемое за действительность, решили, что отправили на дно хоть один маленький вражеский корабль.
Японцы стреляли фугасами. Их комендоры в этом бою были явно точнее, добившись трех попаданий восьмидюймовыми снарядами и шести или семи — шестидюймовыми. Все — в «Варяг». На крейсере противник сосредоточил почти весь свой огонь. Попаданий в «Кореец» не было (за исключением одного осколочного от взрыва японского фугаса при ударе о воду).
Непосредственно во время боя на «Варяге» погиб один офицер и двадцать два матроса. Позднее скончались еще десять наших моряков из числа нескольких десятков раненых.
Попытка прорыва не удалась. Русские корабли вернулись в порт. Дабы они не достались врагу, совет офицеров решил затопить «Варяг», а «Кореец» взорвать. Что и было сделано.
Цена беспечности
Россия не смогла в той войне наказать японцев за их коварное нападение. Нашему народу еще только предстояло пережить героическую оборону и позорную сдачу Порт-Артура, нелепое поражение при Мукдене и страшную катастрофу в Цусимском проливе, первую русскую революцию и поистине роковой для дальнейшей судьбы Российской империи Портсмутский мир.
Почему же, имея намного более сильную армию и в совокупности более многочисленный флот, наша страна проиграла ту войну? Разве русские солдаты и матросы воевали хуже, чем обычно? Разве не совершали они подвигов?
И воевали не хуже, да и подвигов было больше, чем достаточно! Только вот не готовилась по-настоящему страна к войне! И эта вопиющая беспечность обошлась России очень и очень дорого!
Ярким примером равнодушия к судьбе страны, уклонения от исполнения служебных обязанностей, преступной халатности и казнокрадства служит дядя императора Николая Второго, великий князь Алексей Александрович Романов. Он занимал пост главного начальника русского военно-морского флота, будучи его генерал-адмиралом. Но флот мало интересовал Алексея Александровича. Гораздо больше его занимали хорошенькие женщины и Париж, без недельных поездок в который он не представлял себе жизни.
Под стать ему были и некоторые высокопоставленные подчиненные. Контр-адмирал А.М.Абаза допустил продажу Японии двух итальянских крейсеров, которые должен был выкупить для России. Сорвали сделку его неуемные «аппетиты». В качестве «комиссии» (отката) он запросил у продавцов колоссальную по тем временам сумму в миллион рублей. И это случилось перед самой войной, когда на Дальнем Востоке уже сгустились грозовые тучи!
Кроме преступной коррупции и казнокрадства, были еще некомпетентность, расхлябанность, волокита в делопроизводстве, бюрократия, косность, надуманные предлоги и неуместное теоретизирование в условиях неизбежно надвигающейся войны и явная недооценка противника.
Все это, а также приоритет личной наживы у власть предержащих перед государственными интересами, наносящий стране ущерб, бессовестная торговля кровью будущих жертв, стали важнейшими составляющими позорного поражения!
И главное — в столь сложный период во главе России стоял человек, не вполне способный к той роли, которую должен был играть волею судьбы по праву рождения!
…Давно отгрохотали залпы русско-японской войны. Мы добились потом реванша в 1939-м на Халхин-Голе, и еще более убедительного — в 1945-м. Никогда, однако, нельзя забывать о поражениях! Анализ их причин позволяет не допускать подобных ошибок в будущем.
Великий русский историк Василий Осипович Ключевский писал на этот счет: «история не учительница, она ничему не учит. Она надзирательница и наказывает за плохо выученные уроки!».(с) Источник: https://armystandard.ru/news/202125944-mNpKB.html
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 19-04-2024 - 06:12) …Около полуночи луч прожектора крейсера «Паллада» выхватил из ночной тьмы силуэты двух приближающихся японских миноносцев. На нескольких российских броненосцах и крейсерах их сразу же увидели и, подав сигнал к отражению торпедной (минной) атаки, открыли огонь. Но было уже поздно! В первой волне атакующих было четыре миноносца. Они выпустили восемь торпед. Пять либо прошли мимо, либо не взорвались, но три все же попали в наши корабли. Огромные подводные пробоины получили «Паллада» и, что было гораздо хуже, новейшие броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич». "...Внезапную атаку на русские корабли японцы предприняли в ночь на 27 января. Первая же торпеда, выпущенная головным "истребителем" первого отряда "Сиракумо", поразила "Ретвизан" - лучший броненосец порт-артурской эскадры. Затем "Акацуки" и "Касуми" торпедировали броненосец "Цесаревич" и крейсер "Паллада". Три русских корабля надолго вышли из строя, что позволило японскому флоту полностью завладеть инициативой. Таким образом, именно эсминцам довелось как бы задать тон в начавшейся войне и сыграть роковую роль в истории русского флота и даже в истории самой России."(с) С. Балакин "Роковая торпеда с "Белого облака". Источник: https://commi.narod.ru/bmc/mk1dd/dd19.htm
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 19-04-2024 - 06:29) (Книгочей @ 19-04-2024 - 06:12) На нескольких российских броненосцах и крейсерах их сразу же увидели и, подав сигнал к отражению торпедной (минной) атаки, открыли огонь. В первой волне атакующих было четыре миноносца. Они выпустили восемь торпед. Пять либо прошли мимо, либо не взорвались, но три все же попали в наши корабли.Первая же торпеда, выпущенная головным "истребителем" первого отряда "Сиракумо", поразила "Ретвизан" - лучший броненосец порт-артурской эскадры. Затем "Акацуки" и "Касуми" торпедировали броненосец "Цесаревич" и крейсер "Паллада". Японские миноносцы атаковали внезапно, но русские корабли тем не менее обнаружили их, открыли огонь и сорвали нападение! А японцы не смогли потопить ни одного корабля, и уровень подготовки японских моряков и/или хвалёное качество импортных торпед не оправдали себя. В этом смысле стоит сравнить с действиями японских миноносцев в японо-китайскую войну 1894-1895 гг. К сему: Атаки японских миноносцев 4 и 6 февраля: "Однако самое трудное оказалось впереди. Китайцы всё ещё удерживали форты на островах, а в гавани стоял их флот, который отказался сдаваться, хотя уходить ему было некуда. Уже 3 февраля атакой миноносцев японцам удалось разрушить часть бона у южного берега залива. В ночь на 4 февраля их миноносцы, пройдя через брешь, атаковали китайский флот. Это была первая в мире массовая атака миноносцами боевых кораблей.
Пока две канонерки вели отвлекающий огонь по большим кораблям, два минных отряда (1-й и 2-й) по 5 миноносцев в каждом прокрались вдоль южного берега, рассчитывая миновать линию заграждения около трёх часов ночи (одновременно с заходом луны) и атаковать корабли в заливе, ориентируясь по их огням. Но ещё до линии заграждения три миноносца (№8, №14 и №21) выскочили на камни, а один (№18) не нашёл проход в бонах и был вынужден вернуться. В гавань Вэй-хай-Вэя проникло только шесть миноносцев. Дозорная линия из малых китайских кораблей и шлюпок обнаружила врага ещё до того, как тот приблизился на дистанцию торпедного выстрела, и в гавани началась беспорядочная стрельба из малокалиберных пушек.
Уже под обстрелом миноносец №22, обошедший дозор вдоль берега, сумел приблизиться к флагманскому броненосцу «Дин-Юань» и выпустил две торпеды с расстояния в 300 м, но промахнулся. Развернувшись, миноносец на полном ходу рванулся к выходу из залива, но выскочил на камни. Следом за ним к «Дин-Юаню» вышел миноносец №9. Он приблизился на 60 м и лишь тогда выпустил две торпеды. Одна из них попала во флагман адмирала Дина, поразив левый борт в кормовой части за пределами броневой цитадели. Броненосец начал принимать воду, и был посажен экипажем на грунт. Миноносец пытался уйти, но был подбит и начал тонуть, после чего его экипаж был снят миноносцем №19, который прервал атаку и ушёл к эскадре Ито. Миноносцы №6 и №10 также вышли на дистанцию атаки, но торпед выпустить не смогли из-за обмерзания носовых минных аппаратов; миноносец №5 в атаку не выходил, так как не смог прорваться через линию китайского дозора.
В ночь на 6 февраля японцы повторили набег силами 3-го минного отряда, не участвовавшего в первой атаке. На пути к цели у миноносца №7 вышел из строя рулевой привод, и ему пришлось вернуться. Несмотря на свет прожектора с острова Лю-Гун, миноносцы незаметно обошли вдоль берега линию сторожевых судов, после чего разделились: №23 и «Котака» двинулись направо в восточную часть бухты, №11 и №13 — в западную, где должен был стоять броненосец «Чжень-Юань».
Когда миноносцы были в 300 м от цели, китайцы заметили их и открыли огонь. Миноносцы рванулись вперёд. №23 выпустил обе торпеды в броненосный крейсер «Лай-Юань» — одна из них попала в корму крейсера. Следующим выпустил торпеды большой миноносец «Котака»: одна из них также попала в «Лай-Юань», другая — в стоявший за ним небольшой транспорт. Броненосный крейсер перевернулся и затонул всего через 10 минут, погибло около 170 человек; транспорт тоже был потоплен.
Вторая пара миноносцев не нашла броненосца на месте и повернула направо, к причалам у острова Лю-Гун. Здесь миноносец №11 потопил торпедой стоявший у причала деревянный учебный крейсер «Вэй-Юань»; по некоторым данным, вторая его торпеда попала в бронепалубный крейсер «Чжин-Юань», незначительно повредив ему носовую часть. Миноносец №13 не обнаружил никого и ушёл с рейда на рассвете, так и не выпустив торпед.
Китайская эскадра была сильно ослаблена этими минными атаками, потеряв два крупных корабля, хотя севший на грунт броненосец «Дин-Юань» ещё мог вести огонь. Дин Жучан перенёс свой флаг на крейсер «Чжин-Юань».
Японские миноносцы понесли серьёзные потери, и адмирал Ито больше не решался бросать их в бой."(с) "Японо-китайская война на море: триумф Страны восходящего солнца." .Владислав Гончаров
Источник: https://warspot.ru/12102-yapono-kitayskaya-...aschego-solntsa Три русских корабля надолго вышли из строя, что позволило японскому флоту полностью завладеть инициативой.Ничего подобного! Повреждение их не очень ослабило Порт-Артурскую эскадру, а кроме того был ещё Владивостокский отряд крейсеров. К тому же, главной задачей было не генеральное сражение, а воспрепятствовать перевозке из Японии войск на материк и их снабжению морским путём. И эти задачи могли выполнять российские крейсера и миноносцы. А броненосцы должны были обеспечивать их действия. Другое дело, что повреждения кораблей часть российского командования использовало как повод к своему бездействию.
Это сообщение отредактировал Книгочей - 29-04-2024 - 10:16
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 14-04-2024 - 22:18) Подвиг крейсера «Варяг» глазами противника: ""После неравного боя у Чемульпо 9 февраля 1904 года крейсер «Варяг» прочно вошёл в историю российского флота. Все его участники были награждены специально учреждённой медалью, а события этого памятного дня были запечатлены в ставших популярными песнях «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг» и «Плещут холодные волны». Бой у Чемульпо стал важной датой в российской истории. Тем более любопытно посмотреть, как это событие описывал и оценивал противник. Чтобы ответить на этот вопрос, наши коллеги с портала worldofwarships.ru заглянули в некоторые переведённые на русский язык японские источники и исследования."(с) См.: https://warspot.ru/19772-podvig-kreysera-va...zami-protivnika А это японский взгляд на РЯВ, т.с.через призму, кинематографа. Маленькая победоносная война. А что думают японцы?: «Маленькая победоносная война» с Японией, закончившаяся для Российской империи потерей земель и утратой влияния на Востоке, у нас вспоминается нечасто, фильмов про события мало, тем ярче оказались мои впечатления от непривычной темы и ракурса.
«Высота 203», или «Битва за Порт-Артур» в англоязычной версии, кино малоизвестное на международном уровне, в Японии же актёров отметили на местных фестивалях."(с)
(Книгочей @ 18-04-2024 - 20:18) ПО ТЕМЕ: персоналии.Гуманизм или измена?: "КОНТР-АДМИРАЛ НЕБОГАТОВ ВЗЯЛ ВСЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НА СЕБЯ И СДАЛ ЯПОНЦАМ ОСТАТКИ ЭСКАДРЫ.
скрытый текст
После неудачной для России японской войны фамилия контр-адмирала Николая Ивановича Небогатова стало едва ли не символом измены. В декабре 1906 года Особое присутствие военно-морского суда Кронштадтского порта признало виновным «бывшего контр-адмирала, а ныне дворянина Н.И. Небогатова» в том, что 15 мая 1905 года в Японском море, будучи настигнут и окружен неприятельской эскадрой, вместо того, чтобы продолжать бой, он приказал поднять сигнал о сдаче, спустить Андреевский и поднять японский флаг. Суд приговорил Небогатова к смертной казни…
«ДОЛОЙ ОТВЕТ! ОТКРЫВАЙТЕ ОГОНЬ!»
События развивались следующим образом. Когда началась русско-японская война, на Дальнем Востоке находилась 1-я Тихоокеанская эскадра. Поскольку японский флот значительно превосходил ее по всем показателям, было принято решение направить на Дальний Восток подкрепление. На Балтике под командованием начальника Главного морского штаба адмирала Зиновия Петровича Рожественского была сформирована 2-я Тихоокеанская эскадра. Она совершила беспримерный поход, пройдя колоссальное расстояние, обогнув Африку.
Но пока эскадра двигалась к театру военных действий, пал Порт-Артур, потерпела поражение 1-я Тихоокеанская эскадра. Рожественский узнает об этом на Мадагаскаре, но было принято решение продолжать поход. А чтобы создать дополнительную силу, на Балтике собрали последние резервы. Во главе сформированного 1-го отдельного отряда судов Тихого океана (3-го броненосного отряда 2-й эскадры Тихого океана) поставили контр-адмирала Николая Ивановича Небогатова и отправили вдогонку к Рожественскому. Они встретились уже у берегов Индокитая, за несколько недель до Цусимского сражения, ставшего самой крупной катастрофой российского флота за всю его историю.
В той битве Рожественский был тяжело ранен. Небогатов впоследствии утверждал: он исходил из того, что после выбытия из строя Рожественского должен вступить в командование эскадрой младший флагман – контр-адмирал Дмитрий Густавович фон Фёлькерзам. Но тот тремя днями ранее скончался, причиной был инсульт, а эскадре об этом не объявили, командиры кораблей до начала боя так и не узнали о смерти младшего флагмана. Небогатов уверял, что он тоже не знал, что Фёлькерзама уже нет в живых. А потому не вступил в командование эскадрой.
Под началом Небогатова оставалось пять кораблей: четыре броненосца -»Император Николай I», «Орел», «Генерал-адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин», а также крейсер «Изумруд». Японцы окружили русские суда, стали обстреливать. Небогатов отдал приказ о сдаче.
Подчинились не все. Командир «Изумруда» капитан 1-го ранга Василий Николаевич Ферзен, несмотря на полученный приказ, воспользовавшись замешательством японцев, вырвался из окружения. Увы, корабль спасти не удалось: он налетел на камни, и Ферзен, опасаясь подхода вражеских судов, приказал взорвать «Изумруд», после чего экипаж добрался до Владивостока. Но чести флота «Изумруд» не посрамил.
Именно этот факт, что «Изумруд» смог прорваться, был одним из упреков даже не столько Небогатову, сколько командирам кораблей сдавшихся кораблей. Мол, они не были обязаны подчиняться заведомо неправильному приказу.
И еще один эпизод – подвиг броненосца небогатовского отряда «Адмирал Ушаков». Японцы передали сигнал: «Предлагаем сдаться. Адмирал Небогатов с командой сдался». Командир броненосца капитан 1-го ранга Владимир Николаевич Миклуха, разобрав начало сигнала, воскликнул: «Ну, а дальше и разбирать нечего! Долой ответ! Открывайте огонь!» Бой был неравным, и когда сопротивляться уже не было возможности, русские моряки затопили броненосец – последний из двенадцати кораблей главных сил 2-й Тихоокеанской эскадры.
НА СКАМЬЕ ПОДСУДИМЫХ
Что же касается Николая Ивановича Небогатова, то он оказался в японском плену. 22 августа 1905 года за сдачу в плен «исключен из службы с лишением чинов и последствиями, означенными в статьях № 36 и 38 Военно-морского устава о наказаниях».
Четыре корабля, сданных Небогатовым, японцы использовали на своей службе. Эскадренный броненосец «Орёл» вошел в состав императорского флота под названием «Ивами», «Генерал-адмирал Апраксин» – «Окиношима», «Адмирал Сенявин» – «Мишима», «Император Николай I» – «Ики». Все они, кроме «Ивами», участвовали в июле 1905 года в боевых действиях против Сахалина…
После того, как в конце августа 1905 года был заключен Портсмутский мирный договор, Небогатов в числе других русских моряков был освобожден и вернулся в Россию. Здесь он предстал перед судом, проходившим на фоне ожесточенной политической борьбы. Думская оппозиция утверждала, что правительство стремится покрыть грехи старой «морской бюрократии» и неспособно реорганизовать флот. Правительство же стремилось создать впечатление, что не намерено покрывать преступные действия и вину отдельных ответственных исполнителей и готово сурово покарать их за плачевные результаты прошлой военной деятельности.
Процесс был гласным, открытым, на нем присутствовали представители прессы. На скамье подсудимых оказались Николай Иванович Небогатов и 77 офицеров. Их защищало несколько десятков адвокатов, в том числе самые известные в ту пору, например, Николай Платонович Карабчевский.
Контр-адмиралу Небогатову и командирам крейсеров инкриминировалось, что 15 мая 1905 года они, «будучи настигнуты и окружены в Японском море неприятельскою эскадрою, без боя спустили флаг, не исполнив обязанности своей по долгу, присяге и в противность требованиям воинской чести и правилам Морского Устава». А офицеры были обвинены в том, что, «имея возможность предупредить преступление» Небогатова, они «заведомо допустили содеяние оного». Иными словами: подчинились заведомо неправомерному приказу.
Обвинитель генерал-майор Вогак заявил: «По статье 354-й Морского Устава командир судна должен продолжать бой до последней возможности. Во избежание бесполезного кровопролития ему разрешается не иначе как с согласия всех офицеров сдать корабль, если нельзя одолеть течи и судно начинает тонуть, если все средства обороны истощены и потеря в людях столь значительна, что сопротивление совершенно невозможно, и, наконец, в случае пожара, которого нельзя погасить. При всем том сдача в таких обстоятельствах разрешается только в таком случае, если корабль нельзя истребить и искать спасения команды на берегу или в шлюпках».
ЖЕРТВЫ БЕЗВЫХОДНОЙ СИТУАЦИИ?
Большинство офицеров на суде виновными себя не признали. Небогатов взял вину на себя и не раз подчеркивал, что виновен только он один, что на подготовку затопления кораблей ему не хватило времени. Частично себя признал виновным командир «Императора Николая I» Смирнов, капитан 1-го ранга, который с самого начала был сторонником сдачи.
В «Отчете о сдаче 15 мая 1905 года неприятелю судов отряда бывшего адмирала Небогатова» говорилось: Небогатов доказывал офицерам, что всякое сопротивление бесполезно, на что капитан 2-го ранга Ведерников возразил: «Сопротивление бесполезно для корабля, но оно полезно для России». После чего Небогатов, показывая рукою на команду, воскликнул: «Посмотрите на команду, многие еще жить не начали, неужели всех их утопить?» Мичман Волковицкий начал возражать, что адмирал не имеет права сдавать эскадру, и если нельзя сражаться, то нужно корабли затопить или взорвать. Небогатов накричал на Волковицкого, что тот слишком молод, чтобы ему противоречить, и что всю ответственность он берет на себя…
Выступая на суде, адвокаты заявляли, что их подзащитные фактически были жертвами сложившейся ситуации. «Когда для всех стало ясно, что иного выхода нет, все ждали, ничего не предпринимая, все желали только подчиниться, а не приказывать, – сказал Николай Платонович Карабчевский. – Вся команда как один человек была угрюмо спокойна. И вот в такую минуту раздалась речь Небогатова, обращенная к команде. Она и решила дело. Он сказал, что он стар и время ему умереть, но он не хочет губить других. И вот он один берет на себя позор сдачи и несет за них всех ответственность»…
В декабре 1906 года суд приговорил Небогатова, а также командирв сдавшихся броненосцев Смирнова, Григорьева и Лишина, к смертной казни. Однако, «во внимание к долговременной безупречной их службе и крайнему утомлению, в котором они находились после блестяще исполненного исключительного перехода», постановил ходатайствовать перед государем императором о замене для них смертной казни заключением в крепость на 10 лет. Николай II согласился.
Офицеров сдавшихся кораблей от ответственности освободили, поскольку они подчинялись приказаниям своих начальников.
Комиссия по расследованию обстоятельств, приведших к цусимскому поражению, указала на «неудачный выбор начальника эскадры (имелся в виду Рожественский. – Ред.), принявшего на себя командование без веры в возможность боевого успеха, не уделившего необходимого внимания боевой подготовке эскадры». «Безнадежная с начала, основанная не на добросовестном расчете, а на слепой надежде на удачу, операция прорыва 2-й эскадры Тихого океана во Владивосток должна была окончиться катастрофой».
«СВЕТА ДОВОЛЬНО, КОРМИЛИ ПРЕКРАСНО»
Адмирал Небогатов был заключен в Петропавловскую крепость, где, как сообщалось в прессе, приступил к работе над большим трудом, посвященным реорганизации военно-морского дела, а также занялся мемуарами. Впрочем, из назначенных ему десяти лет он находился в заключении всего чуть больше двух. Все осужденные по этому делу, включая и Небогатова, были освобождены по амнистии весной 1909 года.
«Завтра из Петропавловской крепости будут освобождены содержащиеся в Трубецком бастионе генерал Стессель и контр-адмирал Небогатов, – сообщала 19 мая 1909 года газета «Голос Москвы». – Сегодня комендантом крепости получен приказ об освобождении узников. Стессель и Небогатов уже поставлены в известность о Монаршей милости. Окончательное объявление об освобождении последует завтра, после богослужения в Петропавловском соборе. После этого они будут немедленно выпущены на свободу».
«Два года и один месяц просидел я в этой камере, – рассказал Небогатов после освобождения корреспонденту «Биржевых ведомостей». – Как видите, я пользовался в семи удобствами. Камера – большая, сухая и теплая. Окно выходит на южную сторону. Света всегда было довольно; кормили меня прекрасно. Вот сюда, к этому обеденному столу приходили Стессель, Лишин и Григорьев. Обедали вместе; в саду гуляли, сколько хотели. Разрешали нам читать газеты и книги. Печку топили, сколько мы хотели; керосину отпускали вдоволь. Вот тут, против моей камеры, – кухня; можно было всегда согреть кипяток и попить чая. Одним словом, жилось здесь прекрасно, но все-таки скажу: не дай Бог когда-нибудь очутиться в таком заточении».
Кстати, Николай Григорьевич Лишин, бывший командир боненосца «Генерал-адмирал Апраксин», был отпущен из крепости на два месяца раньше Небогатова. Как отмечалось в марте 1909 года в газете «Русское слово», у Лишина «начались сильные кровотечении горлом», и врачи признали невозможным лечить его в условиях тюремного крепостного режима. «Морской министр, узнав о тяжелом положении Лишина, принял в нем живое участие и при личном свидании обещал исходатайствовать облегчение и ему, и всем остальным заключенным. Лишин просил министра обратить внимание на положение Небогатова и Григорьева, чувствующих себя тоже весьма плохо», – отмечалось в газете.
Когда Николая Ивановича Небогатова освободили, ему было почти 60 лет. Здоровье у него было достаточно крепкое, и он прожил еще долгую жизнь. Пережил и падение монархии, и Октябрьскую революцию. Он умер своей смертью в 1922 году.
До сих пор оценка действий Небогатова диаметрально противоположна. Одни считают, что он в безвыходной ситуации спас матросов, избежав бессмысленной бойни. Впрочем, именно так утверждал сам контр-адмирал, оправдывая свои действия. Другие уверены, что Небогатов совершил тяжелое преступление и стал виновником позора, пережитого русским флотом. Впрочем, даже те, кто склонен усматривать в поступке Небогатова благородный жест гуманизма, не отрицают, что он нарушил военную присягу."(с) Сергей ЕВГЕНЬЕВ. Специально для «Вестей»
К сему: ВИДЕО Цусимское морское сражение и адмирал Небогатов (рассказывает историк Николай Манвелов).
ВИДЕО Небогатый выбор адмирала Небогатова.
ВИДЕО "Клятва верности" - исторический фильм с Игорем Петренко. (Первая история об адм. Небогатове)
ВИДЕО Федор Лисицын. Алексей Исаев. Цусима. Часть 4. Трагедия.( В самом конце "Как произошла сдача кораблей отряда контр-адмирала Небогатова?) Все части см. под видео по ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=vZtLHh5bmRo
ВИДЕО Суд над контр-адмиралом Небогатовым (рассказывает Алексей Кузнецов).
Это сообщение отредактировал Книгочей - 19-04-2024 - 23:00
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 18-04-2024 - 20:44) Книга канадского историка Дэвида Схиммельпеннинка ван дер Ойе «Навстречу восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией». Автор начинает с хорошо известного политикам факта: политика России на Дальнем Востоке в конце XIX и начале ХХ века была очень противоречивой. ПО ТЕМЕ Как поссорились царь и Микадо*: "Неожиданный взгляд на причины Русско-японской войны 1904-1905 гг.
скрытый текст
ЧЕСТЬ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО
Главная причина начала войны между Японией и Россией в 1904 г. лежит на поверхности1. Геополитические амбиции этих держав столкнулись в Северо-Восточной Азии. Но, как и во многих других вооруженных конфликтах, непосредственные причины войны более запутанны.
Это и планы России по строительству железной дороги на российском Дальнем Востоке, и победа Японии в войне с Китаем в 1895 г., и проект некоторых петербургских гвардейских офицеров по открытию лесозаготовительного предприятия на реке Ялу, и опасения Токио насчет влияния Петербурга в Корее. Большую роль сыграла и беспорядочная, непостоянная дипломатия.
Но, как и в случае с началом Первой мировой войны, ясное понимание того, как разразился русско-японский конфликт, может вывести нас за рамки исторической науки.
Ответ касается важного, но зачастую трудноуловимого понятия дипломатии, а именно чести2. Когда попытки посягнуть на международный авторитет государства могут считаться столь же опасными, как и военное вторжение на его территорию. Александр II однажды заявил о том, что в жизни государств, как и в жизни любого человека, случаются моменты, когда нужно забыть все, кроме защиты собственной чести3.
НЕРАЗБЕРИХА НА ПЕВЧЕСКОМ МОСТУ
Россия и Япония шли к войне с 1895 г., со времени, когда японцы нанесли эффектное поражение китайцам в непродолжительном конфликте за Корею. Попытка России помешать Японии закрепиться на китайской территории вызвала крайнее возмущение в островной империи. А началось российское вмешательство после заключения 17 апреля 1895 г. Симоносекского мирного договора, обозначившего окончание китайско-японской войны. Среди требований японской стороны значилось и обладание находившимся неподалеку от Пекина Ляодунским полуостровом со стратегически важной морской базой Порт-Артур. Династия Цин согласилась уступить права на полуостров, но Петербург привлек Берлин и Париж к совместному требованию уступки Ляодуна России.
Российский демарш прозвучал после горячих споров в кругу сановников Николая II, вызванных прежде всего близостью Восточной Сибири к театру военных действий китайско-японского конфликта. Главной целью Романовых был незамерзающий выход к Тихому океану. Владея тихоокеанским портом Владивосток, окруженным замерзающими морями, Россия не обладала удобной, омываемой теплыми водами гаванью для конечной станции Транссиба, строившегося тогда. Видные русские флотоводцы считали, что настало подходящее время для захвата порта в Корее. Эту идею с энтузиазмом разделял Николай II. Не имея необходимой поддержки для совершения подобного шага, министр иностранных дел князь Андрей Лобанов-Ростовский предложил заключить соглашение с Токио о новом порте в регионе.
Но была и другая точка зрения. Самым влиятельным ее сторонником был министр финансов Сергей Витте, который считал хорошие отношения с Китаем существенными для развития российского Дальнего Востока. Он ничуть не сомневался в том, что со временем Романовы будут доминировать в Китае. Но империя должна идти к этому мирно и экономическими методами. Между собой должны конкурировать русские и китайские железные дороги, банки, торговые дома и никак не войска. Помимо прочего Витте часто напоминал Николаю: "...для общего положения дел внутри России существенно важно избегать всего, могущего вызвать внешние осложнения"4.
В результате после Симоносекского мира Россия играла скорее роль защитника Пекина. Министр финансов быстро извлекал дивиденды из расположения китайцев. Он заручился согласием Цзунли ямэня (китайского ведомства иностранных дел. - Прим. пер.) на прокладку Транссибирской магистрали через Маньчжурию, значительно сокращавшую восточный отрезок железной дороги. А 3 июня 1896 г. две империи заключили секретный договор о совместном противостоянии в случае возможной агрессии со стороны Японии5.
Однако спустя всего лишь год император Николай резко изменил курс. Подражая своему кузену Вильгельму, захватившему Циндао, он оккупировал южную часть Ляодунского полуострова, включавшую Порт-Артур. Три года спустя казаки неожиданно вступили в пределы наследственных провинций династии Цин в Маньчжурии. Хотя дипломаты Николая официально обещали вывести их, военные не двигались с места и даже замышляли поход на соседнюю Корею.
Подобное непостоянство отражало глубокие разногласия в дальневосточной политике Петербурга. Непоколебимым сторонником дружеских отношений с Китаем оставался Сергей Витте, которого поддерживал граф Владимир Ламсдорф, министр иностранных дел с 1900 по 1906 г. Против выступала коалиция "ястребов", включавшая в себя в разное время флотоводцев, предшественника Ламсдорфа графа Михаила Муравьева, гвардейского капитана в отставке и сомнительного предпринимателя Александра Безобразова и императорского наместника на Дальнем Востоке России адмирала Евгения Алексеева. Впрочем, разногласия не мешали противникам сходиться в одном: Россия должна играть активную роль в Северо-Восточной Азии.
Главнокомандующий военно-морскими и сухопутными силами на Дальнем Востоке во время Русско-японской войны 1904-1905 гг. генерал-адъютант адмирал Евгений Иванович Алексеев. / РИА Новости ria.ru
"КОРЕЯ ЗА МАНЬЧЖУРИЮ"
Японские сановники также сходились в одном: главной целью геополитики их страны была Корея, государство-отшельник, долгое время являвшееся данником Цинской династии. Однако к концу XIX века прогрессирующая немощь Китая привела к ослаблению его владычества на полуострове и дала возможность действовать здесь более сильным державам. В число последних входила и Япония, которая во время реставрации Мэйдзи покончила со средневековой изоляцией и превратилась в современное государство с европеизированной армией и собственными колониальными устремлениями.
Простая логика географии указывала на Корею как на одну из главных целей гэнро, группы из девяти государственных деятелей, определявших политику империи. В самом узком месте Японию от Кореи отделяло всего лишь 60 километров.
Уже в 1875 г. японские войска столкнулись с корейцами на острове Канхвадо, а 20 лет спустя империя начала войну с Китаем, ослабив его влияние на страну-отшельника. Поскольку западные державы поделили Китай на сферы влияния, гэнро решили, что смогут воплотить свои колониальные амбиции, предоставив России доминирующую роль в Маньчжурии в обмен на свой контроль над Кореей. Следующие восемь лет лозунг "Man-Kan kokan" ("Корея за Маньчжурию") стал одним из ведущих императивов японской внешней политики6.
13 апреля 1898 г., барон Розен, российский посланник, и министр иностранных дел Японии Токудзиро Ниси подписали в Токио совместный протокол, признававший экономическое доминирование японцев в Корее. Но одновременно обе стороны обязались защищать политический суверенитет страны. Сам Розен назвал договор "неполным и бессмысленным", японцы были также не лучшего мнения о нем7.
Последующие четыре года, когда Россия все более удалялась от корейских дел, Япония предпринимала повторные попытки добиться официального признания своего первенства на полуострове. Однако российским дипломатам не удавалось получить разрешение от правительства на такой поворот политики. Как объяснял Александр Извольский, тогдашний посланник в Токио, и царь, и его адмиралы "были чересчур заинтересованы в Корее"8. В то же время Ламсдорф опасался японской враждебности, предупреждая в письмах к Витте, генералу Куропаткину и морскому министру Тыртову: если Россия не сможет умиротворить нового серьезного соперника, то сохранится "явная опасность вооруженного столкновения с Японией"9.
Когда правительство Японии возглавил маркиз Хиробуми Ито, в Токио возобладали холодные головы. Со времени Симоносекского мира 1895 г. маркиз склонялся к осторожной политике по отношению к России. Один из самых выдающихся государственных деятелей эпохи Мэйдзи, Ито имел большой авторитет как среди сановников, так и у императора. Но несмотря на это, в мае 1901 г. его кабинет потерял доверие парламента, в должность вступил новый премьер-министр князь Таро Кацура. Молодые члены его кабинета были настроены куда более агрессивно по отношению к России10.
Правда, маркиз Ито, оказавшийся вне правительства, не сдавался. Во время частного визита в Петербург в ноябре 1901 г. он искал способы для проведения политики примирения. Опытный сановник получил в Петербурге теплый прием и был награжден Николаем II орденом св. Александра Невского, а при встречах с Витте и Ламсдорфом отстаивал корейско-маньчжурский проект. Но если министр финансов симпатизировал этой идее, то министр иностранных дел по-прежнему был против11.
Главное же, в то время, когда Ито вел переговоры с царем и его чиновниками, японский посол в Лондоне граф Тадасу Хаяси тайно заключил оборонительный союз с Великобританией12. Российских дипломатов это известие застало врасплох. Два главных противника на Дальнем Востоке объединили свои силы, разом изменив политический пейзаж в Тихоокеанском регионе.
ПЕТЕРБУРГСКАЯ НЕРАЗБЕРИХА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Министры Николая II поспешно заверили мир, что русские войска оставят Маньчжурию в ближайшее время. Однако и тут мнения в Петербурге резко разделились. Граф Ламсдорф и Витте считали, что Маньчжурию нужно вернуть как можно скорее. Они предсказывали, что нежелание успокоить атмосферу в регионе вызовет там новые волнения13. Эту точку зрения поддерживали и многие россияне - из простых соображений, что дома проблем не меньше14. К тому же "царство Витте" - строительство Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) - процветало, а военное присутствие в Маньчжурии представляло серьезную угрозу планам министра финансов.
Однако у идеи сохранения Маньчжурии за Россией были не менее влиятельные защитники. Военные верили, что Маньчжурия войдет в состав Российской империи наподобие Хивы, Коканда и Бухары, присоединенных во второй половине XIX века15. Наиболее видным "ястребом" был адмирал Евгений Алексеев, находившийся в Порт-Артуре. Этот флотоводец имел авторитет не только на Тихоокеанском флоте, но и среди гарнизона Ляодунского полуострова. Его неуемный темперамент и амбиции вместе со слухами о том, что Алексеев был незаконнорожденным сыном Александра II, обеспечили ему вражду многих современников. И прежде всего Сергея Витте, который видел в нем опасного соперника на русском Дальнем Востоке.
Патологически нерешительный Николай II колебался. Путаная и нестабильная политика империи резко повысила враждебность других держав. Тем не менее после года сложных переговоров с Китаем 8 апреля 1902 г. Россия подписала в Пекине соглашение, по которому вывод войск из Маньчжурии должен был состояться в три этапа в течение 18 месяцев16. 8 октября 1902 г. началась первая фаза эвакуации войск в южной части провинции Фэнтянь, в том числе и в древней столице династии Цин Мукдене (современный Шэньян). Но второй этап, запланированный на апрель 1903 г., не состоялся, российские сановники не смогли договориться между собой. Петербург слово не сдержал.
"ТЩЕТНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ"
Летом 1903 г. Россия и Япония вновь вступили в дебаты, желая решить свои разногласия в Восточной Азии. Причем инициативу проявил несговорчивый японский премьер Таро Кацура. К этому моменту российская линия тоже значительно ужесточилась, поскольку влияние Витте, принципиального защитника мира в Восточной Азии, резко упало при дворе. Царь назвал жесткую линию, принятую весной 1903 г., "новым курсом"17. Его целью было "не допустить проникновения в Маньчжурию иностранного влияния в каком бы то ни было виде"18. Россия подчеркнет свою решительность, писал он Алексееву, приступая к военному и экономическому присутствию в Восточной Азии19.
Устав от бесконечных пререканий среди министров, Николай принял летом два важных решения. 12 августа он назначил адмирала Алексеева наместником на Дальнем Востоке, что фактически делало его личным представителем царя в Тихоокеанском регионе со всей полнотой власти здесь20. А две недели спустя Николай сместил главного противника Алексеева Сергея Витте с поста министра финансов21.
Возвышение Алексеева вызвало резкую реакцию в Токио. Барон Роман Розен, русский посланник, докладывал, что в Японии появление наместника Дальнего Востока восприняли как акт агрессии22. Особенно оскорбило японцев то обстоятельство, что назначение случилось через две недели после того, как их правительство предложило начать новый раунд переговоров23.
В течение всего 1903 г. министры иностранных дел европейских стран были сбиты с толку, встревожены и зачастую раздражены постоянными крутыми поворотами царской политики, подвергавшими Россию все большей международной изоляции. Но компромисс был еще возможен даже на такой поздней стадии. Однако царь и его наместник по-прежнему не воспринимали Японию всерьез.
Николай, конечно же, не считал бесконечные переговоры достойным поводом для того, чтобы прервать свои долгие осенние поездки за границу или на охоту. И считал, что "войны не будет, потому что я этого не хочу"24. В результате безрезультатных, до самой зимы, переговоров японский кабинет наконец пришел к выводу, что мирное разрешение конфликта невозможно. 6 февраля 1904 г. министр иностранных дел Комура вызвал к себе барона Розена, чтобы объявить о том, что правительство потеряло терпение во всех этих "тщетных переговорах". Поэтому оно решило закончить их и разорвать с Россией дипломатические отношения25.
По возвращении в свою резиденцию русский посланник узнал от морского атташе, что ранее в тот же день, в 6 часов утра по местному времени две японские эскадры снялись с якоря по неизвестным причинам[26]. Вскоре после полуночи 8 февраля 1904 г. торпеды японских миноносцев поразили три русских судна, стоявших на рейде Порт-Артура. Две империи вступили в войну...
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Русско-японская война часто рассматривается как классический империалистический конфликт. Это правда только отчасти. Хотя экспансионистские цели привели Петербург и Токио к разногласиям по вопросу о Северо-Восточной Азии, подобное соперничество нельзя назвать уникальным в век агрессивных колониальных войн. За десятилетия, прошедшие с 1880-х гг. и до начала Первой мировой войны, в Азии и Африке случались неоднократные столкновения между великими государствами Европы. Однако ни одно из них не переросло в открытую войну. Разногласия неизменно решались "дипломатией империализма"27, инструментом выхода из колониальных споров, набиравших силу в конце XIX века.
Неписаный код определял отношения между великими державами Европы. Хотя строго зафиксированных правил здесь не существовало, они были довольно четкими. Основанная на жестком расчете и чувстве честной игры, дипломатия империализма была эффективной. Решающим для ее успеха было понимание великими державами того, что все они имеют легитимные интересы за пределами Европы. И данная линия успешно избавляла страны от открытой борьбы на других континентах.
Но дипломатия империализма сама оказалась не без изъянов. Главным из них была неспособность государств признать новые развивающиеся неевропейские страны. Как в старомодном джентльменском клубе, членство здесь получали только европейские правительства. Так, крохотная бельгийская монархия считалась колониальной державой, в то время как амбиции Соединенных Штатов или Японии ставились под вопрос. Именно такая неспособность члена этого клуба - России - воспринять всерьез колониальные устремления аутсайдера - Японии - привела 8 февраля 1904 г. к возникновению войны в Восточной Азии.
Токио видел, как Петербург попирает его честь. А государственные мужи, не уважающие должным образом интересы других стран, подвергли свою собственную серьезному риску. И спустя сто с лишним лет эта коллизия не потеряла актуальности в международных отношениях."(с) Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе профессор университета Брока, Канда.
Перевод Евгении Галимзяновой
Примечания 1. Эта статья основана на главе Russia s Relations with Japan before and after the War: An Episode in the Diplomacy of Imperialism из книги: The Treaty of Portsmouth and its Legacies. Steven Ericson and Alan Hockley, eds. Hanover, NH, 2008. Р. 11-23, а также на моей монографии: Schimmelpenninck van der Oye D. Toward the Rising Sun: Russian Ideologies of Empire and the Path to War with Japan. DeKalb, 2001. 2. Honor Among Nations: Intangible Interests and Foreign Policy. Elliot Abrams, ed. Washington, DC, 1998; Tsygankov A.P. Russia and the West from Alexander to Putin: Honour in International Relations. Cambridge, 2012. P. 13-27. 3. Wohlforth W. Honor as Interest in Russian Decisions for War 1600-1995 // Honor Among Nations... 4. Витте Николаю II, меморандум, 11 августа 1900 // РГИА. Ф. 560. Оп. 28. Д. 218. Л. 71. 5. Сборник договоров России с другими государствами 1856-1917 гг. М., 1952. С. 292-294. 6. Nish I. The Origins of the Russo-Japanese War. London, 1985. P. 45. 7. Rosen R.R. Forty Years of Diplomacy. Vol. 1. London, 1922. P. 159. 8. А.П. Извольский Л.П. Урусову. Письмо от 9 марта 1901 г. // Бахметьевский архив. Ящик 1. 9. В.Н. Ламсдорф С.Ю. Витте, А.Н. Куропаткину и П.П. Тыртову. Письмо от 22 мая 1901 г. // ГАРФ. Ф. 568. Оп. 1. Д. 175. Л. 2-3. 10. Okamoto S. The Japanese Oligarchy and the Russo-Japanese War. N.Y., 1970. P. 24-31. 11. В.Н. Ламсдорф, донесения 20.11.1901 // ГАРФ. Ф. 568. Оп. 1. Д. 62. Л. 43-45; В.Н. Ламсдорф Николаю II, меморандум, 22.11.1901 // Красный архив (М.-Л.). 1934. Т. 63. С. 44-45; В.Н. Ламсдорф А.П. Извольскому, телеграмма, 22.11.1901 // Там же. С. 47-48. 12. Nish I. The Anglo-Japanese Alliance: The Diplomacy of Two Island Empires 1894-1907. L., 1966. P. 143-228. 13. В.Н. Ламсдорф А.Н. Куропаткину. Письмо от 31 марта 1900 г. // РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 759. Л. 1-2. См. также: А.Н. Куропаткин В.В. Сахарову. Письмо от 1 июля 1901 г. // Там же. Д. 702. Л. 2. 14. Суворин А. Маленькие письма. Новое время. 1903. 22 февраля. С. 3; Китайская железная дорога // Новое время. 1902. 3 мая. С. 2; Кравченко Н. С Дальнего Востока. // Новое время. 1902. 22 октября. С. 2. 15. Хороший пример подобных мнений см.: И.П. Балашев Николаю II, меморандум, 25 марта 1902 г. // ГАРФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 180. Л. 1-26. 16. Глинский Б.Б. Пролог Русско-японской войны: материалы из архива графа С.Ю. Витте. Пг., 1916. С. 180-183. 17. Хотя Николай придумал этот термин, Б.А. Романов популяризовал его среди историков для описания растущего влияния Безобразова. 18. Romanov В.А. Russia in Manchuria. Ann Arbor, 1952. Р. 284. 19. Ibidem. 20. Николай II Е.И. Алексееву, телеграмма, 10 сентября 1903 г. // РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 2865. Л. 31. 21. Николай II С.Ю. Витте, письмо, 16 августа 1903 г. // РГВИА. Ф. 1622. Оп. 1. Д. 34. Л. 1. 22. Rosen R.R. Op. cit. Vol. 1. Р. 219. 23. Gurko V.I. Facts and Features of the Past. Stanford, 1939. P. 281. 24. MacKenzie D. Imperial Dreams/Harsh Realities: Tsarist Russian Foreign Policy, 1815-1917. Fort Worth, 1994. P. 145. 25. Nish I. The Origins... P. 213. 26. Rosen R.R. Op. cit. Vol. 1. Р. 231. 27. Фраза взята из названия классического труда Уильяма Лэнджера о европейской дипломатии рубежа XX в.: Langer W.L. The Diplomacy of Imperialism. N.Y., 1956.
(Книгочей @ 19-04-2024 - 22:59) ПО ТЕМЕ: персоналии. 7. Утраченную честь не вернешь: "Отрядом крейсеров 2-й эскадры командовал контр-адмирал Оскар Адольфович Энквист. Какими соображениями руководствовалось морское министерство, назначая его на такой ответственный пост, никому не было известно. Очевидно, выбор пал на него только потому, что он имел представительную внешность: коренастый, широкоплечий, с раскидистой седой бородой. Во время похода эскадры старик часто показывался на мостике в круглом белом шлеме, в белых брюках и в белом, похожем на просторную кофту, кителе. Если бы не золотые пуговицы и не золотые погоны с черными орлами, никто из посторонних не мог бы признать в нем адмирала русского флота. Походкой, манерой держаться и говорить Энквист напоминал доброго помещика, любимого своими служащими и рабами за то, что он тихого нрава, ни во что не вмешивается и неумен. При таком барине его крепостным жилось лучше, чем у соседних господ.
"В мае 1904 г. газета «Русские ведомости» поместила следующую заметку: «Грандиозными овациями население Николаева и тысячи заводских рабочих проводили отбывшего в Петербург градоначальника контр-адмирала Энквиста, назначенного флагманом 2-й Тихоокеанской эскадры…». До назначения в 1902 году в Николаев Главным командиром Николаевского порта и градоначальником Оскар Адольфович Энквист прослужил на флоте 32 года, сделал блестящую карьеру морского офицера. Предстоящее отбытие на дальневосточный театр военных действий было его первым боевым крещением, так как до этого ни в одной военной кампании или сражении он участия не принимал.
14 мая 1905 г. Вторая Тихоокеанская эскадра приняла бой у острова Цусима, где были сосредоточены главные силы японской эскадры. В ходе сражения 19 русских кораблей были потоплены, восемь захвачены противником. Остатки крейсерского отряда в составе трех кораблей «Олег», «Аврора» и «Жемчуг» под командованием адмирала Энквиста ушли в порт Манилу, где находилась военная база США. Прибыв туда 21 мая, Энквист подал прошение о разрешении отремонтировать суда в здешнем порту. После непродолжительных переговоров разрешение было получено при условии, что русские корабли будут разоружены. Спустя несколько дней на имя адмирала пришел приказ из Петербурга, предписывавший ему оставаться в Маниле в распоряжении американского правительства и в то же время производить ремонт судов.
После окончания русско-японской войны контр-адмирал О. А. Энквист вместе с отрядом кораблей возвратился в Россию.
На судебном процессе 22 ноября 1906 г. по делу адмирала Н. И. Небогатова, сдавшего 15 мая 1905 г. четыре боевых корабля японцам, разбирались и действия адмирала Энквиста во время Цусимского сражения. «Энквисту вменяли в вину, что после дневного боя (14 мая 1905 г.) он бросил погибавшие броненосцы, и вместо того, чтобы защищать их от ночных минных атак, увел свои крейсеры в безопасную Манилу». Морской суд долго решал, виновен Энквист или нет. Некоторые заседатели считали, что три легких крейсера ничего бы не изменили в судьбе эскадры и сами бы погибли, а так они спасены для флота России. Меру наказания Энквисту тогда так и не определили. В ноябре 1907 г. Энквист был уволен со службы с производством в вице-адмиралы, а спустя пять лет умер в Кронштадте.
История еще раз показала, что не каждому адмиралу суждено стать героем и гордостью своей страны. Не каждому суждено испытать радость победы, почет и признание нации. У каждого своя, судьбой данная, отметина. Кому - бесславие, а кому - бессмертие."(с) "Два адмирала".
ВИДЕО Федор Лисицын. Алексей Исаев. Цусима. Часть 3. Бой крейсерского отряда.
"В молодости своей Добротворский был близок к революционным кружкам, но прошлые красные убеждения его постепенно бледнели, как выцветает с течением времени кумачовая материя. Он стал заботиться только о своей карьере. Но в то же время офицеры считали его либералом. Он никогда не был доволен установившимися морскими традициями и подвергал их жестокой критике. Но он был несправедлив, когда говорил о вверенном ему крейсере "Олег", отличавшемся хорошими морскими и боевыми качествами:
— Только глупая голова могла допустить такой тип судна. Он годен не для сражения, а для разведочной службы и уничтожения неприятельской торговли. Шестидюймовые орудия находятся или в броневых башнях, или в броневых казематах. Прекрасно! А борта корпуса совершенно не защищены броней. О подобных крейсерах можно сказать: руки в перчатках, а тело голое.
За свою наружность Добротворский получил во флоте прозвище "Слон".
Офицеры отряда крейсеров, говоря об Энквисте, смеялись:
Крейсер "Олег" был был плох или хорош? Может быть, крейсера типа "Богатырь", к которым принадлежал "Олег" были "белыми слонами", а Россия их родиной? И заодно об "Авроре" - одной из "богинь" и о крейсерах с названиями драгоценных камней.
"Богини", герои и символы: "Немногочисленные океанские гиганты — «Рюрик», «Громобой» и «Россия», хотя и представляли собой угрозу судоходству «исконного противника» — Британии в случае казавшейся такой возможной войны, но масштаб подобной угрозы оставался явно недостаточным. Три корабля, пусть даже весьма мощных, не делали погоды. Крейсеров необходимо иметь много; этот постулат подтверждал опыт прошлых войн и логика еще не наступивших.
Поэтому руководство российского флота одновременно с постройкой броненосных крейсеров задумало пополнить ряды будущих рейдеров более дешевыми бронепалубными единицами. В 1894 году Морской Технический Комитет (МТК) объявил конкурс на проект нового «охотника».
скрытый текст
Первоначальное задание предусматривало изрядный по размерам корабль, водоизмещением «не более 8 тыс. тонн», с вооружением из пары 8-дюймовок и восьми 120-миллиметровых скорострелок. Изюминка состояла в их расположении: в нос и в корму должны были вести огонь не менее половины артиллерии.
Конкурс благополучно завершили, выдали премии отечественным инженерам И.Бубнову, Л.Коромальди, Г.Шлезингеру и П.Вешкурцеву (каждый из них впоследствии оставил свое имя в истории кораблестроения), но… реализовать их проекты и не собирались. Долго дремавшее Морское министерство вдруг решило «гнать лошадей» во всю прыть: в марте 1895 года конструкторы Балтийского завода получили распоряжение экстренно приступить к разработке крейсера на основе британской «Астреи». Настолько спешно, что было приказано миновать стадию эскизной проработки и сразу чертить окончательный вариант!
Такая гонка в отсутствии должного опыта (которому просто неоткуда было взяться: одиночные представители «флота образцов» создавались хаотически, по совершенно разным принципам, да и то значительная часть их по зарубежным чертежам) вряд ли могла дать хорошие результаты. И действительно, чуда не случилось. Хотя водоизмещение русского рейдера несколько снизилось (до 6700 т), первоначальное довольно мощное для такого корпуса вооружение из пары 8-дюймовок, четырех 6-дюймовок и шести 120-миллиметровок претерпело ряд изменений, при каждом из которых мощь огня постепенно… снижалась. Восьмидюймовки уступили место шестидюймовкам, а 120-мм орудия — куда менее полезным 75-мм. В итоге довольно большие по размеру корабли, получившие имена античных богинь Дианы, Паллады и Авроры, имели странный набор из восьми 152-мм орудий и целых двух десятков «противоминных» трехдюймовок, мало полезных как в крейсерском бою, так и при потоплении торговых судов. А ситуацию, когда эта многочисленная «коллекция» могла понадобиться одинокому рейдеру для защиты от миноносцев, вообще сложно представить.
Для повышения мореходности борт сделали высоким, да еще добавили возвышенный полубак. Однако главная характеристика крейсера — скорость — оставляла желать лучшего. И это очень мягко говоря. Мало того, и в проекте она ограничивалась 20 узлами (и это когда строившиеся броненосцы уже могли бы развивать 18, а кое-кто и больше). На испытаниях выяснился печальный факт: новейшие водотрубные котлы давали пар даже в избытке, машины показали превышение мощности на 10% по сравнению с контрактной, перегрузка уложилась в тогдашние рамки, а вот скорость оказалась почти на узел меньше! Сказалась та самая спешка: модели корпусов подверти испытаниям в опытовом бассейне уже тогда, когда велась постройка. В общем, все новшества оказались либо мало полезными, либо просто вычурными, как трехвальная машинная установка, выбранная только потому, что «в Германии все крейсера трехвинтовые».
К числу более удачных новшеств можно отнести палубную броню из новой никелевой стали французского производства, получившей обозначение «экстрамягкой». На самом деле сталь этой марки через пару лет появилась на кораблях всех стран. Вообще, главная болезнь нашей судостроительной промышленности того времени — большая продолжительность постройки, — поставила окончательный крест на будущих рейдерах. Последняя единица серии, будущий «корабль революции» — «Аврора», вошла в строй в середине 1903 года, когда наиболее быстроходные крейсера развивали на 5 узлов больше «грозных корсаров». Недаром специалисты раздавали «богиням» хлесткие нелестные характеристики, утверждая, что от тогдашних пакетботов они отличаются… меньшей скоростью да парой шестидюймовок.
На самом деле, проект имел значительные резервы по вооружению, что в конце концов удалось доказать, установив на «Авроре» несколько 130-мм орудий. Однако произошло это слишком поздно: к тому времени уже окончилась война.
В декабре 1897 года на квартире морского министра состоялось секретное совещание, в котором приняли участие многие видные адмиралы. Решалась судьба нашего Дальневосточного флота, которому уже совершенно явно предстояло помериться силами с японским. Особое внимание привлекло воистину бедственное положение с крейсерами. По нормам того времени на один броненосец в составе эскадры должно было приходиться не менее двух крейсеров, а фактически пропорция являлась обратной. Поэтому в результате «тайной вечери» возникло решение построить целых два десятка крейсеров-разведчиков, поровну двух типов — в 6000 и в 3000 т водоизмещения.
Понятно, что отечественные верфи, и так расписанные на несколько лет вперед, не смогли бы справиться с таким заказом. Поэтому было принято решение строить часть кораблей за границей.
В качестве прототипа в Морском министерстве выбрали наиболее мощные в данном классе корабли противника — крейсера «Касаги» и «Титосё», очень близкие по идее к армстронговским рекордсменам, но построенные в США. С целью унификации смесь слишком тяжелых, на взгляд специалистов, восьмидюймовок и слишком легких 120-миллиметровок заменили на однородное вооружение из двенадцати шестидюймовых орудий. Их расположение, как и общая компоновка корпуса, число котлов и тип машин решили оставить на усмотрение разработчиков.
Последовал быстротечный конкурс, в котором первое и второе место среди «шеститысячников» заняли германские проекты фирм «Германия» и «Вулкан», заслуженно получившие свои заказы. Поскольку и третье место также принадлежало немцам (фирма «Шихау»), создавалась любопытная ситуация: в этой стране мог строиться целый крейсерский флот для России (там же предполагалось заказать 3000-тонный «Новик»), Но тут вмешались американцы в лице фирмы «Крамп и сыновья», создавшей японские крейсера. Ее глава лично прибыл в Петербург и буквально растолкал локтями конкурентов, получив соблазнительный заказ, хотя его проект занял более чем скромное предпоследнее место. Свое влияние оказала и соблазнительная цена: Крамп пообещал поставить свой «продукт» дешевле других конкурсантов.
В результате через 2,5 года (лучшие зарубежные фирмы строили быстро) русский флот получил три единицы, имевшие гораздо больше отличий, нежели сходства. Достаточно заметить, что у всех оказалось разное количество труб: больше всех — пять — имел «Аскольд», крамповский «Варяг» получил на одну меньше, а «вулкановский» «Богатырь» довольстовался тремя. Но куда более существенными оказались различия в расположении и защите артиллерии. На ставшем головным «Варяге» на борт одновременно могли стрелять только 6 из 12 шестидюймовых орудий; притом все они не имели никакого прикрытия, даже легких щитов.
Многие специалисты того времени, в том числе такие уважаемые, как С.О.Макаров, считали, что если нельзя обеспечить неуязвимость орудийных установок, лучше вообще не иметь никакой защиты, чтобы уменьшить размер уязвимой цели. Это еще имело смысл при стрельбе бронебойными снарядами с большим замедлением, но становилось гибельным при использовании фугасов нового образца с большим количеством сильного взрывчатого вещества и взрывателем, срабатывающим от попадания в любое препятствие. (К сожалению, именно такими снарядами стреляли наши противники.) Остальные крейсера уже не имели такой «дыры».
На «Аскольде» артиллерия располагалась удачнее и прикрывалась щитами, но наиболее прогрессивным в этом отношении стал «Богатырь». Четыре из его 12 шестидюймовок располагались в двух башнях российского проекта в носу и корме, а из остальных еще четыре — в бронированных казематах, а прочие в щитах. В результате его бортовой залп на треть превышал варяговский. Правда, как и в других странах, первые двухорудийные башни среднего калибра обладали массой недостатков и были подвержены «детским болезням». В чем все «иностранцы» оказались на высоте, так это в скоростных характеристиках. Они на испытаниях заметно превысили 24 узла, став самыми скоростными большими крейсерами своего времени. Но и тут не все оказалось гладким: установленные на «Варяге» сложные в эксплуатации котлы Никлосса часто выходили из строя; непорядок наблюдался и в машинах. В результате вскоре после вступления в строй начались ремонты, но до самой гибели корабль так и не удалось окончательно привести в изначальное «рекордное» состояние.
«БОГИНИ», ГЕРОИ И СИМВОЛЫ" - тактико-технические данные:
Бронепалубный крейсер «Олег» (Россия, 1904 г.)
Строился на Новом Адмиралтействе в Санкт-Петербурге. Водоизмещение 6645 т, длина максимальная 134,0 м, ширина 16,6 м, осадка 6,25 м. Мощность двухвальной паросиловой машинной установки тройного расширения 26 000 л.с., скорость 23 уз. Бронирование: палуба 33 мм (скосы 53—68 мм), цилиндры машин 88 мм, башни 127—88 мм, казематы 83 мм, подачи боезапаса 63—76 мм, рубка 140 мм. Вооружение: двенадцать 152/45-мм и двенадцать 75-мм скорострельных орудий, восемь 47-мм и два 37-мм малокалиберных, два 380-мм торпедных аппарата. Всего в 1902—1907 годах построено 4 единицы: «Богатырь» (на верфи «Вулкан» в Германии), «Олег», «Очаков» (переименован в «Кагул»), «Кагул» (переименован в «Память Меркурия»), «Олег» и «Богатырь» участвовали в русско-япоН-ской войне; в 1-ю мировую войну перевооружены шестнадцатью 130-мм орудиями и четырьмя 75-мм зенитными пушками Пендера; могли нести до 100 мин. «Кагул» и «Память Меркурия» также перевооружены (двенадцать 130-мм, два 75-мм зенитных) и активно участвовали в боевых действиях на Черном море. «Олег» потоплен британским торпедным катером в июне 1919 года, «Кагул» в 1920 году ушел с белым флотом в Бизерту; сдан на слом; «Память Меркурия» после революции и Гражданской войны восстановлен и включен в состав советского флота под названием «Коминтерн». Поврежден германской авиацией, затоплен в июле 1942 года.
Бронепалубный крейсер «Аскольд» (Россия, 1901 г.)
Строился в Германии фирмой «Крупп-Германия». Водоизмещение 5900 т, длина максимальная 131,2 м, ширина 15,0 м, осадка 6,22 м. Мощность трехвальной паросиловой машинной установки тройного расширения 20 450 л.с., скорость 23,5 уз. Бронирование: палуба 40 мм (скосы 75 мм), подачи боезапаса 37 мм, рубка 152 мм. Вооружение: двенадцать 152/45-мм и двенадцать 75-мм скорострельных орудий, две десантные 63,5-мм пушки Барановского, восемь 47-мм и три 37-мм малокалиберных, шесть 380-мм торпедных аппаратов. Потоплен своей командой 9 февраля 1904 года, поднят японцами. Участвовал в русско-японской и 1-й мировой войне. После революции 1917 года захвачен англичанами, в 1918 году плавал под британским флагом под названием «Глори IV». Сдан на слом в 1921 г.
Бронепалубный крейсер «Аврора» (Россия, 1903 г.)
Строился на Новом Адмиралтействе в Санкт-Петербурге. Водоизмещение 6650 т, длина максимальная 126,69 м, ширина 16,76 м, осадка 6,43 м. Мощность трехвальной паросиловой машинной установки тройного расширения 12 000 л.с., скорость 19 уз. Бронирование: палуба 51 мм (скосы 76 мм), подачи боезапаса 37 мм, рубка 152 мм. Вооружение: восемь 152/45-мм и двадцать четыре 75-мм скорострельных орудия, восемь 37-мм малокалиберных, три 380-мм торпедных аппарата. Всего в 1902 — 1903 годах построены 3 единицы: «Аврора», «Паллада» и «Диана». Участники русско-японской войны; «Паллада» потоплена осадной артиллерией в Порт-Артуре, поднята японцами, служила в качестве учебного корабля под названием «Цугару», исключена из списков в 1923 году. «Диана» и «Аврора» интернированы, вернулись после войны в Россию и участвовали в 1-й мировой войне. Артиллерийское вооружение усилено до четырнадцати 152-мм («Аврора») или десяти 130-мм («Диана») орудий. «Диана» сдана на слом в 1922 г., «Аврора» прошла модернизацию в 1916—1917 гг., (см. изображение на 4-й стр. обложки); в настоящее время используется в качестве музея.
Преимущества «Богатыря» перед своими «двоюродными братьями» выглядели настолько очевидными, что его со всеми основаниями выбрали в качестве эталона для постройки дальнейших «шеститысячников» на отечественных верфях. По его образцу в 1901 году в Санкт-Петербурге заложили «Витязь», однако готовый почти наполовину корпус сгорел в результате пожара, вспыхнувшего в деревянном эллинге. Тут же вместо него начали постройку «Олега», однако завершить ее к началу русско-японской войны не удалось. Еще две единицы заложили на Черном море, но им также не сильно повезло. Практически готовый «Очаков» в ноябре 1905 года попал под огонь русских же орудий: вспыхнувшее на нем восстание под руководством П.Шмидта удалось быстро подавить, но корабль полностью выгорел и на его восстановление ушло почти 4 года. «Опозоренное» имя заменили на «Кагул», зачем-то отняв его у его «брата», которого, в свою очередь, переименовали в «Память Меркурия», Традиционный долгострой привел к тому, что в состав флота оба вошли окончательно только в 1907 — 1908 годах, в совсем другие времена, с точки зрения техники и тактики.
Так далеко не триумфально складывалась судьба наших «шеститысячников». Еще в ходе постройки они подвергались критике, однако не вполне справедливой: они явно превосходили «богинь» по всем боевым характеристикам, имели хороший ход и сильное вооружение.
Параллельно им строились и малые, 3000-тонные разведчики. Понятно, что в такое водоизмещение никак не удавалось вместить и мощную артиллерию, и высокую скорость, и толстую броню, а еще оставалось требование достаточно большой дальности! Тем не менее известный производитель легких кораблей (прежде всего эсминцев и миноносцев), германская фирма «Шихау», сумела неплохо справиться с противоречивыми требованиями. Построенный ею «Новик» на испытаниях сумел достичь 26 узлов — феноменальный результат для 1901 года.
Англичане раскритиковали новый русский крейсер, и… тут же приступили к постройке аналогичных своих разведчиков. Через два года появились и «новики» русского производства — «Жемчуг» и «Изумруд», которые в общем повторяли все черты своего предшественника. К сожалению, их пришлось испытывать и доводить в экстренных условиях подготовки к переходу на Дальний Восток в составе 2-й Тихоокеанской эскадры, и они оказались перегруженными и не столь скоростными.
Однако еще менее скоростным стал четвертый малый разведчик, «Боярин». Выбор страны и места постройки — датский Копенгаген — кажется весьма странным, если только не вспомнить о том, что вдовствующая императрица-мать Мария Федоровна, принцесса Дагмара, проживала в то время именно там. Датчане приложили все старания, но их крейсер уступал немецкому в ходе 4 узла, не имея никаких сколько-нибудь существенных преимуществ в других элементах.
Несмотря на некоторую пестроту, вызванную постройкой в разных странах, русские эскадренные разведчики, как большие, так и малые, по идее своей являлись удачными кораблями. Главным и, пожалуй, единственным их недостатком стала традиционная наша болезнь — несвоевременность. Вместо десяти крупных крейсеров к началу русско-японской войны в строю имелось только 3 «богини», «Варяг», «Аскольд» и «Богатырь», а из такого же планового числа малых разведчиков — только «Новик» и нескоростной «Боярин». «6-тысячники» заметно превышали по силе любой японский бронепалубный крейсер, кроме разве что своих прототипов «Титосе» и «Касаги».
Поэтому, когда «Варяг» оказался в ловушке «нейтрального» корейского порта Чемульпо, ставшего местом первого японского десанта, противник уделил ему особое внимание. 4-й боевой отряд адмирала Уриу, состоявший из четырех крейсеров, пришлось усилить пятым — броненосной «Асамой», значительно более мощной, чем русский корабль. Тем не менее командир «Варяга» В.Ф.Руднев вывел его вместе с канонерской лодкой «Кореец» на неравный бой. В условиях узкого и длинного фарватера, к тому же связанный взаимной поддержкой с 12-узловым «Корейцем», наш крейсер не дал полный ход (который он к тому же вряд ли смог бы поддерживать из-за неполадок в механической установке). Он получил несколько попаданий, вызвавших большие потери среди личного состава, особенно среди прислуги ничем не защищенной артиллерии, после чего Руднев принял решение вернуться на рейд, где корабль был затоплен экипажем. Наших моряков приняли на борт иностранные ста-ционеры. В Россию все вернулись Георгиевскими кавалерами: столь яркий эпизод в самом начале войны оттенял сплошные неудачи флота и армии.
Неудачи эти пришлись и на долю русских крейсеров. «Дашка» и «Палашка», как фамильярно называли «богинь» «Диану» и «Палладу» моряки, оказались в Порт-Артуре, причем «Пал-лада» стала одной из жертв коварной атаки японских эсминцев, напавших ночью до объявления войны. Ее ремонт затянулся до самой сдачи крепости; потопленный осадной артиллерией крейсер попал в руки японцев и прослужил еще 17 лет как «Цугару». «Диана» вместе с флотом попыталась прорвать осаду, однако в результате оказалась в Сайгоне, где пришлось интернироваться до конца войны. Такая же судьба постигла «Аскольд», сумевший в том же бою воспользоваться своей высокой скоростью и успешно миновать сразу несколько неприятельских отрядов, которые даже не успели толком его обстрелять. Скоростные качества помогли и «Новику», так же лихо начавшему прорыв. В отличие от остальных русских крейсеров, разбредшихся по нейтральным портам и интернировавшихся там, он, как того требовал приказ и воинский долг, пошел во Владивосток. Однако на южной оконечности Сахалина во время стоянки в порту Корсаков его настиг японский крейсер «Цусима», вооруженный шестидюймовками. В бою оба корабля получили повреждения, однако «Новик» пострадал сильнее — настолько, что команде пришлось взорвать его и покинуть. В итоге он потом также был поднят и стал «японцем». Очередной трофей, крейсер «Судзуя» прослужил в Стране восходящего солнца до конца своей карьеры в 1913 году. «Боярин» же в самом начале войны, прикрывая минную постановку, подорвался на собственной мине и затонул.
Так с героическими всплесками (но без особого смысла) из игры выпали все наши крейсера, находившиеся на Дальнем Востоке. Однако гекатомбы не завершились. В состав несчастной 2-й Тихоокеанской эскадры, посланной на соединение с блокированной в Порт-Артуре 1-й, вошли оставшиеся корабли: только что вошедшие в строй 6-тысячный «Олег» и малые разведчики «Изумруд» и «Жемчуг», а также застрявшая на родине «Аврора». Наутро после Цусимского сражения с остатками эскадры остался только «Изумруд»; остальные 3 крейсера их командующий контр-адмирал Энквист увел на Филиппины, бывшие тогда американским владением. Там им пришлось разоружиться: не почетно и не доблестно, зато удалось сохранить корабли для России.
Командир же «Изумруда» Ферзен и его подчиненные проявили себя с лучшей стороны. Когда многочисленные японские отряды окружили немногие изрядно побитые русские броненосцы под командованием адмирала Небогатова, вынудив его поднять белый флаг, «Изумруд» дал полный ход и прошел мимо противника, игнорируя то, что за ним могли погнаться почти два десятка крейсеров. Японцы спохватились слишком поздно и быстро отстали. Однако Ферзен побоялся следовать прямо во Владивосток: неприятель, у которого теперь оказались полностью развязанными руки, мог уже ждать его у своей базы. Результат оказался печальным. При заходе в плохо изученный нелюдимый залив крейсер плотно сел на грунт. После безуспешных попыток снять его с мели пришлось взорвать корабль, который мог бы стать не меньшим эталоном храбрости и несгибаемости, чем «Варяг», украсив уже конец этой трагической для России войны.
Повезло только тихой и незаметной «Авроре». Во время второй, большевистской, революции 1917 года крейсер находился на капитальном ремонте и переоборудовании в Санкт-Петербурге.
Не без труда проведенный по Неве поближе к последнему оплоту Временного правительства, Зимнему дворцу, он дал сигнал к выступлению вооружённых отрядов красных. Вопреки возникшей из ничего легенде, «Аврора» вообще не стреляла по дворцу, дав только один холостой выстрел из носового орудия, что не помешало кораблю сделаться настоящим символом Октябрьской революции. Его изображение (более или менее похожее) было растиражировано в миллиардах экземпляров на самых разных предметах, начиная от спичечных коробков. Столь шумная кампания сыграла одну явно положительную роль: крейсер благополучно сохранился до наших дней. В 80-х годах ему практически полностью заменили подводную часть, что вызвало немало протестов, однако без этой меры он вряд ли смог бы пережить разруху 90-х и остаться единственным находящимся на плаву кораблем времен русско-японской войны."(с) В. Кофман.
Отнюдь не риторический вопрос на который может быть есть ответ в ВИДЕО Почему была проиграна русско-японская война. Аудиостатья: "Почему была проиграна русско-японская война: работа над ошибками. Поучительный эпизод из нашей военной истории, когда вроде бы всё было сделано правильно — ресурсы сконцентрированы, задачи поставлены, вооружения обновлены, а закончилось всё катастрофическим провалом. Речь идёт о русско-японской войне, которая началась более 104 года тому назад."(с)
Книгочей
дата:
ПО ТЕМЕ Союз британского льва и японского дракона: "Вопрос о занятии незамерзающего порта на Дальнем Востоке постоянно обсуждался руководством Морского и Военного ведомств еще с 70-х годов XIX века. Толчком же, заставившим поспешить Россию в этом вопросе, стали действия Германии и Англии."(с)
(Книгочей @ 23-04-2024 - 04:32) ПО ТЕМЕ Тайная война Англии 1904-1905 гг.: "Англия формально соблюдала нейтралитет в Русско-японской войне, но, по мнению автора, именно позиция Англии стала одним из главных факторов поражения России."(с)
(Книгочей @ 23-04-2024 - 04:32) ПО ТЕМЕ См. ещё тему "Загадки Свеаборга".
Книгочей
дата:
Есть тема "Вариативная история", но стоит задаться вопросом: - Могла ли Российская империя продолжать войну даже после поражения при Цусиме? Ведь, имея большую сухопутную армию и огромные резервы и ресурсы, и после поражения под Мукденом и захвата японцами Сахалина, "численность русских войск в Маньчжурии продолжала увеличиваться, прибывали пополнения. Ко времени заключения мира русские армии в Маньчжурии занимали позиции около деревни Сыпингай и насчитывали около 500 тысяч бойцов; располагались войска не в линию, как раньше, а эшелонированно в глубину; армия значительно усилилась технически — у русских появились гаубичные батареи, пулемёты, количество которых увеличилось с 36 до 374; связь с Россией поддерживалась уже не 3 парами поездов, как в начале войны, а 12 парами. Наконец, дух маньчжурских армий не был сломлен. Однако решительных действий на фронте русское командование не предпринимало, чему в большой мере способствовала начавшаяся в стране революция, а также тактика Куропаткина на максимальное истощение японской армии.
Со своей стороны японцы, понёсшие огромные потери, также не проявляли активности. Японская армия, стоявшая против русской, насчитывала около 300 тысяч бойцов. Былого подъёма в ней уже не наблюдалось. Япония экономически была истощена."(с)"(с) Материал из Википедии — свободной энциклопедии.
Это сообщение отредактировал Книгочей - 24-04-2024 - 02:07
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 24-04-2024 - 02:06) Однако решительных действий на фронте русское командование не предпринимало, чему в большой мере способствовала начавшаяся в стране революция, а также тактика Куропаткина на максимальное истощение японской армии.Восстание на броненосце "Потемкин князь Тавирический" и номерном миноносце, и даже восстания в Севастополе, Кронштадте и Свеаборге могли повлиять на флот, но в меньшей степени на армию, особенно на казачьи войска. Так что, возможности были. Другое дело Куропаткин, и о нём надобно узнать подробнее. К сему: Генерал Алексей Куропаткин: козел отпущения русско-японской войны: "Имя Алексея Куропаткина неразрывно связано с Русско-японской войной 1904-1905 годов, в которой Россия потерпела поражение. Зачастую его обвиняют в нерешительности и бездарности, называя главным виновником трагедии. Однако, стоит ли судить так однозначно?
скрытый текст
Солдат, ученый, писатель Куропаткин — не просто военный. Он был потомственным дворянином, блестяще окончил кадетский корпус и Павловское училище. Его отличали незаурядный ум, разносторонние интересы. В юности он участвовал в походах по Туркестану, заслужив первые награды.
В 1871 году Куропаткин поступил в Николаевскую академию Генштаба, где стал лучшим выпускником. Его командировка в Алжир, где он изучал опыт ведения боя в пустыне, положила начало его плодотворной научной и писательской деятельности.
Администратор и хозяйственник Вернувшись из Алжира, Куропаткин продолжил службу в Туркестане, проявив себя талантливым администратором. Он участвовал в завоевательных кампаниях, но также заботился о благе местного населения. Под его руководством в крае развивались земледелие, промышленность, торговля.
В 1890 году Куропаткин возглавил Закаспийскую область, где раскрылся его талант хозяйственника. Он строил города, школы, заботился о солдатах.
Министр военных дел В 1898 году Куропаткин стал министром военных дел. На этой должности он проявил себя как прогрессивный руководитель. Он увеличил финансирование армии, улучшил условия жизни солдат, модернизировал вооружение.
Русско-японская война Несмотря на все усилия, русская армия к 1904 году оказалась не готова к войне. Не хватало современного вооружения, обученных солдат. Куропаткин, трезво оценивая ситуацию, предлагал оборонительную стратегию, но его план не был принят.
На фронтах Назначенный командующим Маньчжурской армией, Куропаткин столкнулся с множеством проблем. Несогласованность действий командования, нехватка сил и ресурсов, ошибки в тактике — все это привело к поражениям русской армии.
Опальный генерал Обвиненный в бездарности и нерешительности, Куропаткин был смещен с поста. Однако его отставка не спасла Россию от поражения.
Жизнь после войны Опальный генерал пережил Октябрьскую революцию, Первую мировую войну. Он умер в 1925 году, оставив мемуары, в которых пытался объяснить причины поражения в войне.
Сложная судьба Алексей Куропаткин — личность трагическая. Он был талантливым военачальником, но ему не повезло стать главнокомандующим в столь сложной войне. Ошибки и просчеты, совершенные им, стоили России дорогой победы.
Оценка личности Стоит ли однозначно обвинять Куропаткина во всех бедах? Он был лишь одним из винтиков в сложной машине управления армией. Не стоит забывать о его заслугах на других поприщах."(с)
К сему: ВИДЕО с биографическими данными, оценками, точками зрения и суждениями о ген. Куропаткине и не только.
Это сообщение отредактировал Книгочей - 27-04-2024 - 18:49
Книгочей
дата:
ПО ТЕМЕ: "Сейчас много пишут по поводу планов покупки Россией во время русско-японской войны кораблей для Дальнего Востока. Но как стало известно из недавно рассекреченного личного архива адмирала Феррандиса (кстати, во время испано-американской войны командовавшего «Pelayo»), русская военно-морская миссия вела переговоры с Испанией о покупке броненосца и даже посетила корабль, чтобы удостовериться в его техническом состоянии. Но судьба снова спасла броненосец от гибели, теперь в Цусиме."(с) Источник контента: https://naukatehnika.com/mezhdu-bronenoscze...-krejserom.html
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 18:23) ПО ТЕМЕ: "Сейчас много пишут по поводу планов покупки Россией во время русско-японской войны кораблей для Дальнего Востока. Но как стало известно из недавно рассекреченного личного архива адмирала Феррандиса (кстати, во время испано-американской войны командовавшего «Pelayo»), русская военно-морская миссия вела переговоры с Испанией о покупке броненосца и даже посетила корабль, чтобы удостовериться в его техническом состоянии."(с) Вряд ли этот корабль мог чем-то помочь в русско-японской войне! Т.к. он имел немало недостатков, не считая того что калибры его орудий отличались от тех, которые использовались в российском флоте. Не говоря уже о такой мелочи как надписи на испанском языке. К сему:
"В ходе модернизации 1897-98 года полностью были заменены старые котлы. Теперь на броненосце поставили шестнадцать водотрубных котлов Никлосса (по справочнику Веера за 1916 год - Норманда), из-за чего на испытаниях корабль смог развить скорость в 16.7 узлов при форсированной до 9473 л.с. тяге.
По правде говоря, модернизация была предпринята с целью увеличения автономности броненосца, но как показали дальнейшие испытания, общий расход угля несколько увеличился. Теперь нормальный запас составлял 500 тонн. Считалось, что броненосец сможет принять в экстренном случае в перегруз от 800 до 1000 тонн угля, однако, как показала эксплуатация, прием такого большого количества угля мог был возможен лишь на верхние палубы, что сильно снижало остойчивость. После гибели от перегрузки крейсера “Reina Regente” в испанском флоте стали чрезвычайно болезненно воспринимать информацию подобного рода. Поэтому на деле максимальное количество угля не превышало 676 тонн, при которых броненосец смог бы покрыть лишь 2540 миль, идя 10-узловой скоростью.
Из-за усложнившихся механизмов экипаж броненосца увеличивался до 620 человек.
Главный калибр броненосца состоял из расположенных ромбом четырех крупнокалиберных орудий. Спереди и сзади стояли 48-тонные 320-мм орудия Гонтория с длиной ствола 35 калибров. Сектор обстрела носового орудия составлял около 250° , кормового - 220° . Для стрельбы по каждому борту располагались 32-тонные 280-мм орудия Гонтория, также с длиной ствола 35 калибров, теоретический сектор обстрела которых составлял 180° , хотя конечно, на практике из-за опасения тяжелых повреждений от собственного огня вряд ли кто-нибудь попытался бы вести из них огонь по носу или по корме. Возвышение орудийных цапф главного калибра над линией воды составляло около 7.73 м, а орудия, установленного на баке - 8.79 м.
К моменту появления и 280-мм и 320-мм орудия были на уровне самых передовых образцов, но к концу XIX века они могли считаться устаревшими: на дальностях больших 1 км 280-мм орудие по бронепробиваемости проигрывала более легкому и совершенному 254-мм орудию Армстронга, а на дальностях свыше 10 км оно было и эффективней 320-мм орудия.
Вооружение дополняли орудия среднего калибра. Одно 160/35 орудие Гонтория было установлено прямо в форштевне, еще 12 120/35 располагались на батарейной палубе и стреляли через бортовые порты (по одному орудию стояло перед 280-мм орудием, остальные сзади). Секторы обстрела артиллерии среднего калибра составляли лишь 45°. Мелкокалиберная артиллерия была представлена орудиями Гочкисса: тремя 57-мм, тринадцатью 37-мм и четырьмя митральезами.
На броненосце стояло также 7 неподвижных надводных торпедных аппаратов для мин Уайдхеда: один в корме и по три на каждом борту.
В 1897-98 году во время модернизации в Ла Сене, средняя артиллерия “Pelayo” была заменена на новую 140-мм скорострельную артиллерию системы Кане. Одно орудие как и прежде устанавливалось в носу, еще 8 - в каземате. Изменилось и количество мелкокалиберной артиллерии. Теперь на броненосце стояло двенадцать 57-мм пушек Норденфельта и пять 37-мм пушек Гочкисса. Ряд авторов относит информацию о перевооружении 1897-м годом, но, как показывают фотографии того времени, броненосец принял участие в испано-американской войне со старой артиллерией. Поэтому резонно предположить, что после окончания войны он был снова возвращен на завод для окончания модернизации, и именно в конце 1898 года, скорее всего, и была установлена новая артиллерия.
В начале 1900-х годов, желая еще более продлить жизнь уже устаревшему кораблю, было разработано техническое предложение по модернизации броненосца и замене его главного калибра на четыре 240-мм орудия Кане.
Главная защита броненосца состояла из сравнительно узкого броневого пояса, шириной всего около 2.1 м (6 футов 11 дюймов), из которых 0.6 м (2 фута) находилось над ватерлинией. Броневые плиты, выделки завода Шнейдера в Крезо, на верхней кромке в центре имели толщину 450 мм, уменьшаясь к оконечностям до 300 мм.
В ходе полигонных испытаний под Гавром в присутствии испанской комиссии, указывавшей какие именно плиты подвергать испытаниям, каждая из указанных плит выдержала по три выстрела 270-мм орудия системы, принятой на французском флоте. Во всех случаях снаряды разбивались, засев головной частью в плите, в то время как в самой плите были лишь легкие несквозные трещины.
По всей длине корпуса была настлана несколько выпуклая броневая палуба, кромка которой соприкасалась с нижней кромкой броневого пояса. Палуба настилалась из трех стальных листов так, что суммарная толщина защиты над жизненно важными частями составляла 87 мм, в остальных местах - 70 мм. Для лучшей непотопляемости, палуба выполнялась водонепроницаемой, и число люков и отверстий в ней было весьма ограничено. Кроме того, все они были окружены бронированными комингсами и коффердамами почти метровой высоты и толщиной в 300 мм.
Артиллерия главного калибра защищалась 400-мм барбетами из стальной брони. Шахты для подачи боеприпасов на промежутке от орудия до броневой палубы защищались бронированной трубой из 75-мм стали. Толщина противоосколочного щита над барбетом составляла 50 мм. Таким образом, снаряд противника даже будучи не в состоянии пробить барбет, мог вывести орудие из строя, взорвавшись прямо под ним.
Ряд справочников, например, указывает, что в первоначальном варианте казематы среднего калибра были лишены защиты и были забронированы лишь после модернизации 1897/98 годов. Действительно, к началу испано-американской войны в связи с перевооружением броненосца защита, временно демонтированная, не была установлена на период военной кампании. Вероятно из-за этого и появилась информация подобного рода. В действительности с самого начала батарея прикрывалась с боков 75-мм броней, а спереди и сзади - 75-мм переборкой.
Что касается бронирования боевой рубки, то существуют крайне противоречивые сведения. Например, справочник Веера за 1912 и 1916 года сообщает о 150-мм бронировании, Конвей- о 155-мм, ряд других справочников, например о 200-мм, еще ряд авторов, например, вообще отрицают что бронирование было.
Как уже говорилось, броненосец появился как типичный “продукт” “классической” или “старой” французской школы, упор в которой делался на тяжелые, сильно забронированные корабли, вооруженные орудиями крупного калибра. Все эти особенности и нашли свое отражение в проекте "Pelayo".
Весьма интересным выглядит сравнение испанского броненосца с его американскими современниками. Так по своей мощи "Pelayo" явно превосходил "Texas", но сильно уступал броненосцу "Indiana", который обладал примерно такой же скоростью, но несравненно лучше был вооружен и бронирован. "Pelayo" отличался от него недостаточностью бронирования, даже главного пояса, но особенно слабостью своей вспомогательной артиллерии ("Indiana" была вооружена 8", 6" артиллерией), и таким образом, не подлежит сомнению, что при встрече с "Indiana" он вряд ли имел бы какие-нибудь шансы на успех.
Интересно отметить, что главный калибр броненосца "Indiana" также выглядит устаревшим к 1898 году, тем интересней провести сравнение. Но оно как раз не в пользу испанцев. При встрече в бою 381-мм защита башен и оконечностей американского броненосца пробивается 280-мм орудием с 3500 м, а 320-мм - с 4900 м. Максимальная же толщина броневого пояса 456 мм остается бесполезной для 280-мм орудия на дальности 2000 м, а 320-мм - на 3600 м.
С другой стороны, броневой пояс "Pelayo" на своей максимальной толщине (450 мм) пробивается американцем с дальности 3500 м, тогда как и барбеты и оконечности с дальности 7700 м! То есть фактически с любой реальной дальности боя конца XIX в!
Однако, "Pelayo" в лучшую сторону отличался своим высоким надводным бортом, что давало ему неоспоримые преимущества при бое в штормовом море, если только такой был бы возможен."(с) Источник: http://battleships.spb.ru/KO/0196/Pelayo.html
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 18:40) Вооружение броненосца "Пелайо" дополняли орудия среднего калибра. Одно 160/35 орудие Гонтория было установлено прямо в форштевне. "Орудие, расположенное непосредственно в носу, стало характерной особенностью многих кораблей с высоким корпусом, часто дополненным в носовой части еще и фальшбортом с выступающим из него мощным бушпритом. В таких случаях, если даже на верхней палубе и имелись установки для стрельбы на нос (как, например, на "Дюпрэ"), они вряд ли могли стрелять по цели, находящейся прямо по курсу, в особенности на малых дистанциях - например при попытке тарана. Для этой цели и устанавливались орудия в форштевне, одни из самых бесполезных пушек на броненосцах и крейсерах. Узкое помещение не позволяло обеспечить приличный угол обстрела, а при хорошем ходе на волнении стрелять из них было просто невозможно."(с) Источник: https://commi.narod.ru/bmc/mk1bs/bs11.htm
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 18:50) Орудие, расположенное непосредственно в носу, стало характерной особенностью многих кораблей с высоким корпусом. В таких случаях, если даже на верхней палубе и имелись установки для стрельбы на нос, они вряд ли могли стрелять по цели, находящейся прямо по курсу, в особенности на малых дистанциях - например при попытке тарана. Для этой цели и устанавливались орудия в форштевне, одни из самых бесполезных пушек на броненосцах и крейсерах. Узкое помещение не позволяло обеспечить приличный угол обстрела, а при хорошем ходе на волнении стрелять из них было просто невозможно. На российских броненосцах "Пересвет", "Победа", Ослябя", а так же на броненосных крейсерах "Россия", "Громобой" и "Память Азова" тоже стояли такие "бесполезные" пушки", которые могли стрелять только вперёд и лишь немного в обе стороны.
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 18:23) Сейчас много пишут по поводу планов покупки Россией во время русско-японской войны кораблей для Дальнего Востока. "..Противоречия между Россией и Японией нарастали как снежный ком, и война на Дальнем Востоке становилась неизбежной. Япония реализовывала свою программу 1896 года "6+6" (6 броненосцев и 6 броненосных крейсеров) настолько интенсивно, что Россия вынуждена была обратиться к постройке боевых кораблей во Франции, США и Германии.
Однако многочисленные мелкие неурядицы и несогласованность между требованиями Морского технического комитета (МТК) и кораблестроительными традициями фирмпоставщиков привело руководство Морского министерства к решению строить военные суда только на собственных верфях. Царь Николай II дал соответствующее указание. Но к началу 1903 года стало ясно, что постройка специально созданных для Дальнего Востока броненосцев типа "Бородино" запаздывает, а количество броненосных крейсеров на тихоокеанском театре в любом случае будет явно недостаточным.
Как раз в это время решалась судьба "повисших в воздухе" южноамериканских заказов. В конце 1902 года вицеадмирал Н.И.Скрыдлов получил через своего старого знакомого, итальянского вицеадмирала Кандиани, частное предложение от фирмы "Орландо" купить заказанный Аргентиной броненосец типа "Рома".
В январе следующего года чилийское правительство провело зондаж о возможности продажи в Россию своих "противокрейсерских" броненосцев "Конститусьон" и "Либертад", в это время уже спущенных на воду в Англии. Морской министр адмирал П.П.Тыртов твердо стоял на принятом ранее решении, и, похоже, был прав: итальянский броненосец существовал лишь на бумаге, а англичане так или иначе не допустили бы покупки строившихся у них кораблей "врагом своего друга". Чтобы раз и навсегда покончить с этим вопросом, британское Адмиралтейство само приобрело чилийские броненосцы, хотя они не соответствовали тактическим взглядам флота Его Величества. Оставались аргентинские "Ривадавия" и "Морено", спущенные на воду к марту 1903 года.
Действительно, в августе того же года фирма "Ансальдо" направила в Российский Главный морской штаб предложение купить оба крейсера. Новый управляющий Морским министерством адмирал Ф.К.Авепан, сменивший умершего П.П.Тыртова, поручил рассмотреть этот вопрос контрадмиралу З.П.Рожественскому, исполняющему обязанности начальника Морского штаба. Будущий командующий 2й Тихоокеанской эскадрой уведомил русское посольство в Италии, что Морское министерство не собирается приобретать эти крейсера. Итальянцы, вполне дружелюбно настроенные к России и одновременно рассчитывавшие получить с нее солидный куш, вновь обратились, на сей раз через морского агента в Лондоне И.Ф.Бострема, с предложением о покупке "Ривадавии" и "Морено" с полным боезапасом. 6 декабря 1903 года российский Морской штаб вынес окончательный вердикт корабли не покупать.
В это время будущий противник не дремал. Японцы вели параллельные переговоры о приобретении тех же судов и действовали весьма решительно. Сделка была оформлена с ошеломляющей быстротой: уже 29 декабря оба крейсера стали собственностью Страны восходящего солнца по цене 760 тыс.фунтов стерлингов за каждый.
Вокруг возможной покупки аргентинских крейсеров возникло немало домыслов, побуждающих и доныне историков к спорам и малообоснованным крайним мнениям. С одной стороны, эта история подавалась как "очередная авантюра царского режима", предпринятая лишь с целью дать в конце концов погреть руки различным посредникам. С другой стороны, и правительство и военноморское руководство упрекались в неразворотливости и косности, изза чего не удалось приобрести "совершенно необходимые корабли". На деле же вопрос сводился к обычной "угадайке": начнется ли вскоре война или нет?
Морское министерство все же надеялось, что будет достаточно в очередной раз продемонстрировать на Дальнем Востоке мощь России, а самих боевых действий удастся избежать. В этом случае при покупке двух "Гарибальди" русский флот приобретал две весьма чужеродные боевые единицы и кучу проблем. ГМШ и МТК весьма трепетно относились к таким характеристикам боевых судов, как их соответствие морской доктрине и наличие на них отечественной артиллерии. Итальянские "аргентинцы" не удовлетворяли ни тому, ни другому требованию. Хотя они и имели вдвое больший вес бортового залпа по сравнению со считавшимся наиболее удачным броненосным крейсером "Баян", но явно уступали ему по мореходности, автономности и запасу хода основным параметрам, которыми должны были обладать русские крейсера. С их включением в состав действующих сил отечественный флот "обогатился" бы сразу тремя новыми типами орудий, к тому же производства Британии, то есть потенциального противника. Не смотрелись бы "новички" и в составе линейных сил, поскольку в России не предусматривалось развитие броненосцев второго класса. Так что, если бы война не вспыхнула немедленно, пришлось бы заняться дорогостоящим перевооружением и переоборудованием не вполне современных и тактически неподходящих кораблей.
С другой стороны, большинство проблем стратегии кораблестроения отпадало при быстром начале войны. Для боевых действий против Японии не столь важна была "чистота" крейсеров с точки зрения соответствия военноморской доктрине, сколько их боевая мощь. Не столь острой становилась и проблема нахождения в русском флоте английских орудий: прилагавшегося боезапаса хватило бы на решающие сражения. Судьба же кораблей после окончания войны отходила в такую "туманную даль", что об этом не приходилось и беспокоиться. Не говоря уже о том, что приобретение этих крейсеров автоматически устраняло возможность их появления во флоте противника. Так что Морскому штабу и его начальнику необходимо было угадать: идти ли на риск такой покупки? З.П.Рожественский не угадал.
Легко предположить, что произошло бы с аргентинским "Гарибальди", если бы покупка все же состоялась. Несомненно, что их не решились бы погнать на Дальний Восток немедленно, как это сделали японцы, поскольку даже находившиеся в полной готовности корабли отряда Вирениуса "завернули" домой. Скорее всего был бы составлен план бесчисленных доводок и переделок в соответствии с отечественными стандартами, корабли не спеша проходили бы испытания, и в итоге хорошо, если бы они смогли окончательно войти в состав 2-й Тихоокеанской эскадры.
Так что скорее всего крейсера отправились бы в роковое путешествие с Балтики под командой отвергнувшего их З.П.Рожественского. Сомнительно, что подобное усиление его эскадры могло бы склонить удачу на сторону русских."(с) "Броненосные крейсера типа "Гарибальди" В.Л. Кофман.
Это сообщение отредактировал Книгочей - 27-04-2024 - 19:19
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 18:40) Как стало известно из рассекреченного личного архива адмирала Феррандиса (кстати, во время испано-американской войны командовавшего «Pelayo»), русская военно-морская миссия вела переговоры с Испанией о покупке броненосца и даже посетила корабль, чтобы удостовериться в его техническом состоянии. Вряд ли этот корабль мог чем-то помочь в русско-японской войне! Т.к. он имел немало недостатков, не считая того что калибры его орудий отличались от тех, которые использовались в российском флоте. Не говоря уже о такой мелочи как надписи на испанском языке. Почему именно:
"В ходе модернизации 1897-98 года полностью были заменены старые котлы. Теперь на броненосце поставили шестнадцать водотрубных котлов Никлосса (по справочнику Веера за 1916 год - Норманда), из-за чего на испытаниях корабль смог развить скорость в 16.7 узлов. Модернизация броненосца "Пелайо"была предпринята с целью увеличения автономности броненосца, но как показали дальнейшие испытания, общий расход угля несколько увеличился. Теперь нормальный запас составлял 500 тонн. Считалось, что броненосец сможет принять в экстренном случае в перегруз от 800 до 1000 тонн угля, однако, как показала эксплуатация, прием такого большого количества угля мог был возможен лишь на верхние палубы, что сильно снижало остойчивость. После гибели от перегрузки крейсера “Reina Regente” в испанском флоте стали чрезвычайно болезненно воспринимать информацию подобного рода. Российские броненосцы типа "Бородино" и броненосец "Ослябя" по проекту могли развивать скорость до 18 узлов, не уступающую скорости современным японским броненосцам, но из-за перегрузки и обрастания подводной части своих корпусов не могли дать даже 16 узлов. Кроме того, из-за наличия транспортных и госпитальных судов российская эскадра вынуждена была идти со скорость только 10 узлов.
В Цусимском сражении российская эскадра шла в среднем со скоростью 9-10 узлов, а японская эскадра со скоростью не ниже 16 узлов, и используя это своё превосходство в скорости, охватывала голову росийской эскадры, растянувшийся на 8 миль, и сосредоточенным огнём пооочередно выводила из строя головные российские корабли. К моменту появления и 280-мм и 320-мм орудия, которыми был вооружён испанский броненосец "Пелайо", были на уровне самых передовых образцов, но к концу XIX века они могли считаться устаревшими: на дальностях больших 1 км 280-мм орудие по бронепробиваемости проигрывала более легкому и совершенному 254-мм орудию Армстронга, а на дальностях свыше 10 км оно было и эффективней 320-мм орудия.В Цусимском сражении для российских кораблей был выгоден бой на лишь на малых дистанциях (15-20 кабельтовых). На этих дистанциях российские комендоры умели стрелять. И хотя дальность стрельбы орудий главного калибра (305-254-мм) достигала 70 кабельтовых (почти 13 км), но это технически, т.к. до русско-японской войны ни в одном флоте не учились стрелять дальше, чем на 5-6 км, потому что на больших дистанциях процент попаданий был так мал, что стрельба на дальних дистанциях считалась неэффективной. А японские корабли двигались на больших скоростях и держались на расстоянии 30-40 кабельтовых. Главная защита броненосца состояла из сравнительно узкого броневого пояса, шириной всего около 2.1 м (6 футов 11 дюймов), из которых 0.6 м (2 фута) находилось над ватерлинией. Броневые плиты, выделки завода Шнейдера в Крезо, на верхней кромке в центре имели толщину 450 мм, уменьшаясь к оконечностям до 300 мм.Российские броненосцы типа "Бородино" тоже имели бортовой броневой пояс, который проходил по всей длине корпуса, но меньшей толщины, хотя из более современной брони. Он должен был возвышаться на над ватерлинией на 460 мм, но вследствии перегрузки полностью оказался в воде. Японские артиллеристы использовали английские фугасные снаряды, которые не могли пробить даже тонкую броню, но попадая в незабронированные части разрушали их на любых расстояниях. В ходе полигонных испытаний под Гавром в присутствии испанской комиссии, указывавшей какие именно плиты подвергать испытаниям, каждая из указанных плит выдержала по три выстрела 270-мм орудия системы, принятой на французском флоте. Во всех случаях снаряды разбивались, засев головной частью в плите, в то время как в самой плите были лишь легкие несквозные трещины.А во время опытных стрельб на российском морском полигоне в 1892 году 152-мм бронебойный снаряд, который раньше пробовал броневые плиты толщиной 254-мм разбился, а плита осталась неповреждённой. 229-мм бронебойный сняряд весом 179 кг при ударе в бронеплиту толщиной 356-мм оставил в ней только глубокие трещины, а сам разбился. Это стало возможным когда броню "компаунд" (сталежелезная броня, когда на слой железа наплавляли слой стали) сменила цементированная броня из стали с различными присадками, у которой наружный слой подвергался закалке и отличался повышенной твёрдостью, а внутренний оставался вязкий. Способ цементации был предложен в своё время В.С. Пятовым, но не был востребован и был забыт, как и вам его изобретатель, а вторами стали считаться американец Гервей и немец Крупп.
Это сообщение отредактировал Книгочей - 27-04-2024 - 20:18
Книгочей
дата:
"Русско-японская война стала звездным часом эскадренного броненосца, именно он решил судьбу войны на море и, как следствие, всей войны в целом. Интересный парадокс этой войны заключается в том, что бой в Желтом море, в котором не было потоплено ни одного корабля, решил судьбу Первой Тихоокеанской эскадры и, как следствие, – всей войны на море. А вот Цусима, которая стала синонимом решительной и полной победы, на самом деле уже не решала совершенно ничего."(с) Больных Александр Геннадьевич "Линкоры в бою. Великие и ужасные": https://www.rulit.me/books/linkory-v-boyu-v...d-339972-2.html
Книгочей
дата:
Почему на фортах в Порт-Артуре не было не только артиллерийских бронированных башен, но даже щитов у пушек? То же самое можно спросить и о береговых батареях! И это при том, что на китайских фортах Таку и Вейхайвея были броневые башни и щиты ещё в 1880-х гг. Более того, даже в отсталых и бедных странах Южной Америки они применялись. Причём, ещё в период Первой тихоокеанской войны в 1864-1871 гг. Например, на батареях Кальяо имелось около 60 орудий, в том числе 8 крупнокалиберных нарезных: четыре открыто стоявших 450-фунтовых (280-мм) пушки Блэйкли и четыре 300-фунтовых (254-мм) орудия Армстронга в двух бронебашнях — на северном форте Торре-де-Юнин и южном форте Торре-де-Мерсед, где располагался штаб Гальвеса. См.: https://warspot.ru/13076-pervaya-tihookeans...stsy-idut-v-boy
Это сообщение отредактировал Книгочей - 27-04-2024 - 22:25
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:16) Почему на фортах в Порт-Артуре не было не только артиллерийских бронированных башен, но даже щитов у пушек? То же самое можно спросить и о береговых батареях! "Переход от гладкоствольных орудий к нарезным значительно расширил тактические возможности береговой артиллерии. Большая дальность и хорошая кучность стрельбы, возросшая разрушительная сила снарядов позволяли успешно бороться с морским противником. Новая техника в корне изменила основные принципы, которыми руководствовались при использовании береговой артиллерии.
Прежде всего серьезные изменения происходят в инженерном оборудовании батарей. Возросшее могущество артиллерийских снарядов заставило отказаться от дерева и камня, как основных средств защиты огневых позиций. Для строительства береговых батарей в 70-х годах XIX века начинают применять бетон. Артиллерийские орудия устанавливаются на бетонные основания, брустверы также делаются из бетона. Командные и наблюдательные пункты строят под землей и защищают надежными перекрытиями. В подземных помещениях и погребах с боеприпасами делаются железные или бронированные двери. Однако мощные укрытия для боеприпасов и людей (прислуга укрывалась в специальных подземных казематах) не решали главной задачи — орудия и личный состав во время боя не был защищен от артиллерийского огня противника.
На первых этапах развития нарезной артиллерии продолжали оставаться два типа береговых батарей: казематированные и барбетные (открытые). В дальнейшем строительство казематированных батарей было прекращено. Наряду с открытыми орудийными установками орудий среднего и малого калибров во второй половине XIX века появляются новые способы защиты орудий крупного калибра от пуль и осколков. Орудия устанавливаются на вращающихся броневых башнях или прикрываются щитами. Такие установки оказались наиболее приемлемыми, так как они надежно прикрывали орудия и прислугу и могли вести стрельбу по горизонту на 360°. Но башенные установки имели очень сложную конструкцию и дорого стоили. Стремление найти простое, дешевое и в то же время надежное средство защиты материальной части и людей привело русских артиллеристов к мысли создать такие орудия, которые после выстрела могли опускаться под землю, скрываться. Таких проектов в России было разработано два.
Один из них — проект генерала Паукера — предусматривал опускание орудия после выстрела в специальный колодец. После заряжания орудие посредством системы цепных блоков и противовесов из тяжелых гирь должно было подниматься на поверхность. На опытных стрельбах из установок системы Паукера выяснилось, что принять ее на вооружение не представлялось возможным: скорострельность орудия была очень мала, для обслуживания системы требовалось много личного состава, а изготовление ее стоило очень дорого.
Автор второго проекта капитан Борисов предлагал опускать орудие в укрытие и поднимать из него по наклонной плоскости. Устройство этой системы должно было быть более простым и дешевым, чем система Паукера. Но и ей были свойственны крупные недостатки. Скрывающиеся артиллерийские установки не получили распространения (опытные образцы их были установлены в Кронштадте для обороны подступов к Петербургу).
В конце XIX века большинство орудий русской береговой артиллерии имели небольшие броневые щиты для прикрытия личного состава спереди. В целях экономии боковые щитки на орудиях не устанавливали, тяжелое состояние государственного бюджета не позволяло сделать это. Однако и в тот период были реализованы оригинальные проекты. В 1863 году в Кронштадте 23 орудия Константиновской батареи были прикрыты брустверами из брони толщиной в 7–12 дюймов. «Эта броневая батарея, — указывалось в докладе военного министра, — представляет собой такое сооружение, какого еще не было ни в Европе, ни в Америке».
В это же время здесь же начинается строительство батареи с пятью вращающимися башнями, каждая из двух орудий. В докладе военного министра по этому поводу говорилось, что «работы составляют замечательные образцы военных сооружений, вполне примененных к современному состоянию военной техники, подобных которым немного найдется в Западной Европе. Эти постройки представляют удачное решение некоторых трудных задач, вызываемых в настоящее время беспрерывным усовершенствованием нарезной артиллерии и броневого дела».(с) Денисов А.П., Перечнев Ю. Г. Русская береговая артиллерия. — М.: Воениздат, 1956 г. Книга на сайте: http://militera.lib.ru/tw/denisov_perechnev/index.html
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:16) Почему на фортах в Порт-Артуре не было не только артиллерийских бронированных башен, но даже щитов у пушек? То же самое можно спросить и о береговых батареях! И это при том, что на китайских фортах Таку и Вейхайвея были броневые башни и щиты ещё в 1880-х гг. Более того, даже в отсталых и бедных странах Южной Америки они применялись. Причём, ещё в период Первой тихоокеанской войны в 1864-1871 гг. ПРИ ЭТОМ, "Впервые в России в береговой артиллерии появляются башенные установки, орудия с броневыми брустверами, проводятся опытные стрельбы из орудий, скрывающихся после выстрела, создаются пловучие батареи. Широкое развитие получают различные приборы, увеличивающие меткость стрельбы, — дальномеры, шворневые приборы, наблюдательные треугольники, таблицы, упрощающие подготовку исходных данных для стрельбы.
Русские ученые Д. К. Чернов и Д. И. Менделеев, артиллеристы Н. В. Маиевский, Н. А. Забудский, А. В. Гадолин и многие другие внесли большой вклад в развитие внешней и внутренней баллистики, разработали новые способы проектирования артиллерийских орудий, создали научно обоснованные правила стрельбы"(с) Источник: http://militera.lib.ru/tw/denisov_perechnev/05.html
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:16) Почему на фортах в Порт-Артуре не было не только артиллерийских бронированных башен, но даже щитов у пушек? То же самое можно спросить и о береговых батареях!"Порт-Артур находится в южной оконечности Ляодунского полуострова. Россия арендовала эту базу у Китая на 25 лет в 1898 году и решила создать здесь военно-морскую базу для Тихоокеанской эскадры. В марте этого же года в районе Порт-Артура началось строительство береговых батарей. Предварительно предполагалось установить здесь 20 береговых орудий: восемь 9-дюймовых мортир, шесть 6-дюймовых и шесть 57-миллиметровых пушек. К сентябрю 1898 года эти орудия были установлены на Тигровом полуострове и на Золотой горе. Они составили основу артиллерийской обороны Порт-Артура со стороны моря.
скрытый текст
В начале 1900 года был утвержден проект создания оборонительных сооружений, составленный комиссией, возглавляемой полковником К. И. Величко. Согласно проекту в течение десяти лет надо было установить на приморском и сухопутном рубежах обороны базы 552 орудия, из них 124 на 22 береговых батареях. Срок окончания работ (1909 год) не соответствовал ни военно-политической обстановке, сложившейся на Дальнем Востоке, ни той роли, которую отводило морское ведомство Порт-Артуру. Япония в то время, когда был принят проект, уже развернула свои вооруженные силы и в основном закончила подготовку к войне.
Еще при составлении проекта комиссия получила указания о том, чтобы гарнизон Порт-Артура не превышал 11 300 человек, а затраты на сооружение сухопутных и приморских укреплений не были больше 15 млн. рублей.
Составители проекта оказались в нелепом положении: с одной стороны, от них требовали создать такие укрепления, которые могли бы обеспечить длительную и устойчивую оборону базы, а с другой — сумма, отпущенная для этой цели, оказывалась явно недостаточной. Это обстоятельство определило и недостатки проекта, которые сводились к следующему.
— В общую систему обороны не включались побережья бухт Голубиной, Тахе и горный массив Лаотешань, что позволило противнику в начале войны безнаказанно обстреливать Порт-Артур и его оборонительные сооружения со стороны моря.
— Передовые укрепления на сухопутном рубеже обороны строились на небольшом расстоянии от крепости, что давало противнику возможность при осаде Порт-Артура с суши обстреливать город и внутренний рейд. Важнейшие высоты оставались неукрепленными.
— На приморских батареях устанавливались орудия устаревших образцов, хотя русские артиллерийские заводы могли выпускать высококачественные пушки. Но их производственная мощность была очень низкой, и удовлетворить потребности береговой обороны заводы не могли. Слабое артиллерийское вооружение приморских батарей Порт-Артура ставило под угрозу воздействия со стороны неприятельского флота город, порт и корабли, находившиеся на внутреннем рейде. Флот противника, не встречая противодействия, мог обстреливать корабли и береговые укрепления.
— В проекте не нашла отражения идея русских артиллеристов об установлении орудий на закрытых позициях.
— При строительстве береговых сооружений исходили из того, что калибр осадной артиллерии противника не будет превышать 6 дюймов, артиллерия же японских кораблей в расчет не принималась. Ход войны наглядно показал ошибочность такого решения, ибо противник имел 11-дюймовую осадную артиллерию.
До начала русско-японской войны средства на строительство укреплений Порт-Артура поступали не регулярно. Это в конечном итоге привело к тому, что к 1904 году укрепления сухопутного рубежа обороны базы были готовы только на 30%.
К началу февраля было полностью закончено строительство только семи батарей. На временных же батареях орудия имели деревянные основания, помещений для личного состава не было. Земляные брустверы во время стрельбы осыпались, тучи пыли мешали вести наблюдение и прицельный огонь. На некоторых батареях к началу войны не было дальномеров; установка их производилась непосредственно в ходе войны.
Как показал опыт боевых действий, береговых батарей на приморском фронте оказалось явно недостаточно. Их пришлось устанавливать в ходе войны. Только за первые пять месяцев боевых действий с кораблей эскадры было снято 171 орудие, из них около 50 были установлены на побережье. [169]
Плохо были прикрыты в начале войны и фланги приморского рубежа обороны, на которых стояли в основном мортирные батареи. Правда, на левом фланге действовала батарея № 19, вооруженная 6-дюймовыми орудиями системы Кане, но пересеченная местность, неудовлетворительное устройство брустверов ограничивали сектор обстрела, позволяли вести огонь только вдоль берега бухты Тахе и обстреливать подход к внутреннему рейду Порт-Артура. Правый фланг приморского рубежа обороны также имел слабое прикрытие. На горном массиве Лаотешаня не было установлено ни одного орудия. Меры по усилению приморских флангов пришлось принимать уже в ходе войны. В частности, была разоружена батарея № 19, и ее орудия установлены на батарее № 22, занимавшей выгодную позицию, прикрывавшую левый фланг. В ходе войны путем установки орудий на Лаотешане был прикрыт и правый фланг. Обстановка потребовала создания на Лаотешане сильной артиллерийской группы — не менее 20 орудий.
Основной силой на приморском фронте являлись береговые батареи, вооруженные новейшими артиллерийскими системами. Однако таких батарей было немного — всего четыре; три из них (батареи № 2, 9 и 19) имели 6-дюймовые пушки Кане и одна (батарея № 15 — Электрический утес) — 10-дюймовые пушки.
К началу войны полностью закончилось строительство двух артиллерийских погребов, каждый из них должен был снабжать определенное число батарей{159}. Один погреб, расположенный около батареи № 17, обслуживал 11 батарей, остальные батареи — второй погреб, сооруженный на Тигровом полуострове. Погреба имели капитальную постройку и, кроме снарядов, вмещали около 10 тысяч пудов пороха. На складах Порт-Артура находился не полный боевой комплект снарядов и зарядов для береговой и полевой артиллерии. Естественно, что такой запас был явно недостаточным. Нельзя при этом не учитывать того обстоятельства, [170] что если бы противник пересек морские сообщения и единственную железную дорогу между Владивостоком и Порт-Артуром, последний в силу географических особенностей района оказывался полностью изолированным.
Следует отметить и тот факт, что из-за преступной халатности военного ведомства береговая артиллерия Порт-Артура не имела бронебойных и фугасных снарядов, необходимых для стрельбы по броненосным кораблям противника. Батареи имели запас чугунных снарядов, но стрельба ими была неэффективной и даже опасной, так как в результате несоответствия между прочностью этих снарядов и их начальной скоростью некоторые из них после вылета из ствола тут же разрывались, поражая орудийную прислугу. В качестве выхода из создавшегося положения командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал С. О. Макаров уже в ходе войны распорядился о передаче значительного количества бронебойных и фугасных снарядов с кораблей порт-артурской эскадры на береговые батареи. Дальнейшие события показали, что успешные боевые действия береговой артиллерии стали возможны только благодаря именно этому мероприятию. Флот до конца обороны снабжал береговую артиллерию боеприпасами.
Не хватало также прожекторов. В начале войны береговая артиллерия имела всего лишь три прожектора; затем число их было доведено до шести. Три из них были установлены на правом фланге (высота 200 на Лаотешане — 90-сантиметровый, около маяка Лаотешань — 90-сантиметровый и на батарее № 4–90-сантиметровый), два в центре (на батарее № 9–40-сантиметровый, на батарее № 15–90-сантиметровый) и один на левом фланге (на батарее № 22–90-сантиметровый).
90-сантиметровые прожекторы могли светить на 5–6 километров, а 40-сантиметровые на 3 километра. Прожекторами управляли командиры близрасположенных батарей, при этом из-за отсутствия телефонной связи управление осуществлялось при помощи звонков. В темное время суток у прожекторов дежурили офицеры. Каждому прожектору был определен сектор освещения водного плеса. В этом секторе прожекторист вел луч с крайнего правого в крайнее левое положение, освещая близлежащее к себе водное пространство. Затем он придавал прожектору небольшой угол возвышения и освещал, но уже слева направо, следующую водную полосу и так до предела действия прожектора. Если один из прожекторов освещал цель, ее начинали освещать и другие прожекторы. Кроме того, прожектористы батарей № 9 и 15 ставили световую завесу перед входом в порт-артурскую гавань.
Не хватало в Порт-Артуре и личного состава береговой артиллерии. К началу войны в крепости насчитывалось восемь рот (около двух батальонов) крепостной артиллерийской прислуги{160}. В среднем считалось, что на каждое орудие требовалось примерно двенадцать человек. Два батальона вполне могли удовлетворить потребности береговой артиллерии Порт-Артура. Однако при полном укомплектовании береговых батарей сухопутная артиллерия крепости осталась бы без прислуги. Только за несколько дней до войны был сформирован третий батальон, но и его оказалось недостаточно.
В связи с тем, что строительство большинства береговых батарей к началу войны закончено не было, личный состав не получил необходимой практики и ему пришлось доучиваться в ходе войны. Несмотря на это, артиллеристы успешно справлялись со своими обязанностями.
Телефонная сеть крепости работала плохо. Многие командиры батарей не имели прямой телефонной связи со своими наблюдательными постами и были вынуждены связываться с ними через промежуточные станции. Телефонная сеть береговой артиллерии использовалась также и для переговоров между сухопутными частями, и это еще больше затрудняло управление артиллерией крепости. По этой причине на вызов огня береговых батарей затрачивалось много времени. Серьезным недостатком было и то, что телефонная сеть имела исключительно воздушные линии, которые во время артиллерийских обстрелов часто выходили из строя.
Организация командования силами и боевыми средствами в порт-артурской крепости не отвечала опыту, накопленному в предшествовавших войнах, в частности опыту обороны Севастополя в 1854–1855 годах. Единого командования не было. Командующий эскадрой не имел никакого отношения к крепости, обеспечивавшей боевые действия кораблей. Создалось положение, когда флот и крепость оказались организованно несвязанными. Понимавший, какую опасность таит подобное положение, вице-адмирал С. О. Макаров в марте 1904 года настойчиво требовал передать командование крепостью командующему порт-артурской эскадрой. Однако эти требования встретили резкое противодействие со стороны военного ведомства и вопрос о едином командовании остался неразрешенным до конца войны."(с) Источник: http://militera.lib.ru/tw/denisov_perechnev/06.html
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:16) Почему на фортах в Порт-Артуре не было не только артиллерийских бронированных башен, но даже щитов у пушек? То же самое можно спросить и о береговых батареях! ОШИБКИ ФОРТИФИКАЦИИ в Русско-японской войне на примере Порт-Артура: "Выбрать близкую по духу тему помогла воинская специальность военного инженера. Если брать всю японскую компанию, то она состояла сплошь из череды ошибочно принятых решений и нерешительности командования. Не последнее место в значимости этих ошибок, а я бы сказал и роковое, сыграли и неверные решения по фортификации.
скрытый текст
Но начнём с самого начала. В середине 1890-х годов, экономически и промышленно усиливающаяся Япония, проявив военную экспансию, разгромила Китай и отобрала у него часть территорий, в том числе Ляодунский полуостров и Маньчжурию. Обеспокоенные резким усилением Японии, Германия, Россия и Франция проявили свою политическую волю вылившуюся в так называемую «Тройственную интервенцию». В результате этого шага, Япония вынуждена была отказаться от аннексии Ляодунского полуострова и вывела оттуда свои войска. Этим тут же воспользовалась Россия. Уже в декабре 1897 года на рейде Порт-Артура стояли русские военные корабли. А в марте 1898 года , между Китаем и Россией была подписана соответствующая конвенция по которой Россия фактически отобрала у Японии Ляодунский полуостров. Все понимали, что с этим Япония не смирится, и действительно, там началась новая волна милитаризации.
Новоявленные приобретения надо было защищать, поэтому в Порт-Артур в 1899 году был направлен уже известный и авторитетный фортификатор, профессор Николаевской военной академии, генерал-майор Константин Иванович Величко. В ту пору профессор состоял ещё и членом Инженерного и Крепостного комитетов российского военного ведомства. По его проектам возводились оборонительные сооружения в крепостях Ковно и Новогеоргиевске. Но ... при всём своём непререкаемом авторитете, имел некоторые укоренившиеся атавизмы инженерного дела, которые уже не соответствовали требованиям современной позиционной войны. Эта война предусматривает сплошной фронт без слабых мест, а не отдельные опорные пункты в виде фортов, долговременных укреплений и отдельных батарей. По второму атавизму фортификатора, военное ведомство сделало ему даже замечание в виде напутствия: «... надо не бояться командующих высот, ... недостатки местности можно исправить усилением возводимых укреплений". Третий недостаток Величко был в неприятии им такого нововведения в фортификации, как бронебашенные установки. Хотя, буквально за два года до получения назначения в Порт-Артур, он присутствовал на испытаниях бронированных артиллерийских колпаков под Бухарестом. Там, полностью защищённые бронированные башни, по типу корабельных, доказали свою эффективность и неуязвимость.
Тем не менее проект фортификационных сооружений был составлен, определена очерёдность исполнения, и тут же начались работы по его реализации. Все оборонно-строительные работы планировалось закончить в 1909 году. Вот тут надо обозначить ещё два отрицательных момента, уже не зависящих от Величко. Первое – проектирование порт-артурских укреплений базировались на официальной справке, данной азиатской частью тогдашнего Главного штаба, по которой у японцев предполагалось отсутствие артиллерии калибра свыше 6 дюймов. Поэтому, на важнейших укреплениях, подвергнувшихся сильнейшей бомбардировке, толщина бетонных сводов в жилых казармах и других важных органах обороны оказалась всего в 0,91 м, это вместо полутора метров и более! Но у японцев оказались не только 10-дюймовые(254 мм), а даже и 11-дюймовые(280 мм) орудия. И второй момент, пожалуй основной – весма слабое финансирование строительства.
Сейчас об очерёдности строительства. Согласно проекта организации работ, в первую очередь начала возводиться линия внутренних сооружений в составе фортов, укреплений и литерных батарей. Эта линия отстояла от города и акватории порта в среднем всего на расстоянии 2,5 км. То есть при отсутствии наружной линии обороны весь город, порт и даже наружный рейд простреливался бы японской армейской и осадной артиллерией насквозь. Тут напрашивается логичный вывод, что внутренняя линия обороны вообще не нужна! Она не может защитить ни порт, ни эскадру. Но даже эта линия к началу войны не была готова.
Последовательность событий. Без объявления войны, в ночь на 9 февраля 1904 года японский флот нападает на русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура и выводит из строя несколько сильнейших кораблей. К этому моменту порт-артурская крепость имела 116 готовых к действию артиллерийских орудий, из них на морском направлении 108, а на сухопутном вообще всего лишь 8 (на форту № IV) орудий, вместо 542 по табели. Вот именно с момента нападения японцев и началось интенсивное строительство долговременных укреплений, но ... опять же внутренней линии обороны. А наружная линия обороны, проходящая по господствующим высотам, оборудовалась самими войсками под руководством инженер-подполковника С.А.Рашевского. Правда там проводились только земляные работы: контрэскарпы, насыпные валы и открытые позиции артиллерии и стрелков. Но именно наружная линия обороны приняла на себя основной удар японцев, особенно её западная часть, где и решилась судьба порта-крепости, да пожалуй и всей войны.
6 мая 1904 года Порт-Артур был отрезан японцами от сухопутных сообщений с Маньчжурской армией, а 7 августа по восточным позициям крепости был открыт первый огонь сухопутной артиллерии. К этому моменту по линии фортификации уже было много сделано, но к сожалению основные строительные работы проводились согласно проекта и плана - по внутренней линии обороны. Фортификационные сооружения крепости состояли из пяти фортов (№ I—V), трех укреплений (№ 3—5) и четырёх отдельных артиллерийских батарей (литер А, Б, В и Д). Они не были замаскированы на местности, а сложный её рельеф допускал мёртвые, не простреливаемые пространства. Тем не менее, к моменту первого штурма, на вооружении города-крепости по всем направлениям было более 600 орудий разного калибра и не менее 60 пулемётов. Всего русских войск – до 50000 человек.
С августа по декабрь японцами было предпринято четыре многодневных штурма крепости, причём каждый штурм, именно по потерям, не уступал крупной сухопутной операции. Скажем, при первом же четырёхдневном штурме, с 21 по 24 августа, японцы потеряли 20000 человек, русские – 3000 убитыми и ранеными. Тут нужно отметить ещё один недостаток фортификации – открытые позиции артиллерийских батарей, отдельные орудия которых не защищены барбетами, да даже не ограждены друг от друга земляными валами. Только с фронтальной части присутствуют брустверы. Поэтому, при попадании крупного снаряда на позицию батареи, сразу могла погибнуть орудийная прислуга нескольких пушек, или несколько орудий оказаться повреждёнными.
В ноябре, командующий японской осадной армией генерал Ноги, получает свежую пехотную дивизию и предпринимает четвёртый общий штурм. Но тут же понимает, что кроме больших потерь, он ничего не добьётся. Поэтому сосредотачивает все свои усилия на штурме горы Высокая, не имеющей долговременных оборонительных сооружений. Девятидневный, отчаянный, бешеный натиск японцев даль результат – гора Высокая, или по японской топографии высота 203 была взята. С неё просматривались все русские укрепления, город, акватория порта и даже внешний рейд. Судьба города-крепости была предрешена. Менее чем через месяц комендант Порт-Артура генерал-лейтенант А.М.Стессель, вопреки мнению Военного совета крепости, подписал капитуляцию. В плен попали 23000 русских солдат, и ещё 14000 больных и раненых. Генерал Ноги, только при взятии горы Высокой потерял 12000 человек, русские войска 4500.
Японцы считали взятие Порт-Артура ключём к победе во всей войне и оказались правы. Через полгода, 5 сентября 1905 года, был подписан позорный для России Портсмутский мирный договор. Ключём же к взятию крепости послужило падение слабоукреплённой горы Высокой. Напрашивается вывод, что заблуждения и ошибки одного инженерного генерал-майора предопредилили поражение великой державы в войне? Мало того, привели к революции 1905-7 годов? Отнюдь нет, хотя никто не снимает вины с К.И.Величко за отсталые фортификационные взгляды и их последствия. За пренебрежение к господствующим высотам, за концентрацию фортификационных объектов на местности, вместо их рассредоточения по фронту и т.д.
Нет, всё несколько сложнее. России как никогда нужна была победа именно в этой войне, именно сейчас, чтобы избежать революционных потрясений, падения доверия народа к царю и всему монархическому строю. Самое обидное, что Россия была буквально в шаге от победы. Не хватило только воли и решимости у главнокомандующего А.Н.Куропаткина и царя Николая II. К моменту заключения мирного договора Япония была истощена до предела, как экономически, так и демографически. А Россия тогда только раскачивалась, или как говорят «запрягала». В Маньчжюрии, против вымотанных 300 тысяч японцев, стояло в глубоко эшелонированной обороне 500 тысяч русских солдат. По Транссибирской ж.д. магистрали ежедневно поступало пополнение, снаряжение, продовольствие и вооружение. За время ведения боевых действий в армии стало пулемётов больше в 10 раз, появились гаубичные батареи. А главное, не был сломлен боевой дух солдат и офицеров. Ещё немного усилий, буквально несколько месяцев, и остатки разгромленных японских войск были бы сброшены в Жёлтое море. Но ... получилось, как получилось, опять у нас нерешительные лампасники украли победу. Может быть фамилия у главнокомандующего подвела – Куропаткин -никчёмная пичужка, а ежели был бы Ястребов ... ?
Несколько слов об основных фигурантах статьи.
Костантин Иванович Величко. Наиболее известный и авторитетный фортификатор Российской империи, автор многих научных трудов по фортификации. Один из авторов Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона. Генерал-лейтенант(1907), инженер-генерал(1916). Во время Первой мировой войны предложил новую, прогрессивную форму инженерного оборудования местности для наступления – «инженерные плацдармы». Такой плацдарм впервые был создан при подготовке брусиловского прорыва. В феврале 1918 добровольно вступил в Красную армию. Учитель и друг генерала Д.М.Карбышева, который тоже, будучи в чине подполковника, в декабре 1917 года вступил в Красную гвардию. К.И.Величко до коца своих дней(1927) оставался военным фортификатором – профессором Военно-инженерной академии в Ленинграде.
Генерал Ноги Марэсукэ, барон(1895), граф(1907). Командующий 3-й японской армией осаждавшей Порт-Артур. При взятии крепости-порта японцы потеряли более 100 тысяч солдат. Эту победу Ноги считал пирровой, тем более, что при штурме погиб и его второй сын(первый в Маньчжурии). По этой причине попросил разрешения у императора Мэйдзи совершить ритуальное самоубийство. Тот разрешения не дал, по крайней мере пока жив сам император. Ноги потратил большую часть своего личного состояния на больницы для раненых на войне и памятники павшим солдатам. После смерти Мэйдзи в 1912 году, Ноги всё-таки совершил самоубийство сэппуку, причём вместе с женой. Канонизирован государственной синтоистской церковью и почитается как святой."(с)
Почему поздно в русско-японской войне ввели камуфляжный или защитный цвет ХАКИ для военной формы?
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:44) Почему поздно в русско-японской войне ввели камуфляжный или защитный цвет ХАКИ для военной формы? "Впервые идея "защитного" цвета ХАКИ была внедрена в 1848 году офицерами Британской Ост-Индской компании Харри Ламдсеном и Уильямом Ходсоном, а военная форма этого цвета впервые приобрела широкомасштабное использование войсками Компании при Восстании сипаев 1857—1858 годов, когда из-за высоких потерь солдаты были вынуждены красить свои белые одежды в блёклые цвета. Униформа этого цвета была введена в английскую армию как рабочая форма в 1861 году, но была отозвана в 1864 году. Несмотря на отзыв, британские войска, особенно в Азии, продолжали красить белую боевую форму чайными листьями или другими красителями.
Официально цвет начал использоваться в Британской армии и Армии Британской Индии начиная с Англо-эфиопской войны 1868 года, в которой приняли участие выведенные из Индии войска.
1867—1868 годах для вспомогательных подразделений, состоявших из местных жителей (Корпус разведчиков), в другом источнике — что вошла в употребление в 1895 году в качестве летней (тропической) формы, а в качестве летней формы введена в 1896 году.
Во время второй англо-бурской войны 1899—1902 годов подразделения британской армии полностью перешли на униформу цвета хаки. В другом источнике указано, что в качестве постоянной походной формы защитное обмундирование введено в Англии на основании опыта англо-бурской войны и окончательно установлено в 1904 году, причём был избран цвет «драб» — светло-оливковый.
В России защитное обмундирование начали вводить во время русско-японской войны 1904-05 годов."(с) Википедия.
Это сообщение отредактировал Книгочей - 27-04-2024 - 23:20
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:16) Почему на фортах в Порт-Артуре не было не только артиллерийских бронированных башен, но даже щитов у пушек? То же самое можно спросить и о береговых батареях! А как обстояли дела с полевой артиллерией?
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 23:01) Как обстояли дела с полевой артиллерией? "..Накануне войны русская артиллерия получила новую скорострельную пушку образца 1902 года. В техническом отношении эта пушка не уступала лучшим образцам артиллерийских орудий иностранных армий, а некоторые из них она даже превосходила. Ее дальнобойность была вдвое большей, чем у прежних систем, стреляла она в шесть-восемь раз быстрее и обеспечивала более меткий огонь. Кроме того, к этому времени получил уже всеобщее применение бездымный порох. Все это открывало совершенно новые возможности для использования артиллерии.
Но большинство русских артиллеристов не успело еще как следует изучить новую материальную часть и недостаточно ясно понимало свойства нового орудия.
скрытый текст
Артиллеристы привыкли к тому, что орудия в бою надо располагать на гребнях возвышенностей, откуда лучше можно видеть противника. Другими словами, батареи занимали так называемые открытые позиции. Направить орудия в цель с таких открытых позиций было весьма нетрудно. Это достигалось прямой наводкой. Но открытые позиции имели тот крупнейший недостаток, что противник мог без труда обнаружить расположение артиллерии и без ошибки определить число действующих орудий.
Если бы артиллерия прежнего времени, не применявшая еще бездымного пороха, захотела укрыться от взоров противника за гребнем возвышенности, то и при этом она смогла бы оставаться незаметной только до первых выстрелов. Большой белый клуб дыма, подымающийся из-за гребня при каждом выстреле, выдал бы тотчас же расположение батареи, и всякий, даже не специалист, мог легко пересчитать по этим дымкам число орудий. А между тем, стрельба по невидимому противнику с закрытых позиций, когда не имелось еще специальных для этого приспособлений, была очень сложным и кропотливым делом и представляла больше неудобств, чем преимуществ.
Пока применялся обыкновенный черный порох нельзя было всерьез говорить и об увеличении скорострельности орудий. При выстреле дым закрывал точку наводки, и для новой наводки все равно приходилось выжидать, пока дым рассеется.
Но как только начали применять бездымный порох, появилась возможность создать скорострельную артиллерию, а усложнившиеся условия боя настойчиво требовали расположения орудий на закрытых позициях — за гребнями возвышенностей, за лесом и постройками. Перед артиллеристами встала задача — научиться правильно и быстро стрелять с таких позиций. Изобретение угломера, этого замечательного артиллерийского прибора, позволило, наконец, командиру батареи, находящемуся где-нибудь на наблюдательном пункте, правильно наводить на щель свои орудия, стоящие далеко от него на закрытой позиции.
Но в то же время потребовалась более тщательная подготовка к бою: изучение местности, умение распознавать огневые позиции противника и т. п. Отыскивать неприятельские батареи стало значительно труднее, чем раньше. В связи с этим возник особый орган артиллерийской службы — артиллерийская разведка.
Введение всех этих новшеств в русской армии наталкивалось на косность и невежество старых артиллеристов. Артиллеристы всегда были наиболее образованной частью русской армии, но тут, когда в технике и тактике артиллерии произошел столь крупный переворот, очень многие из них не сумели своевременно перестроиться. Нередко встречались командиры, которые просто отказывались от командования новыми скорострельными батареями и предпочитали даже уходить в отставку. Другие считали, что нововведения в области тактики артиллерии и управления огнем — плод досужей фантазии и кабинетных измышлений разных «теоретиков» из артиллерийских школ. Они делали вид, будто изучают новую материальную часть и новые приемы действия артиллерии, но когда попадали на театр военных действий, то моментально забывали всю эту «премудрость», угломер эабрасывали в подножный ящик на передке орудия и действовали по-старинке — с открытых позиций, прямой наводкой.
Нетрудно догадаться, к каким результатам это приводило: за свое невежество и консерватизм артиллеристам, игнорировавшим требования новой техники, приходилось расплачиваться дорогой ценой.
Но среди русских артиллеристов было и немало таких, которые даже в тяжелых условиях неудачной русско-японской войны, навязанной царизмом русскому народу, сумели полностью использовать преимущества новой артиллерии. Этим командирам приходилось вести в недрах самой русской армии ожесточенную борьбу за признание передовых идей в области артиллерии, и нередко только горький боевой опыт, омытый солдатской кровью, заставлял признавать правоту этих артиллеристов-передовиков.
Из числа лучших командиров, отстоявших честь русской артиллерии, надо отметить в первую очередь подполковника Пащенко и полковника Слюсаренко. Оба они были учениками выдающегося артиллериста-теоретика С. Г. Беляева.
Беляев потратил много сил и энергии, чтобы доказать необходимость изменить тактические действия полевой артиллерии. В многочисленных специальных докладах, на лекциях, в печатных трудах он защищал широкое применение закрытых позиций, тщательное изучение угломера, необходимость научиться перебрасывать огонь с одной цели на другую и сосредоточивать артиллерийский огонь на любой точке неприятельской позиции. Беляев добился того, что в курс артиллерийской офицерской школы и Артиллерийской академия был введен новый по тому времени предмет «Тактика артиллерии». Русско-японская война подтвердила, что Беляев был вполне прав в своих взглядах на развитие артиллерии и ее боевое применение. Идеи своего учителя осуществили на практике, на самом поле боя, ученики Беляева — Пащенко и, Слюсаренко.
* * * 10–11 июля 1904 года разыгрался бой под Ташичао. В этом бою 1-й Сибирский армейский корпус столкнулся с весьма крупными силами японцев. Задача корпуса заключалась в том, чтобы задержать наступление японцев на определенной позиции к югу от станции Ташичао. В обороне этой позиции участвовала и батарея, которой командовал подполковник Пащенко. Она должна была защищать средний, наиболее ответственный, участок расположения русских войск.
Пащенко учел опыт первых боев русско-японской войны и тактику японской артиллерии [84] и решил тщательно подготовиться к предстоящему бою.
Огневую позицию он выбрал для своей батареи не там, где она заранее намечалась. Сделано это было в целях скрытности. Во всех предыдущих боях русская артиллерия занимала позиции, уже заблаговременно приготовленные. Эти позиции располагались на каком-нибудь гребне или же вблизи гребня. Для батарей заранее приготавливались специальные окопы. К рытью окопов привлекалось местное население, через которое японцы часто узнавали о расположении русской артиллерии. Все эти соображения заставили Пащенко отказаться от заранее подготовленных позиций.
Он решил расположить свои орудия на 400–500 метров дальше от седловины сопки, на которой первоначально намечались окопы для батареи.
Сначала он выбрал только место для огневой позиции и наметил, где должны быть окопы, но к рытью их не приступал до последнего момента. Таким образом, местное население не знало нового месторасположения орудий. Позиция батареи прикрывалась окопами своей пехоты. А впереди окопов вырыли волчьи ямы и поставили колья с натянутой проволокой.
Затем были выбраны места для наблюдательных пунктов. Связь наблюдателей с огневыми позициями должна была осуществляться с помощью солдат-передатчиков.
Далее Пащенко составил схему того района, где действовал противник. На эту схему он нанес ряд местных предметов, которые помогали артиллеристам быстрее ориентироваться.
Пехота находилась впереди батареи. Перед окопами пехоты рос густой гаолян — род проса. Растение это отличается толстым стеблем и достигает человеческого роста. Пащенко совершенно правильно рассудил, что японцы попытаются использовать гаолян в качестве естественного укрытия, чтобы подойти незаметно к русским позициям. Поэтому гаолян был срезан примерно на целый километр в глубину, то-есть на дальность действительного огня пехоты. Расстояния до гаоляна и до окопов своей пехоты были тщательно измерены.
Пащенко прекрасно владел угломером, который позволял правильно наводить орудия по невидимой цели с закрытых позиций. Обращению с этим важнейшим артиллерийским прибором он обучил и весь старший состав своей батареи.
Рано утром 10 июля японцы начали наступление. Вначале показались их передовые колонны, которые остановились невдалеке от расположения русских войск и стали устраивать окопы. А сзади двигались основные силы японской пехоты.
Батарея подполковника Пащенко быстро заняла намеченную позицию и открыла огонь. После нескольких очередей беглого огня японцы бросились в гаолян. Тогда Пащенко обстрелял и гаолян. Японцы, пораженные меткостью огня русской артиллерии, прекратили наступление и в этот день. больше не возобновляли своих попыток продвинуться вперед.
Наступило утро 11 июля. День обещал быть жарким. Уже с рассвета японцы начали нащупывать шрапнелью позиции 1-го Сибирского корпуса. То там, то здесь появлялись белые дымки, медленно расходившиеся на голубом небе.
Спустя некоторое время японцы усилили артиллерийский огонь, стремясь проложить дорогу своей пехоте, которая медленно и осторожно двигалась по направлению к окопам русских стрелков.
Кроме батареи подполковника Пащенко, на среднем участке русских позиций действовала еще одна батарея — всего 16 орудий. Впереди находилось несколько возвышенностей, которые надежно укрывали русские батареи от наблюдения и огня противника.
Позиции 1-го Сибирского корпуса находились на возвышенностях и командовали над окружающей местностью. Наступавшему противнику надо было двигаться по открытому пространству, прикрываясь от взоров русских только гаоляном. Но от артиллерийского огня гаолян укрыть все же не мог.
К шести часам утра японский огонь достиг особой силы. Японцы подвозили все новые и новые батареи. Вскоре против средней группы русской артиллерии сосредоточено было 124 орудия японских батарей. Теперь японцы имели уже втрое больше орудий, чем русские.
Японцы были уверены, что русская артиллерия заняла намеченные заранее позиции, те самые, от которых отказался Пащенко. По этим предполагаемым позициям они сосредоточили наиболее интенсивный артиллерийский огонь. Сначала обстреляли сильным фугасным и шрапнельным огнем пустовавшие окопы, а затем повели обстрел широкой площади — по 200 метров в разные стороны от окопов. Таким образом, их снаряды не долетали до действительного расположения русских батарей метров на триста.
Видя, что огонь не оказывает никакого воздействия на интенсивность стрельбы русских батарей, японцы начали обстреливать весь скат горы, обращенный к этим батареям. Они переносили огонь и вправо и влево. Но и тут они были верны своему шаблону: дальше 200 метров в глубину они не шли и, конечно, не могли поэтому найти русские орудия.
Неудача совершенно разъярила японских артиллеристов. Они буквально засыпали весь скат горы фугасными снарядами. Артиллерийскими залпами они разрушили две деревни, вблизи которых расположилась батарея Пащенко, переносили свои огонь в тыл русских, но так и не нашли, где находятся таинственные батареи. Некоторые японские снаряды падали иногда в 40–60 метрах от русских батарей, несколько случайных снарядов разорвалось даже на самых батареях. Но эти случайные попадания не причинили никакого вреда.
Обе русские батареи полностью захватили инициативу в свои руки. Тщательная предварительная подготовка, позволившая заранее определить направления на цели, и умелое пользование угломером давали русским артиллеристам возможность вести меткую стрельбу и подавлять огонь японских батарей. Японцы ерзали по всему гаоляну в поисках более удобных огневых позиций и в тщетных попытках укрыться от губительного обстрела русских орудий. Как только японские орудия остановятся где-нибудь и желтые огни их выстрелов блеснут в море волнующегося гаоляна, так сейчас же с наблюдательного пункта раздается громкая команда подполковника Пащенко. Артиллеристы-передатчики передают эту команду на батарею, и очередь свистящих снарядов «накрывает» врага.
Русские артиллеристы работали с огромной самоотверженностью. Не обращая внимания на изнуряющую жару, на усталость, на отчаянную стрельбу японцев, артиллеристы по команде выбегали из своих ровиков, таскали тяжелые лотки с патронами, быстро заряжали орудия и посылали снаряд за снарядом.
В умелых руках русская скорострельная пушка показала все свои превосходные качества.
Особенно опасной была работа сигналистов-наблюдателей. Вот стоит такой артиллерист на скате горы. Его белая рубаха отчетливо выделяется на коричневом фоне горы, представляя хорошую цель для японцев. Надо было обладать беззаветной храбростью и стойкостью русского солдата, чтобы стоять так под огнем противника и отчетливым громким голосом передавать слова команды.
Несмотря на то, что у японцев орудий было втрое больше, русская артиллерия одержала над ними победу. Русские войска благодаря блестящему действию своей артиллерии фактически выиграли бой под Ташичао. Но высшее русское командование в этом бою, как и во многих других боях войны 1904–1905 годов, показало свою полную неспособность руководить военными действиями. Несмотря на решительный успех русских, 1-му Сибирскому корпусу было приказано отступить.
Майор германского генерального штаба Лютвиц, находившийся при японской армии, писал в своих донесениях: «Во время последнего движения к северу 2-я японская армия встретила сопротивление около Ташичао, где части 1-го и 4-го Сибирских корпусов заняли укрепленную позицию, тянувшуюся на 7 километров. На этой позиции укрепления были прекрасно применены к местности и так искусно замаскированы, что атакующий не мог обнаружить их издали. Еще большей неожиданностью было для японцев, когда русские открыли артиллерийский огонь. Их батареи были расположены не на гребнях, а занимали закрытые позиция. Вследствие этого японцы не могли использовать свое тройное превосходство в артиллерии. Нащупать противника оказалось невозможным, а сами японцы несли серьезные потери и должны были отказаться от атаки пехотой».
Новейшие методы артиллерийской стрельбы применял и полковник Слюсаренко.
Полковник Слюсаренко командовал артиллерийским дивизионом. Действия этого дивизиона во время известного сражения под Ляояном, 17 и 18 августа 1904 года, навсегда вписали славную страницу в историю русской артиллерии.
Вместе со своим дивизионом полковник Слюсаренко прибыл под Ляоян 16 августа. В полночь он получил приказ: «Занять к рассвету такую позицию, которая давала бы возможность поддержать артиллерию. 3-го стрелкового корпуса и бить противника перед фронтом этого корпуса».
Слюсаренко сначала внимательно изучил местность по карте, а потом поехал на личную рекогносцировку. Места для батарей были выбраны ночью, и в целях скрытности орудия стали на свои позиции до рассвета.
Рано утром 17 августа японцы открыли сильный огонь по 4-й батарее 3-й Восточно-сибирской артиллерийской бригады. Эта батарея была расположена за гребнем одной из высот, помеченной на картах буквой G. Полковник Слюсаренко поспешил занять свой наблюдательный пункт на этой высоте. Вот как рассказывал об этом моменте Слюсаренко в одном из личных писем:
«Я тотчас же, захватив угломер, флаги и прочее, поскакал со своими разведчиками к подошве высоты G, спешился и начал взбираться, цепляясь руками за камни, к месту, избранному мной для наблюдения. Это место было у левого края горы, за искусственно насыпанной китайской могилкой из камня и земли, торчавшей, как вышка, метра на три над гребнем горы. Единственной думой в это время у меня было: неужели же я опять не увижу японских батарей и нас опять будут громить невидимые батареи? Но когда я добрался доверху и приостановился, чтобы перевести дух и набраться храбрости перебежать открытое и теперь сильно обстреливаемое место на плоской вершине до китайской могилы, я, подобно охотнику, взобравшемуся на гору и увидевшему вместо одного козла целое стадо, был радостно поражен необыкновенным для меня зрелищем: вершины А, В и С были в пыли, блеск неприятельских орудий на этих местах был непрерывный, и даже некоторые из них можно было различить простым глазом». Слюсаренко решил направить огонь своих двух батарей на первую обнаруженную им японскую батарею. Искусно пользуясь угломером и сигнализацией флагами, он сделал это довольно легко. Короткая пристрелка, потом огонь на поражение, и через двадцать минут японская батарея вышла из строя, несмотря на то, что у противника было 24 орудия, а у Слюсаренко только 16.
С помощью угломера он перенес огонь на другую батарею противника. Ее участь была также решена весьма быстро: она прекратила огонь.
Благодаря этому маневру вновь ожила 4-я батарея 3-й Восточно-сибирской артиллерийской бригады. Она присоединила свой огонь к дивизиону Слюсаренко, и совместными усилиями была быстро подавлена третья батарея японцев.
Таким образом, были заглушены все японские батареи, находившиеся перед фронтом 3-го стрелкового корпуса. Дивизион Слюсаренко прекрасно выполнил поставленную перед ним боевую задачу.
Но вот полковник Слюсаренко увидел в бинокль, как японские солдаты, сначала поодиночке и низко пригибаясь, а потом все смелее, стали перебегать из-за горы в гаолян, который рос на склоне, обращенном к русским войскам. Видимо, японская пехота готовилась к атаке. Но Слюсаренко не торопился открывать по ней огонь. С огромной выдержкой он ждал почти целый час, пока в гаоляне не скопилось уже очень большое количество японских солдат. Только тогда Слюсаренко неожиданно направил туда беглый огонь своей 2-й батареи. Японцы бросились из гаоляна вперед, но попали под убийственный огонь русских стрелков. Они бросились обратно в гаолян, но и тут не нашли спасения: орудия Слюсаренко вели по ним меткую стрельбу. Весь гаолян был завален трупами.
Полковник Слюсаренко чрезвычайно удачно выбрал позиции для своих орудий и тщательно их замаскировал. Все попытки противника найти русские батареи оказались напрасными, несмотря на то, что дивизион Слюсаренко выпустил в тот день более 5 тысяч снарядов. Не могли японцы найти местоположение русских батарей и на следующий день. За два дня боя, 17 и 18 августа, славный дивизион Слюсаренко не потерял ни одного бойца, только два артиллериста были легко ранены.
Полковник Слюсаренко такими словами закончил свое письмо, в котором он описывал бой под Ляояном:
«Все еще нахожусь в одурении от похвал по поводу блестящих действий и в обворожении от угломера, уровня и флагов». Каким контрастом звучат эти бодрые слова по сравнению с унылым тоном одного из предыдущих писем Слюсаренко:
«Описывать бои 13, 15 и 16 августа не буду, они бесцветны, артиллерия в них употреблялась на тех же основаниях, как в прежнее, старое, доброе время, когда старались поставить ее повыше, чтобы она [89] от прицела могла все видеть и все обстреливать. Тут приходилось воевать не только с японцами, но и с нашими дураками, решительно не хотевшими понять нашей стрельбы по угломеру и с закрытых позиций». Пащенко и Слюсаренко произвели целый переворот в тактике русской артиллерии.
Они заставили даже самых ярых консерваторов-артиллеристов отступить от своих старых и уже негодных правил.
Вот как оценивал заслуги Пащенко и Слюсаренко их учитель С. Г. Беляев — лучший теоретик и тактик артиллерии того времени:
«В дальнейшем течении кампании, начиная с осенних боев на реке Шахэ и до конца войны, наша артиллерия дала еще много примеров успешного применения закрытых позиций и закрытой стрельбы. Можно даже сказать, что в этот период кампании наша артиллерия стремилась применить преимущественно закрытые позиции. Но эти примеры, которые внесли несколько новых штрихов в дело закрытой стрельбы, среди которых немало примеров, блестящих как по искусству, проявленному артиллеристами, так и по достигнутым результатам, — уже не были теми яркими, крупными фактами, которые совершают переворот во взглядах. Такими «маяками» на пути развития боевого употребления артиллерии были эпизоды Ташичао и Ляоян. Имена Пащенко и Слюсаренко останутся навсегда в летописях русской артиллерии, как славные имена, которыми она справедливо может гордиться... Они пробили первую брешь в стене недоверия к «новому способу» действий полевой артиллерии. Они сделали на новом пути первый, самый трудный шаг, и с этой точки зрения их заслуга неоценима». Если вы посмотрите на любое современное орудие, то увидите, что оно обязательно имеет стальной щит, прикрывающий артиллеристов от неприятельского огня. Но не всегда орудия имели такие щиты. Во время русско-японской войны передовым артиллеристам приходилось еще только доказывать, что щиты необходимы и могут принести огромную пользу.
Когда существовали только старые орудия, которые при каждом выстреле откатывались назад, в щитах не было особого смысла. Все равно артиллеристы должны были во время отката отбегать от орудия. Поэтому кратковременное укрытие их за щитом не оправдывало бы того значительного увеличения веса орудия, которое связано с установкой щитов. Но как только русская армия вооружилась новыми скорострельными пушками, вопрос о щите встал совершенно по-иному. Теперь орудийной прислуге не надо было отбегать при каждом выстреле, так как в скорострельной пушке откат производит само тело орудия, а лафет остается неподвижным. При таких условиях щит мог уже принести огромную пользу. Он уменьшил бы потери людей в артиллерии и потому сделал бы ее более устойчивой в бою. Щит дал бы артиллерии явный и решительный перевес над пехотой противника и несомненное преимущество перед артиллерией, не имеющей щитов.
Известный уже нам полковник Слюсаренко писал: «Щиты страшно пригодились бы... щиты необходимы... Лучше уменьшить число орудий в батарее до шести и увеличить запряжку орудий до восьми лошадей, но щиты необходимы».
Однако эти простые и очевидные мысли встретили ожесточенные возражения со стороны многочисленных рутинеров, которые имелись в старой русской армии. Спор о щитах принял совершенно уродливые формы. Среди высших кругов русского офицерства нашлось немало таких, с позволенья сказать, «теоретиков», которые считали, что артиллеристам позорно прятаться за щитами, когда пехота наступает без всяких щитов. В последние пятнадцать лет перед русско-японской войной в русской армии большой вес имел выступавший против многих технических нововведений генерал Драгомиров. Когда был поднят вопрос о щитах, Драгомиров высмеивал авторов этого проекта и упрекал их в «шкурничестве». И предложение об установке щитов было провалено.
Уже только в процессе войны, благодаря энергии и настойчивости лучших артиллеристов, удалось в конце концов сломить косность и упрямство старого генералитета и доказать на деле необходимость щитов.
Рядовые артиллеристы сами начали заботиться о своей защите. Они набивали мешки землей или песком и во время боя прятались за ними от японских пуль и шрапнели.
Но все это было кустарщиной.
Первые орудийные щиты ввел у себя на батарее талантливый русский артиллерист подполковник Куриак. Среди его батарейной прислуги оказались хорошие кузнецы. Во время переезда батареи на театр военных действий подполковник Куриак изготовил силами этих кузнецов щиты для орудий. Они были сделаны из котельного железа толщиной почти в 3 миллиметра. Как показал затем боевой опыт, пули японских винтовок не могли пробить эти щиты даже с дистанции в 700 шагов.
Впервые орудийные щиты подверглись боевому испытанию во время больших сражений на реке Шахэ. 12 октября 1904 года батарея подполковника Куриака занимала позицию на скате горы, обращенном к противнику. Батарея должна была отбивать атаки японцев, бросавшихся на нашу пехоту. Блеск выстрелов выдал японцам расположение батареи. Более двенадцати часов находилась она под непрерывным огнем трех японских батарей. Огонь был сильный, шрапнельные пули градом стучали в щиты орудий. Но русские артиллеристы имели надежную защиту: металлические щиты прочно держались против шрапнельного огня противника. Случайно попавшая бризантная граната оторвала нижнюю часть у одного щита, но и осколки разорвавшейся гранаты все же не пробили щит.
За весь этот день на батарее Куриака было ранено только два человека.
На следующий день батарея Куриака подверглась жесточайшему обстрелу бризантными гранатами. И снова осколки этих гранат не могли пробить щитов, и на батарее не было никаких потерь в людском составе.
Блестящие действия батареи подполковника Куриака и в других боях доказали со всей убедительностью огромную пользу щитов. Подполковник Куриак был пионером в этом деле. Он показал, что современная полевая пушка не может обойтись без щита. К концу русско-японской войны все государства, включая и Россию, снабдили свои новые полевые орудия щитами.
* * * Накануне русско-японской войны среди русских артиллеристов шел ожесточенный опор: нужны ли в полевом бою орудия навесного огня? В специальных журналах печатались острые полемические статьи. Некоторые из этих статей имели решительные заголовки: «Против полевой гаубицы», другие, наоборот: «За полевую гаубицу».
Спор этот показывал, что опыт русско-турецкой войны 1877–1878 годов так и остался неиспользованным. Во время этой войны уже с достаточной ясностью выявилась необходимость иметь орудия для того, чтобы поражать навесным огнем неприятеля, спрятавшегося за земляными укрытиями. В частности, во время штурма турецких укреплений под Плевной русские артиллеристы очень остро ощущали недостаток в орудиях навесного огня. Спустя шесть лет выдающийся русский артиллерист Александр Петрович Энгельгардт сконструировал оригинальную систему орудия навесного огня калибром в 152 миллиметра. Это орудие получило название полевой мортиры Энгельгардта. И русская армия — первая из всех армий — начала вооружаться этими орудиями навесного огня для полевого боя.
Но с течением времени уроки русско-турецкой войны стали постепенно забываться. Старшие войсковые начальники относились пренебрежительно к мортирам и не научились применять их с достаточной пользой. В период развития скорострельной артиллерии мортира Энгельгардта не была заменена более совершенным орудием навесного огня — полевой гаубицей, которая к тому времени уже вводилась, например, в германской армии. В этом лишний раз сказалась близорукость русского военного министерства и генерального штаба.
Для большинства военных специалистов, однако, с каждым годом становилось все очевидней, что в будущей войне придется иметь дело с полевыми земляными укреплениями. Поэтому одни артиллеристы доказывали. что необходимо вооружить русскую армию достаточным количеством специальных орудий навесного огня, полевыми мортирами или гаубицами. А другие, наоборот, утверждали, что никаких специальных орудий не нужно и что полевая пушка должна остаться единственным и универсальным орудием полевой артиллерии.
Пушки стреляют настильным огнем, их снаряды летят почти по прямой линии. Во всех прошлых войнах артиллеристы стреляли из пушек преимущественно по живой силе противника, который шел открыто по полю боя. Для этой цели были вполне пригодны картечь и шрапнель, осыпающие неприятеля градом круглых пуль. Но в борьбе с хорошо укрывшимся противником картечь и шрапнель уже непригодны. Поэтому сторонники универсальности полевой пушки считали, что ее необходимо снабдить, кроме шрапнели, еще бризантной гранатой, снаряженной сильным взрывчатым веществом. При разрыве в воздухе бризантная граната дает много осколков, часть из них летит почти вертикально вниз. Поэтому считалось, что вполне достаточно снабдить полевые пушки бризантными гранатами, чтобы можно было поражать противника, укрытого в окопе, за стеной или бруствером.
А пока шел этот спор, грянула русоко-японская война. Она сразу определила, кто был прав и кто был неправ. Первые же бои показали, как важно иметь орудия навесного огня в новых условиях войны.
Вначале русские имели на театре военных действий всего две батареи полевых мортир Энгельгардта. В то же время японцы располагали большим количеством гаубиц, которыми их весьма любезно снабжали германцы.
Первые неудачные бои заставили многих русских артиллеристов изменить свой взгляд на полевые мортиры. Число мортирных батарей стало постепенно увеличиваться. Уже к половине ноября 1904 года в действующей русской армии было около 60 мортир. Правда, мортиры Энгельгардта несколько устарели для новых условий артиллерийского боя. Они обладали сравнительно небольшой дальностью действия и могли вести действительную стрельбу только на расстояние до двух километров. И все же во многих случаях, когда эти мортиры умело применялись, они приносили русским войскам огромную пользу.
Известен, например, случай чрезвычайно удачного использования полевых мортир в сражении на реке Шахэ в конце 1904 года. Здесь одна батарея русских полевых мортир в течение двух месяцев держала под сильным огнем мост через реку и японские окопы, расположенные на противоположном берегу реки около моста. Расстояние до японских позиций было небольшим — всего 900 метров. Чтобы получить навесной огонь на такую дистанцию, надо было придавать орудию большой угол возвышения, то-естъ сильно задирать дуло вверх. Это обстоятельство позволило русским артиллеристам поставить свои мортиры почти вплотную к высокой каменной ограде. Против этой ограды шрапнель японцев была бессильной. В то же время ограда хорошо скрывала русскую мортирную батарею, и японцы никак не могли установить точно, где же именно расположены русские орудия. Они были сбиты с толку крупным калибром мортирных снарядов и предполагали, что русская артиллерия расположена значительно дальше. В течение многих дней японцы совершенно впустую обстреливали небольшую лощину в глубине расположения русских войск, где, по их предположению, должна была находиться мортирная батарея. А между тем, неуловимая батарея спокойно громила японские позиции с ближней дистанции и не давала противнику осуществить переправу через Шахэ.
Участники этого боя рассказывали о весьма любопытной обстановке, в которой протекала работа мортирной батареи. Подвозить снаряды к батарее приходилось по совершенно открытой, обстреливаемой местности. Чтобы избежать больших потерь, командир батареи Сагатовский придумал остроумный выход. При батарее находились четыре ослика, взятые в одной из местных деревень для перевозок мелкой поклажи. На осликах имелись вьючные седла. В них можно было положить по одному снаряду с каждой стороны. Сагатовский приказал использовать этих осликов для доставки снарядов от зарядных ящиков на батарею. Сначала ослики ходили туда и обратно вместе с вожатыми. На батарее и на месте расположения зарядных ящиков осликов подкармливали хлебом и сахаром. Через три дня ослики уже вполне самостоятельно совершали путешествие на батарею и обратно. Так они в течение двух месяцев регулярно несли свою ответственную и опасную службу, бесперебойно снабжая мортиры снарядами.
Дальнейший ход войны все более и более убеждал в необходимости орудий навесного огня. Полевой бой принимал характер борьбы за укрепленные позиции. В поле рылись окопы, различные земляные укрытия, устраивались прочные блиндажи и разнообразные искусственные препятствия. Здесь рождались зачатки позиционной борьбы, которая развернулась в широчайшем масштабе спустя двадцать лет, во время мировой империалистической войны.
Особенно сильны были полевые укрепления в боях под Ляояном и Мукденом. Здесь воздвигались целые редуты — прочные сомкнутые укрепления в виде квадрата или многоугольника, обнесенные рвами, насыпями и т. п. Пехотные окопы имели сверху надежные закрытия, которые не могли пробить никакие осколки бризантных гранат. Артиллерийские же батареи располагались на закрытых позициях. Для них рылись специальные окопы, которые также тщательно укрывались сверху от неприятельских пуль и снарядных осколков. Поразить при этих условиях противника можно было только в том случае, если удавалось разрушить укрытие. А для этого требовались орудия навесного огня.
Русским артиллеристам приходилось использовать не только устаревшие полевые мортиры Энгельгардта, но и тяжелые осадные орудия. Так, например, к Мукдену было подвезено 178 осадных и старых поршневых орудий и 78 полевых мортир Энгельгардта. Одни из этих орудий отличались очень небольшой дальностью стрельбы, другие производили слабое разрушительное действие. И все же в отдельных случаях даже устаревшие орудия навесного огня прекрасно выполняли ту роль, которая была не под силу скорострельной полевой пушке.
В бою под Ляояном никак не удавалось из одной деревни выгнать японцев огнем скорострельных батарей. Противник прятался в глинобитных фанзах, за различными постройками и искусственными укрытиями. Тогда русские артиллеристы подвезли к этой деревне батарею полевых мортир. Снаряды этих мортир стали быстро разрушать неприятельские укрепленные пункты, и японцы поспешно очистили деревню.
Успешные действия русских полевых мортир отмечал и французский военный атташе капитан Менье. Он писал: «Русские мортиры наделали много неприятностей японцам при атаке Сахепу».
Сам командующий русской армией генерал Куропаткин в конце концов признал огромное значение гаубичного огня в новых условиях войны. Разумеется, это было чересчур позднее признание. Бездарный генерал не сумел ощенить по достоинству гаубицы ни тогда, когда он был еще военным министром, накануне войны, ни в первый период войны. И за эту роковую ошибку пришлось расплатиться своей кровью русскому солдату.
* * * Россия проиграла русско-японскую войну. Но поражение потерпели в эту войну не столько русские войска, сколько русский царизм. Русские солдаты и низовой командный состав не раз показывали в борьбе с японцами примеры высокой боеспособности, храбрости и выносливости. Среди строевых артиллеристов, как и среди представителей других родов русского оружия, имелись талантливые и инициативные люди. Были такие же выдающиеся люди и среди теоретиков артиллерии. Но все их усилия, их лучшие мысли, творческая энергия разбивались о стену равнодушия, косности и невежества, которые царили в руководящих кругах царской России и ее военного ведомства. Народные массы враждебно относились к захватнической войне самодержавия в далекой Манчжурии. С каждым днем войны падало и доверие всей армии к правительству. А бездарные полководцы постарались своими невежественными решениями и действиями, стоившими огромного количества солдатской крови, окончательно подорвать у русской армии веру в свои силы и в смысл дальнейшего ведения войны.
В своей статье «Падение Порт-Артура» Ленин дал яркую характеристику командованию русской армии:
«Генералы и полководцы оказались бездарностями и ничтожествами... Бюрократия гражданская и военная оказалась такой же тунеядствующей и продажной, как и во времена крепостного права. Офицерство оказалось необразованным, неразвитым, неподготовленным, лишенным тесной связи с солдатами и не пользующимся их доверием. Темнота, невежество, безграмотность, забитость крестьянской массы выступили с ужасающей откровенностью...» Стоит ли удивляться тому, что эта насквозь гнилая система российского самодержавия потерпела поражение в схватке с японским империализмом?"(с) Источник: http://militera.org/articles/all/ch/t42754/
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:50) (Книгочей @ 27-04-2024 - 22:44) Почему поздно в русско-японской войне ввели камуфляжный или защитный цвет ХАКИ для военной формы?"Во время второй англо-бурской войны 1899—1902 годов подразделения британской армии полностью перешли на униформу цвета хаки. В России защитное обмундирование начали вводить во время русско-японской войны 1904-05 годов."(с) Википедия. "Особенно опасной была работа сигналистов-наблюдателей. Вот стоит такой артиллерист на скате горы. Его белая рубаха отчетливо выделяется на коричневом фоне горы, представляя хорошую цель для японцев. Надо было обладать беззаветной храбростью и стойкостью русского солдата, чтобы стоять так под огнем противника и отчетливым громким голосом передавать слова команды."(с) Источник: http://militera.org/articles/all/ch/t42754/
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:16) Почему не было щитов у пушек? "Если вы посмотрите на любое современное орудие, то увидите, что оно обязательно имеет стальной щит, прикрывающий артиллеристов от неприятельского огня. Но не всегда орудия имели такие щиты. Во время русско-японской войны передовым артиллеристам приходилось еще только доказывать, что щиты необходимы и могут принести огромную пользу.
Когда существовали только старые орудия, которые при каждом выстреле откатывались назад, в щитах не было особого смысла. Все равно артиллеристы должны были во время отката отбегать от орудия. Поэтому кратковременное укрытие их за щитом не оправдывало бы того значительного увеличения веса орудия, которое связано с установкой щитов. Но как только русская армия вооружилась новыми скорострельными пушками, вопрос о щите встал совершенно по-иному. Теперь орудийной прислуге не надо было отбегать при каждом выстреле, так как в скорострельной пушке откат производит само тело орудия, а лафет остается неподвижным. При таких условиях щит мог уже принести огромную пользу. Он уменьшил бы потери людей в артиллерии и потому сделал бы ее более устойчивой в бою. Щит дал бы артиллерии явный и решительный перевес над пехотой противника и несомненное преимущество перед артиллерией, не имеющей щитов.
Известный уже нам полковник Слюсаренко писал: «Щиты страшно пригодились бы... щиты необходимы... Лучше уменьшить число орудий в батарее до шести и увеличить запряжку орудий до восьми лошадей, но щиты необходимы».
Однако эти простые и очевидные мысли встретили ожесточенные возражения со стороны многочисленных рутинеров, которые имелись в старой русской армии. Спор о щитах принял совершенно уродливые формы. Среди высших кругов русского офицерства нашлось немало таких, с позволенья сказать, «теоретиков», которые считали, что артиллеристам позорно прятаться за щитами, когда пехота наступает без всяких щитов. В последние пятнадцать [91] лет перед русско-японской войной в русской армии большой вес имел выступавший против многих технических нововведений генерал Драгомиров. Когда был поднят вопрос о щитах, Драгомиров высмеивал авторов этого проекта и упрекал их в «шкурничестве». И предложение об установке щитов было провалено.
Уже только в процессе войны, благодаря энергии и настойчивости лучших артиллеристов, удалось в конце концов сломить косность и упрямство старого генералитета и доказать на деле необходимость щитов.
Рядовые артиллеристы сами начали заботиться о своей защите. Они набивали мешки землей или песком и во время боя прятались за ними от японских пуль и шрапнели.
Но все это было кустарщиной.
Первые орудийные щиты ввел у себя на батарее талантливый русский артиллерист подполковник Куриак. Среди его батарейной прислуги оказались хорошие кузнецы. Во время переезда батареи на театр военных действий подполковник Куриак изготовил силами этих кузнецов щиты для орудий. Они были сделаны из котельного железа толщиной почти в 3 миллиметра. Как показал затем боевой опыт, пули японских винтовок не могли пробить эти щиты даже с дистанции в 700 шагов.
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:31) В России широкое развитие получают различные приборы, увеличивающие меткость стрельбы, — дальномеры, шворневые приборы, наблюдательные треугольники, таблицы, упрощающие подготовку исходных данных для стрельбы. "Введение всех этих новшеств в русской армии наталкивалось на косность и невежество старых артиллеристов. Артиллеристы всегда были наиболее образованной частью русской армии, но тут, когда в технике и тактике артиллерии произошел столь крупный переворот, очень многие из них не сумели своевременно перестроиться. Нередко встречались командиры, которые просто отказывались от командования новыми скорострельными батареями и предпочитали даже уходить в отставку. Другие считали, что нововведения в области тактики артиллерии и управления огнем — плод досужей фантазии и кабинетных измышлений разных «теоретиков» из артиллерийских школ. Они делали вид, будто изучают новую материальную часть и новые приемы действия артиллерии, но когда попадали на театр военных действий, то моментально забывали всю эту «премудрость», угломер эабрасывали в подножный ящик на передке орудия и действовали по-старинке — с открытых позиций, прямой наводкой.
Нетрудно догадаться, к каким результатам это приводило: за свое невежество и консерватизм артиллеристам, игнорировавшим требования новой техники, приходилось расплачиваться дорогой ценой."(с) Источник: http://militera.org/articles/all/ch/t42754/
Это сообщение отредактировал Книгочей - 27-04-2024 - 23:24
Книгочей
дата:
(Книгочей @ 27-04-2024 - 22:41) ОШИБКИ ФОРТИФИКАЦИИ в Русско-японской войне на примере Порт-Артура: "Если брать всю японскую компанию, то она состояла сплошь из череды ошибочно принятых решений и нерешительности командования. Не последнее место в значимости этих ошибок, а я бы сказал и роковое, сыграли и неверные решения по фортификации."(с) Порт-Артур как крепость; условия его возведения и состояние крепостных верков к началу осады в 1904 г.: "Условия проектирования и постройки крепости Порт-Артур
В мае 1896 г. Россия заключила с Китаем договор о постройке Маньчжурской железной дороги, а в следующем 1897 г. Германия получила от Китая право на арендное пользование бухтой Киао-Чау на Шандунском полуострове. Это обстоятельство, а также видимое намерение Англии приобрести здесь такую же гавань, привело Россию к немедленному занятию двух лучших стоянок на Ляодунском полуострове: Порт-Артур и Талиенван.
3 декабря 1897 г. русские суда появились на внешнем рейде Порт-Артура, а 15 марта 1898 г. в Пекине была подписана конвенция, по которой Китай уступал России Порт-Артур и Талиенван в арендное пользование на 25 лет с правом соединить эти гавани железнодорожной линией с Маньчжурской магистралью. В Талиенване для защиты прохода на рейд китайцами было построено несколько береговых батарей, но они были сильно повреждены японцами при занятии Талиенвана в 1894 г. и китайцами не исправлялись так же точно, как и русскими в период владения ими Квантунской областью, так как Талиенван и Дальний предполагалось оборудовать исключительно как коммерческие порты, военный же порт устроить только в Порт-Артуре. Порт-Артур в руках китайцев тоже был военным портом, соответственным образом укрепленным: там имелось 4 береговых батареи и несколько высоких земляных сомкнутых укреплений, окружавших город с востока и севера и соединившихся между собой земляным валом, получившим впоследствии название китайской стенки. Кроме того по окрестностям города было разбросано свыше двух десятков инпаней, т. е. казарм, обнесенных глинобитной стеной и имевших в плане форму квадрата; большинство из этих инпаней были, однако, разрушены. В общем укрепления Порт-Артура при передаче его китайцами никакой боевой ценности по тогдашнему времени не имели, и поэтому, заняв город и желая иметь здесь военный порт и базу для флота, России приходилось создавать здесь заново приморскую крепость, к составлению проекта которой и было приступлено на месте в том же 1898 г., когда Порт-Артур был захвачен.
скрытый текст
По мнению местной комиссии, прежде всего надлежало воспользоваться некоторыми старыми береговыми батареями, усовершенствовав их и надлежаще вооружив, а затем постепенно заменять эти батареи новыми. Что касается сухопутного фронта, то признавалось необходимым вынести линию фортов проектируемой крепости на Волчьи горы, километрах в 8 от окраин старого города. Однако проект этот одобрен не был, и в Порт-Артур в октябре 1898 г. была командирована особая комиссия, которая составила другой проект. Последний отличался от первого тем, что его линия фортов не доходила до Волчьих гор, а шла примерно километрах в 4 1/2 от окраин города, по линии Дагушань — Драконов хребет — Панлуншан — Угловые горы — Высокая гора и высота Белый волк. Эта линия сухопутной обороны соответствовала требованиям прикрытия ядра крепости [288] от бомбардирования, но имела протяжение около 70 км и требовала 70-тысячного гарнизона и 528 орудий сухопутного вооружения, не считая вооружения берегового и резервного.
Междуведомственное совещание, на рассмотрение которого попал этот проект, стремясь к возможной экономии расходов на Квантун как людьми, так и деньгами, высказалось против проекта, и последний одобрен не был. При этом высказано было пожелание, чтобы вообще гарнизон Квантуна не превышал наличного тогда там числа штыков и сабель, а именно 11 300 человек, дабы «организация охраны полуострова не являлась чрезмерно дорогой и опасной в политическом отношении».
Военное ведомство, приняв эту директиву, командировало летом 1899 г. в Порт-Артур профессора Величко, занимавшего тогда должность члена Инженерного и Крепостного комитетов, и дало ему для составления проекта крепости руководящие указания, среди которых в инженерном отношении наиболее важным было следующее: «Надо не бояться командующих высот, разброска сил хуже всего; недостатки местности можно исправить усилением возводимых укреплений». В соответствии с этими указаниями профессором Величко был составлен новый проект, на который, как указывал в своем отчете автор его, чрезвычайное влияние имела местность: «Подобного рельефа, особенностей почвы и поверхности, — писал профессор Величко, — не встречалось ни в одной из наших крепостей». В конечном результате, согласно составленному проекту протяжение сухопутной линии обороны, прошедшей по высотам Драконова хребта, на возвышенность впереди Кладбищенской горы, на Зубчатую гору, на возвышенность у д. Саншугоу, на Вальдшнепиный холм, на высоты у южного угла Западного бассейна и на гору Белый волк, вышло около 19 км, и проект этот был в 1900 г. утвержден.
Центром дуги, по которой расположились форты сухопутной линии обороны крепости, был вход во внутренний рейд у оконечности так называемого Тигрового хвоста, а радиус этой дуги был около 4 км; дуга фортовой линии огибала внутренние бассейны, минуя горный массив Ляотешан, и замыкалась 8,5-км приморской позицией в виде тупого входящего угла около 12°.
Кроме главной оборонительной линии, состоявшей из фортов и промежуточных укреплений, батарей и редутов, проект предусматривал еще окружение старого города и восточного бассейна непрерывной центральной оградой из опорных пунктов временного характера на командующих пунктах и связывающих их ломаных линий — куртин кремальерного, бастионного и полигонального начертаний — в виде вала со рвом, имеющим отвесный контрэскарп и фланковую оборону, частью открытую, частью — из фланкирующих построек.
Возведение главной оборонительной линии намечалось в первую очередь, но так как эта линия обладала явными недостатками, вызывавшимися экономическими соображениями, то во вторую очередь предусмотрены были различные передовые постройки и позиции (например, на горе Дагушань и впереди северо-западного угла крепости).
Приморский фронт должен был состоять из 25 береговых батарей, расположенных тремя группами: 1) группа Тигрового полуострова; 2) группа Золотой горы и Плоского мыса и 3) группа Крестовой горы. Кроме того, предусматривалась отдельная батарея на Перепелочной горе. На все береговые батареи было назначено 124 орудия, среди которых были следующие калибры: 25-см и 15-см пушки, 28-см, 22,8-см мортиры, 57-мм береговые пушки, полевые батарейные пушки и 6-дм в 3 т пушки.
Стоимость всех инженерных построек исчислялась в сумме около 7,5 млн. рублей; почти во столько же должны были обойтись артиллерийские средства. В общем на постройку Порт-Артурской крепости должно было быть отпущено около 15 млн рублей.
Хотя проект крепости был утвержден окончательно в 1900 г., к работам все же приступлено было несколько раньше. Но в силу малых денежных отпусков работы велись не сразу, а были разделены на три очереди, с расчетом окончить постройку всей крепости в 1909 г. До 1904 г., когда разразилась русско-японская война, всего на оборонительные работы Порт-Артура было отпущено 4 ¼ млн рублей, т. е. менее одной трети необходимого. Поэтому к означенному сроку в крепости было произведено немного более половины всех работ, причем наибольшее внимание было обращено на приморский фронт, который и оказался в большей степени готовности: на нем были возведены 21 батарея и 2 пороховых погреба, причем половина построек была в законченном виде.
На сухопутном фронте окончен был только один форт — № 4, 2 укрепления (4-е и 5-е), 3 батареи (лит. А, Б и В) и 2 питательных погреба. Остальные сооружения были или не окончены, или только начаты постройкой, или совсем не начаты. К числу неоконченных, но имевших как раз первостепенное значение при обороне крепости (так как на них велась сухопутная атака), относились форты № 2, 3 и временное укрепление 3-е.
В конечном результате Порт-Артур не удовлетворял прежде всего теоретическим условиям тогдашней нормальной крепости, так как некоторые укрепления наружного обвода отстояли от города на расстояние меньшее минимального предела — 4 км; так как форт № 3 был удален от него на 2,5 км, а форты № 4 [290] и 5 находились от окраины нового города даже в 1,5 км. Если даже считать охраняемой площадью только восточный бассейн, где укрывалась русская эскадра, то и тогда оказывается, что линия сухопутных фортов отстояла от границы местами (например, форты № 1—2) всего лишь на 3 км. Понятно, что такая близость укреплений к городу вызывала бомбардирование последнего и порта с первых же выстрелов, причем страдали суда, склады, госпитали, а по улицам города летали не только снаряды, но и ружейные пули. Такое сужение обвода, как мы видели выше, было вызвано исключительно экономическими соображениями и желанием вогнать протяжение обвода в соответствие со строго выделенной для Порт-Артура живой силой.
Это же сокращение длины оборонительной линии крепости привело к тому, что в нее не был включен на приморском фронте горный массив и полуостров Ляотешан, чем и воспользовались японцы: начиная с февраля 1904 г. (а война началась в ночь с 26 на 27 января) японский флот стал подходить на расстояние около 2 км к западному берегу Ляотешанского полуострова и безнаказанно обстреливать порт и город с дистанции 12—13 км. Впоследствии эту безнаказанность, а вскоре и бомбардировку с моря удалось ликвидировать постановкой на Ляотешане нескольких 6-дм сухопутных и морских орудий на импровизированных батареях.
Гораздо труднее было бороться с бомбардировкой на сухопутном фронте, а к этой бомбардировке японцы приступили после того, как убедились в невозможности овладеть крепостью с приморского фронта, который оказался в наибольшей степени готовности. Чрезмерно близкое расположение главной крепостной позиции от окраин города и восточного бассейна и [291] незанятие долговременными укреплениями таких важных передовых позиций, как Дагушань, Волчьи горы, Панлуншан и гора Высокая (занятие которых было предусмотрено в третью очередь работ, до которых дело не дошло) привело к катастрофическому концу. С каждым месяцем у японцев появлялись все новые и новые орудия: сначала — 13-см, потом 15-см, наконец, 28-см, которые они последовательно устанавливали на Волчьих горах, на Панлуншане, за Дагушанем в расстоянии от города всего 6,5—4 км, а от восточного бассейна и судов эскадры — в 7,5—5 км. Сначала целью бомбардировки японцы поставили передовые укрепления полевого и временного характера и форты северного участка крепостной позиции, а затем — в конце ноября 1904 г., когда им удалось постепенной атакой овладеть горой Высокой, с которой можно было видеть восточный бассейн, отстоявший от нее на 6 км, — они сосредоточили огонь по судам эскадры, которые и были вскоре выведены из строя.
Помимо недостатков в общем расположении крепости Порт-Артур нельзя не указать и на целый ряд технических недостатков в отдельных ее укреплениях, что также должно быть отнесено к причинам экономического характера. Хотя профессор Величко в своем отчете о проекте крепости и указывал, что «слабость гарнизона крепости в сравнении с растянутостью позиции должна быть восполнена тем, чтобы гарнизон этот мог найти в укреплениях надежное подспорье, и потому должно быть обращено внимание на придание веркам крепости значительной фортификационной силы, в особенности снабжение их солидными, фланкируемыми из кофров, рвами и надежными убежищами против артиллерийского огня», тем не менее на деле не все было так выполнено.
Прежде всего при проектировании порт-артурских укреплений базировались на официальной справке, данной азиатской частью тогдашнего Главного штаба, по которой у японцев предполагалось отсутствие артиллерии свыше 15-см калибра. Это привело для удовлетворения экономических условий к отказу от принятых тогда инженерным ведомством толщин бетонных сводов казематированных построек в 1,5—1,8—2,4 м и сокращению в артурских укреплениях толщин сводов и стен на 0,3 м. Но во время производства работ, вследствие тех же экономических соображений, местное начальство разрешило военным инженерам сократить толщину сводов еще на 0,3 м, а местами и на 0,6 м. В конечном результате, на важнейших укреплениях, подвергавшихся сильнейшей бомбардировке, толщина сводов в жилых казармах и других важных органах обороны оказалась всего в 0,91 м. Были также нарекания на качество бетона, но компетентная комиссия выявила несправедливость этих нареканий. Но во всяком случае 0,9-м своды могли выдержать снаряды не свыше 15-см калибра. Между тем японцы подвезли 28-см береговые гаубицы, выгрузили их, пользуясь прекрасно оборудованным Россией портом Дальним, и стали бомбардировать их мощными снарядами порт-артурские укрепления. Этой бомбардировки 0,9-м своды построек, конечно, выдержать не смогли и пробивались с одного попадания. На 2-м форту два 11-дм снаряда попали в одну и ту же точку, и вторым попаданием был убит на месте начальник сухопутной обороны генерал Кондратенко, руководивший, в сущности говоря, почти всей обороной крепости.
Целый ряд других технических несовершенств порт-артурских укреплений, как то: необеспеченность кофров контрминными системами, отсутствие во многих постройках надежных входов и выходов, обеспеченных сквозниками, отсутствие долговременных органов фланкирования промежутков, не уничтоженные заблаговременно мертвые пространства впереди некоторых укреплений, незаконченность и отсутствие некоторых дополнительных укреплений и целый ряд мелких недоделок на фортах и укреплениях — все это, вместе взятое и имевшее ту же первопричину — экономию средств и неаккуратные отпуски кредитов, в сильной степени затрудняло оборону крепости и способствовало моральному истощению сил защитников.
Указанные обстоятельства настолько отдаляли крепость Порт-Артур от теоретического идеала крепости начала XX века, что многие военные писатели имели полное основание после русско-японской войны, говоря об обороне Порт-Артура, считать эту крепость не «долговременного», а лишь «полудолговременного» характера."(с) Источник: http://militera.lib.ru/h/yakovlev_vv/06.html
Книгочей
дата:
"19 августа 1904 г. начался штурм крепости. Японцы под командованием генерала Ноги смогли вклиниться на отдельных участках в линию обороны, потеряв за пять дней 20 тысяч солдат. Русская армия лишилась около 6 тысяч бойцов. Второй и третий штурмы позволили японцам захватить три русских укрепления. Но и это не дало осаждающим стратегического преимущества.
Лишь после 4-го штурма, проведенного (22 ноября) 5 декабря, японцы, потеряв 8 тысяч человек, захватили господствовавшую над городом гору Высокую и начали обстрел запертой на рейде эскадры. (2) 15 декабря погиб организатор и вдохновитель обороны Порт-Артура генерал Кондратенко со всем своим штабом.
(20 декабря 1904) 2 января 1905 года генерал Стессель заявил о своем намерении вступить в переговоры о сдаче. (23 декабря 1904) 5 января 1905 года была заключена капитуляция, согласно которой гарнизон в составе 32 000 человек (включая больных и раненых) сдавался военнопленными со всеми запасами боевого снаряжения.
(Книгочей @ 27-04-2024 - 23:39) (20 декабря 1904) 2 января 1905 года генерал Стессель заявил о своем намерении вступить в переговоры о сдаче. Почему капитулировал Порт-Артур, и кто обвинил русского генерала в предательстве: "В самом начале 1905-го, спустя 329 дней от старта русско-японской войны, после тяжелейшей обороны японцам сдана дальневосточная крепость Порт-Артур. По условиям договора о капитуляции все солдаты, перемоловшие за осадную кампанию более 100 тысяч японцев, подлежали пленению. Став свидетелями неимоверного героизма рядовых и офицеров оборонявшего Порт-Артур гарнизона, современники ставили защиту крепости в один ряд с обороной Севастополя. А советский писатель Степанов утверждал, что за капитуляцию русской армии генералы получили от Японии долларовую взятку в несколько миллионов."(с) Далее: https://kulturologia.ru/blogs/141120/48141/